Вследствие этого замечания судебное разбирательство было прекращено.
Так что Людовик XIV, который некогда везде побеждал, теперь повсюду терпел поражения. Даже герцог Вандомский, этот последний из победителей, терпел неудачи во Фландрии. После небольшой стычки, которая происходила на берегах Шельды и в ходе которой Вандом намеревался взять в плен Мальборо, но пленил лишь Кадогана, его любимца, он впал в обычную свою лень и наблюдал из занимаемых им крепостей, как неприятель разгуливает по Фландрии и захватывал любые города, какие приходились ему по вкусу.
Именно тогда Людовик XIV вступил в самый бедственный период своего царствования. Во Франции ощущался недостаток во всем, особенно в деньгах, и к числу не самых последних унижений, которым подвергался великий король, следует отнести и то, что он сделался чичероне для еврея Самюэля Бернара, прогуливая его по замку и парку Версаля с тем, чтобы выпросить у этого богатого откупщика несколько жалких миллионов.
Уже давно Людовик XIV пытался вступить в переговоры со своими врагами. После поражений при Бленхейме, Рамильи и Турине он предложил уступить эрцгерцогу корону Испании и владения в Новом свете, поставив условием, что Неаполитанское королевство, Сицилия, испанские владения в Италии, равно как и Сардиния, останутся за королем Филиппом V. После разгромов в 1707 и 1708 годах Людовик XIV возобновил те же самые предложения и выразил готовность уступить сверх того Милан и порты Тосканы, Миланскую область, Испанские Нидерланды, а также острова и континентальные владения в Америке, удержав за собой лишь Неаполь, Сицилию и Сардинию и дав при этом понять, что он не придает большего значения этому последнему владению. Затем, желая склонить голландцев к посредничеству, он предложил отдать в залог четыре крепости, возвратить Страсбург и Брайзах, отказаться от суверенитета над Эльзасом, оставив за собой лишь управление этой областью, снести все свои крепости от Базеля до Филипсбурга, засыпать порт в Дюнкерке и уступить Соединенным провинциям Лилль, Турне, Менен, Ипр, Конде, Фюрн и Мобёж. Но это еще не все: французские полномочные представители дошли до того, что пообещали, что если Филипп V не согласится по своей воле оставить Испанию, то Людовик XIV предоставит деньги, необходимые для оплаты войска, которое свергнет Филиппа V с трона. Но, поскольку в то самое время, когда король делал это предложение, союзники взяли Дуэ и Бетюн, а немецкий генерал Гвидо фон Штаремберг одержал над войсками Филиппа V победу при Сарагосе, от Людовика XIV потребовали в качестве предварительного условия мира, которого он теперь домогался, чтобы он сам изгнал своего внука из Испании, причем сделал это силой оружия.
Узнав об этом требовании, старый король поднял голову и воскликнул:
— Если уж непременно надо воевать, то я предпочту скорее воевать со своими врагами, чем со своими детьми!
Но если Людовик XIV и отказывался идти войной на Филиппа V, то поддерживать его дальше он уже не мог. Чтобы оказать противодействие врагу в Савойе, на Рейне и особенно во Фландрии, ему пришлось вывести из Испании три четверти войск, которые он там держал.
И вот тогда, видя, как французские войска оставляют Испанию, совет короля Филиппа V попросил Людовика XIV прислать ему, по крайней мере, полководца. Этим полководцем стал герцог Вандомский, который после неудачной кампании во Фландрии удалился в свой замок Ане.
LI. 1711 — 1713
Успехи Вандома в Испании. — Падение Мальборо. — Чашка воды. — Смерть императора Иосифа I. — Полный переворот политики в пользу Людовика XIV. — Несчастья в королевской семье. — Болезнь монсеньора Великого дофина. — Его смерть. — Его портрет. — Болезнь и кончина герцогини Бургундской. — Портрет этой принцессы. — Болезнь герцога Бургундского. — Его смерть. — Его портрет. — Его характер. — Чистосердечие Гамаша. — Болезнь и смерть герцога Бретонского, третьего дофина. — Болезнь и смерть герцога Беррийского. — Кончина герцога Вандомского. — Победа при Денене. — Утрехтский мир.
Великие несчастья имеют предел, вслед за которым постоянные беды сменяются, наконец, удачей: Людовик XIV этого предела достиг. Сигнал к возвращению политического преуспеяния предстояло дать Вандому. Стоит ему появиться в Испании, еще осиянному славой, которую он завоевал в Италии и которую не смогли омрачить поражения во Фландрии, и испанцы обретают прежнее мужество и сплачиваются вокруг него. В его отсутствие в стране не было ничего — ни денег, ни солдат, ни воодушевления; он появляется, и его встречают радостными криками. Каждый отдает в его распоряжение все, чем владеет, и, подобно тому как некогда Бертран Дюгеклен, топнув ногой о землю, повелел появиться из-под нее войску, герцог Вандомский видит, что ему удается повторить это чудо: он оказывается во главе бывалых солдат, уцелевших после Сарагосы, к которым присоединяются десять тысяч новобранцев, преследует в свой черед победителей, которые в конце концов понимают, что для них наступило время поражений, возвращает Филиппа V в его дворец в Мадриде, гонит неприятеля перед собой, отбрасывает его к Португалии, преследует его шаг за шагом, переправляется вплавь через Тахо, как если бы это был обыкновенный ручеек, берет в плен генерала Стенхоупа с пятью тысячами англичан, догоняет Штаремберга и одерживает победу над ним при Вильявисьосе, победу такую блистательную, такую полную, такую решительную, что она позволяет вернуть все потерянное и навсегда утверждает на голове Филиппа V двойную корону Испании и обеих Индий.
