Ришельё было не до сантиментов. Император укрепил свои позиции, оставалось ослабить Испанию. 15 апреля Людовик XIII заключил договор об оборонительном и наступательном союзе с Соединенными провинциями. Франция не была обязана немедленно порвать с Испанией, однако договор был рассчитан только на год. Штатгальтер Соединенных провинций предложил французскому королю вместе завоевать Испанские Нидерланды; тот отдал проект на рассмотрение своему министру. Ришельё тщательно изучил все плюсы и минусы и пришел к выводу: «Может статься, что как только исчезнет преграда между нами и голландцами, мы окажемся втянуты в войну между ними и испанцами». Он выдвинул встречное предложение: помочь бельгийцам обрести независимость, а потом перейти под покровительство Франции и Соединенных провинций. Эта идея осуществилась только два века спустя…
Между тем в Испанских Нидерландах находились ближайшие родственники и самые непримиримые противники короля. Своим необдуманным браком Гастон дал старшему брату предлог для овладения Лотарингией. Однако 24 января 1634 года во время судебного заседания в присутствии короля брак Месье был признан недействительным. Тогда Гастон уже торжественно и публично подтвердил свой союз с Маргаритой перед архиепископом Малина. Упрямство было наследственной чертой братьев, но Гастону было просто необходимо настоять на своем, чтобы продемонстрировать, что он больше не мальчик и сам способен выбрать себе жену. Мудрый отец Жозеф уговорил короля возобновить прерванные переговоры. Гастон женат, это факт, с которым надо смириться, ну что ж теперь поделаешь… К тому же за окончательным решением этого вопроса можно обратиться к римскому папе. 30 марта Гастон написал брату длинное письмо, напирая на родственные чувства и благочестие. В конце апреля он получил весьма ободряющий ответ: большинство его предложений принято.
Но не тут-то было: преемник инфанты Изабеллы (она скончалась 2 декабря 1633 года) маркиз д’Айтона получил из Мадрида приказ как можно дольше удерживать принца в Испанских Нидерландах. Со своей стороны, Мария Медичи не допускала даже мысли о том, чтобы сын вернулся на родину без нее. Переступив через свою гордыню, она начала переговоры с Ришельё; но требование выдать правосудию Матье де Морга и Шантелуба, естественно, оказалось для нее неприемлемым. Шантелуб винил во всем Пюилорана, который за деньги и герцогский титул готов продать их всех. Вечером 3 мая Пюилоран направлялся к своему патрону, как вдруг притаившийся за углом неизвестный выстрелил в него из мушкета. Пуля оставила только царапину, но Гастон сразу понял, кто стоит за этим покушением, и со свойственной ему горячностью устроил обыск у Шантелуба. Ничего не найдя, он всё равно порвал все отношения с матерью. На следующий же день маркиз д’Айтона навязал Гастону договор, по которому он должен был поклясться не заключать мир с Людовиком XIII в ближайшие несколько лет. Герцогу Орлеанскому наконец-то открылась истина: он — заложник в руках испанцев. Его запросто могут выслать в Испанию, а если в Нидерландах поднимется восстание против испанцев, его выдадут французскому королю и Ришельё.
Приходилось хитрить. Но интриги Гастону никогда не удавались. В середине июля он вновь отправился на осаду Маастрихта, но прежде велел своему интенданту финансов Пассару заручиться согласием римского папы стать посредником в переговорах между братьями. Пассар спрятался в карете итальянского аристократа, но при пересечении границы был обнаружен шпионами Ришельё. Пришлось раскрыть карты; зато, не виляя, быстрее пришли к цели. Договорились, что, как только принц вернется во Францию, вопрос о его браке будет рассмотрен согласно французскому законодательству; если он будет расторгнут, Гастон сможет заново жениться на ком заблагорассудится. Ему вернут всё имущество, все владения и пенсионы плюс выделят 400 тысяч ливров на уплату долгов. Пюилоран получит титул герцога и Бурбонне.
Международная обстановка снова осложнилась. Испанцы планировали наступление на Байонну, но Барро вовремя узнал об этих планах и предупредил губернатора господина де ла Саля, входившего, кстати, в его разведсеть. В августе Карл Лотарингский привел подкрепления к Галласу и Пикколомини, противостоявшим шведским войскам под командованием Бернгарда Саксен-Веймарского и Густава Горна. Одновременно шедшая в Нидерланды испанская армия, руководимая кардиналом-инфантом Фердинандом, младшим братом Анны Австрийской, решила сделать крюк, чтобы соединиться с войсками Священной Римской империи.
Имперская армия осаждала Нёрдлинген в Баварии, занимая поросшие лесом высоты. Против тридцати тысяч солдат неприятеля шведы могли выставить только 20 тысяч, к тому же их пехота оказалась отрезана от собственной артиллерии. Маршал Горн предпринял попытку пробиться к городу. Наступление началось на рассвете 6 сентября 1634 года. Шведам удалось смять правый фланг имперцев, однако те перешли в атаку и опрокинули саксонцев. После пяти часов кровавой битвы Густав Горн был взят в плен, протестанты потеряли три четверти армии убитыми и пленными. Среди уцелевших был Шарль де Сент-Мор, герцог де Монтозье — один из французских добровольцев, негласно помогавших союзникам.
В Париже о разгроме протестантов узнали 11 сентября. Уже через шесть часов после прибытия гонца с печальной вестью Ришельё составил «записку для короля». В отличие от всех предыдущих документов такого рода, в которых кардинал излагал свои гипотезы, аргументы за и против, предоставляя королю принять решение, в этом почти каждая фраза начиналась со слов «совершенно ясно, что…». Министру было совершенно ясно, что теперь, когда союз протестантских князей потерпел поражение, Габсбурги всей мощью обрушатся на Францию, и ей придется плохо, если она окажется одна против всех. Война будет долгой, у короля нет достаточно войск, а главное, денег, чтобы их набрать. Кардинал знает, как неохотно его величество входит в лишние расходы, вынуждающие его облагать подданных новыми налогами; однако лучше сделать это заранее, чем потом выискивать средства в пожарном порядке. Пока наши дела не так уж плохи: французские войска контролируют несколько областей в Южном Эльзасе, Филипсбург на Рейне, Кобленц и крепость Эренбрейтштейн. Курфюрст Трирский перешел под покровительство Людовика XIII. Правда, имперцы до сих пор удерживают Брейзах, а вольный город Страсбург может в любой момент позволить неприятельской армии перейти через Рейн. Но если союзники-протестанты, собравшиеся на съезд во Франкфурте, потребуют от французского короля немедленно вступить в войну, лучше, исходя из внутренних интересов королевства, всё-таки выждать несколько месяцев…
Королю 33 года — возраст Христа. А он одинок, бездетен и слаб здоровьем. Его самый верный помощник тоже борется с разнообразными недугами, а вокруг них — завистники и интриганы. Опереться не на кого.
По счастью, герцогу Орлеанскому надоело быть козырем в шулерской колоде. Он решил бежать во Францию, как только представится удобный случай. И случай не замедлил представиться: 8 октября была устроена охота. Ранним утром принц умчался через лес вместе с приближенными и скакал без роздыху до ближайшей к Брюсселю французской крепости — Ла-Капель. На то, чтобы преодолеть 25 лье (около сотни километров), ушло 18 часов; под Гастоном пала лошадь, и он пересел на другую. Стояла лунная ночь, когда беглецы достигли цели. Комендант крепости вышел на стену и велел им остановиться и назвать себя. «Барон дю Бек, не велите стрелять, я здесь с позволения короля и по его воле!» — прокричал Месье.
Зарю нового дня он встретил уже свободным. А вольные города Эльзаса согласились принять французские гарнизоны в обмен на сохранение своей автономии, свободы вероисповедания и соблюдение своих обязательств по отношению к императору. Кольмар же перешел под покровительство французского короля; большая часть Эльзаса была занята французскими войсками.
Встреча Людовика и Гастона состоялась 21 октября в Сен-Жермене.
— Не знаю, страх или радость мешает мне говорить, — произнес Гастон, волнуясь, — но мне ничего не остается, как просить вас простить меня за всё, что было.
— Я вас простил, — великодушно отвечал Людовик, — не будем говорить о прошлом, но лишь о моей великой радости видеть вас здесь.
Через десять дней Гастон был в Орлеане, а 11 ноября прибыл в Блуа. 28-го числа Пюилоран, ставший герцогом и пэром, пошел под венец с племянницей Ришельё мадемуазель де Поншато. Взамен он обещал кардиналу «разженить» принца.
К концу месяца Франция завладела уже почти всем Эльзасом, за исключением Зундгау по соседству со швейцарскими кантонами. Со шведами и Хайльбронским союзом был заключен договор, по которому Франция могла претендовать на Брейзах и города на правобережье Рейна, как только оттуда выбьют имперцев и испанцев. Людовик XIII, со своей стороны, обязался порвать с императором, но при условии, что саксонский и бранденбургский курфюрсты сохранят верность Хайльбронскому союзу. В случае войны с Габсбургами он должен был выставить армию в 12 тысяч солдат и тогда получил бы право заседать в совете Союза. Франция выговорила себе право оказывать покровительство католическим князьям и городам, а ее союзники пообещали восстановить католический культ в завоеванных ими землях.
Договор с Соединенными провинциями было решено продлить. Новый договор был заключен 8 февраля 1635 года: французы и голландцы должны были направить в Бельгию армии по 30 тысяч солдат. Если Бельгия восстанет и провозгласит независимость, новое государство будет пользоваться покровительством обоих союзников, если же нет — они поделят завоеванные земли.
Успехи французской дипломатии надо было отметить. В Лувре шла подготовка «Балета торжеств», и король, как обычно, был поглощен этим процессом. Однако прежде балета в Париже разыгрался совсем другой «спектакль».
Гастон Орлеанский находился в столице, и в среду 14 февраля Людовик пригласил его в Лувр вместе с Пюилораном, чтобы присутствовать на репетиции балета, представление которого было назначено на воскресенье. Пока шла репетиция, Ришельё обедал у канцлера Сегье в обществе принца Конце и нескольких финансистов; за столом находились также дю Фаржи и дю Кудре-Монпансье, фавориты Гастона. Кардинал вызвал их поочередно для некоего разговора, после чего оставил ужинать. Папский нунций Болоньетти, из донесения которого известны подробности этой истории, отмечает, что за столом фаворитам принца достались очень неудобные места. По окончании трапезы Ришельё заявил, что потратил слишком много денег в этом доме, и выразил желание отыграться. Кардинал — картежник? Это было пикантно. Игра началась. Но тут явился посланец короля — сказать его высокопреосвященству, что государь ожидает его в Лувре, чтобы узнать его мнение о балете. Ришельё ответил, что счел бы величайшей честью принять это приглашение, если бы не обсуждал сейчас дела его величества с финансистами. «Обсуждение» продолжилось. Однако вскоре в дверях возник другой гонец, заявивший, что король не станет танцевать, если его высокопреосвященства не будет в зале. Вероятно, это была вторая условленная фраза. Кардинал и принц Конде тотчас встали из-за стола и пошли к своим каретам. Спускаясь по лестнице, Ришельё просил финансистов удовлетворить требования господина дю Кудре-Монпансье, которые он находит справедли