Лишь четыре месяца понадобилось на то, чтобы проделать эту кампанию, равную которой можно отыскать только среди легендарных походов Наполеона.
Внезапно во Франции стало известно об опале герцогини и герцога Мальборо. Эта была важная и невероятная новость, ибо герцогиня Мальборо уже давно управляла королевой Анной, а герцог управлял государством: посредством Годольфина, свекра одной из его дочерей, он держал в руках государственные финансы; посредством государственного секретаря Сандерленда, своего зятя, он держал в руках кабинет; вся свита королевы находилась в подчинении его супруги; вся армия, должностями в которой он распоряжался, находилась в его собственном подчинении. В Гааге он пользовался большим влиянием, чем великий пенсионарий; в Германии он уравновешивал власть императора, который нуждался в нем. После того как он произвел раздел имущества между четырьмя своими детьми, у него оставалось, помимо полученных от двора наград и милостей, еще полтора миллиона ливров годового дохода.
И вдруг все это благосостояние рухнуло, все это высокое положение исчезло, все это здание, медленно и старательно возведенное, развалилось, потому что леди Мальборо, будто бы по неосторожности, в присутствии королевы опрокинула чашку воды на платье леди Мэшем, влияние которой стало уравновешивать ее собственное влияние.
Эта рассчитанная неловкость повлекла за собой ссору между леди Мальборо и королевой. Герцогине пришлось удалиться в свои поместья. Затем отняли министерство у Сандерленда, потом финансы у Годольфина и, наконец, командование войсками у Мальборо.
Было назначено новое министерство.
Через несколько дней после этого, то есть в конце января 1711 года, никому не известный аббат Готье, который некогда был помощником капеллана маршала де Таллара во время его посольства к королю Вильгельму и с того времени жил в Лондоне, прибыл в Версаль, явился к маркизу де Торси, которого после определенных затруднений ему удалось в конце концов увидеть, и сказал ему:
— Сударь! Не желаете ли вы заключить мир? Я пришел предложить вам средства начать переговоры о нем.
Вначале маркиз де Торси счел этого человека сумасшедшим. Но тот рассказал министру о неожиданном для всех перевороте, совершившемся за несколько часов, и маркиз де Торси тотчас понял, что новое английское министерство, действуя не из приязни к Франции, а из ненависти к Мальборо, и в самом деле не будет противиться миру.
В это же самое время стала известна еще одна новость, не менее неожиданная и не менее счастливая для Франции: умер император Иосиф, оставив австрийскую корону и Германскую империю, а также притязания на Испанию и Америку своему брату Карлу, который спустя несколько месяцев был избран императором.
Лига против Людовика XIV составлялась для того, чтобы не позволить ему владеть одновременно Францией, Испанией, Америкой, Ломбардией, Неаполитанским королевством и Сицилией. Но все понимали, что было бы не менее безрассудно сделать германского императора таким же великим, каким недолгое время грозил стать французский король.
Однако в противовес двум этим новостям, дававшим некоторые надежды, Господь попустил, чтобы на Людовика XIV обрушился еще один ряд несчастий. Дофин, единственный сын короля, умер 14 апреля 1711 года; герцогиня Бургундская умерла 12 февраля 1712 года; герцог Бургундский, ставший дофином, умер 18 февраля того же года; наконец, через три недели за ними последовал в могилу герцог Бретонский, их старший сын, так что от старшей линии династии, от трех ее поколений остался один лишь герцог Анжуйский, слабый младенец, от предвидения грядущей судьбы которого все были настолько далеки, что Данжо даже забыл вписать в свой дневник дату рождения того, кто спустя пять лет стал королем Людовиком XV.
Скажем несколько слов о всех этих смертях, которые следовали так быстро друг за другом и произвели такое страшное впечатление, что никто не хотел счесть их естественными.
Начнем с дофина, которому было тогда пятьдесят лет.
На другой день после пасхальных праздников 1711 года дофин, направляясь в Мёдон, встретил в Шавиле священника, шедшего со Святыми Дарами к больному; дофин тотчас велел остановить свою карету, вышел из нее, стал на колени вместе с герцогиней Бургундской и, когда священник проходил мимо них, спросил, чем болен умирающий. Ему ответили, что у больного оспа.
Дофин переболел оспой в раннем детстве, но то была всего лишь ветряная оспа. Так что эта болезнь являлась его постоянным страхом, и услышанный им ответ произвел на него сильное впечатление: в тот же вечер, беседуя со своим лейб-медиком Буденом, он сказал ему, что ничуть не будет удивлен, если через несколько дней у него начнется оспа.