«Дар признательной дружбы». Но это еще не все: она предложит ему тайный брак с ней, от которого он, честолюбец, откажется, не подумав о том, что этот отказ нанесет ему урон. И вот, в то время как она посылает его в Москву, чтобы подавить бунт и устранить последствия чумы, в то время как она приказывает отчеканить медаль и возвести триумфальную арку с надписью «Орловым от беды избавлена Москва», его заменяет в сердце императрицы и на ее ложе новый любовник, Васильчиков. Именно он, преемник Понятовского и Григория Орлова, продолжит ту череду кесарей, как их называли, которые, в количестве двенадцати — и это не считая безвестных узурпаторов, — должны были управлять Россией и Екатериной, что не мешало Фридриху II ставить ее в своих письмах между Ликургом и Солоном, а Вольтеру — называть ее Северной Семирамидой: несомненно потому, что царица Семирамида тоже удушила своего мужа, Нина. Впрочем, у этой женщины была крепкая голова на плечах и честолюбивая душа подле развращенного сердца. В то время, к которому мы подошли, императрица была занята тем, что вела Россию к положению великой державы, успев перед этим подчинить себе Польшу и посадить на трон Ягеллонов короля, которого она вышвырнула из своей постели. Она пошла войной на турок и отняла у них Азов, Таганрог и Кинбурн. Благодаря независимому Крыму ее новые флоты господствуют в Черном море и вступают в соединение с ее старыми флотами, которые через Гибралтарский пролив вторгаются в Средиземное море и впервые посещают острова Греческого архипелага. В это самое время императрица передвигает границы своей громадной империи по другую сторону Кавказа, который она завоюет, не сумев покорить его; в это самое время она с целой толпой царедворцев путешествует по Волге и Борисфену, высмеивая бури на этих реках, подобно тому как Цезарь высмеивал бури на Анио, и при этом раздает самым образованным вельможам своего двора отдельные главы «Велизария» Мармонтеля, чтобы перевести их на русский язык, и одну главу оставляет себе, намереваясь перевести ее сама. Затем, узнав, что архиепископ Парижский выпустил пастырское послание, направленное против «Велизария», она посвятила перевод этого сочинения архиепископу Санкт-Петербурга. В это самое время, на дороге длиной в тысячу льё, нынешний фаворит Потемкин, некогда гвардейский подпоручик, который 9 июля 1762 года познакомился со своей государыней, подав ей на площади Санкт-Петербурга темляк своей сабли; Потемкин, который заместил Понятовского, Орлова, Васильчикова и всех прочих, даже не поинтересовавшись их именами и не заботясь о том, что стал одной из прихотей этой новоявленной Мессалины, — так вот, на дороге длиной в тысячу льё Потемкин поспешно сооружает целый несуществующий мир. Театральные декорации, волшебные миражи, иллюминации; города, которые живут лишь один день, танцевальные залы, которые стоят лишь одну ночь; деревни, которые вырастают за сутки там, где накануне татары пасли свои стада; крестьяне, которые спешно, пока императрица вкушает ночной сон, отправляются в путь, чтобы наутро в другом месте создать видимость населения, такого же фальшивого, как и то, что она видела сегодня, и будут сопровождать ее до самого конца этого чудесного, феерического, неслыханного путешествия, к триумфальной арке, несущей на себе надпись:
За этим стоят сладостные мечты о завоевании Константинополя, которые Екатерина II лелеет так же, как лелеял их Петр I, ее предшественник, и как будут лелеять их Александр и Николай, ее преемники.
Тем временем ее восхваляет Дидро, ее восхваляет д'Аламбер, ее восхваляет Вольтер. Какое значение имеет для этих злобных философов старинная политика Франции, возложившей на Турцию, свою союзницу, задачу остановить русское продвижение на восток? Какое значение имеет для них погубленная торговля в Средиземном море? Екатерина мстит за них презрением к Людовику XV, а это все, чего требует спесивое себялюбие этих строителей новой Вавилонской башни, которая именуется «Энциклопедией».
Там по-прежнему правит Фридрих II, постаревший Фридрих II, шаткой походкой и с согбенной спиной бредущий к могиле; им французские философы завладели тоже; Вольтеру, который хвалит его, он возвращает похвалу с процентами, однако те проценты, какие выплачивает ему король, являют собой презрение; действуя по своему королевскому расчету, он пользуется всеми этими людьми, но в глубине души он прекрасно понимает, что все эти люди опошляют свое перо и приносят в жертву честь Франции к вящей славе Женевы, Голландии и Пруссии. Сам он не хотел ничего, кроме Силезии, ибо лишь обладание ею способно было обеспечить ему спокойный сон; но после завоевания Силезии ему нужно завоевать общественное мнение. Вот ради чего он пользуется услугами этих философов, которые продают свою лесть, но не за деньги, а за похвалу: это обмен любезностями между повелителем и его сторонниками; это взаимное нежное поглаживание короля философами и философов королем. Из Потсдама и Сан-Суси король взирает на Версаль и улыбается. Версаль более ничего не может сделать против него, но не с тех пор, как он одерживает победы в битвах, а с тех пор, как он сочиняет стихи. Враги, которых он выставляет отныне против короля Франции, это уже не старые победители в сражениях при Лобозице и Росбахе, а союзники философов; он спокоен: какое бы зло ни принесла Франции недавняя Семилетняя война, «Система природы», «Общественный договор» и «Философский словарь» принесут ей зла еще больше. Как печально для него было умереть в 1786 году и не увидеть своими моргающими глазами 10 августа, 21 января и 16 октября!
В Швеции царствует Густав III. Ему двадцать восемь лет; уже три года он находится на троне и борется против политической оппозиции, продавшейся русской и английской партиям; это преданный союзник Франции, который вместе с Данией составляет противовес русскому могуществу и заменяет нам Польшу, перешедшую в руки Екатерины; он только что подавил смуту 1772 года и готовит против Дании войну, так и не состоявшуюся.
В Копенгагене король Кристиан VII только что захватил абсолютную власть, которая вскоре породит у него безумие. Не первый ли приступ болезни, от которой он в итоге умер, подобно Георгу III, заставил его вынести Струэнзе страшный приговор, жертвой которого только что стал несчастный министр? Как бы то ни было, 28 апреля 1772 года тот, кто за три месяца до этого пользовался безграничной властью над королем, королевой и дворянством, был лишен всех своих званий и титулов, ему отрубили руку, отсекли голову, а тело четвертовали и колесовали. Как видно, Кристиан VII был суровым судьей!
В Константинополе, по дороге к которому Потемкин возит Екатерину и который он издалека, из-под сводов триумфальной арки показывает ей, только что произошел дворцовый переворот, осуществленный в мечети Айюба. Абдул-Хамид, освобожденный из тюрьмы, был провозглашен в мечети Айюба преемником Мустафы III, своего брата. Сорок четыре года из своих пятидесяти лет он провел в старом серале, занимаясь изготовлением луков и стрел. Старый и слабый, он появляется в тот момент, когда у Турции, пытающейся встать на ноги, уже не будет ни мощи Мехмеда II, ни его гения. Увы! Он будет присутствовать при упадке Османской империи, не имея возможности остановить его. Будучи узником, он видел, как турки оказались разбиты Салтыковым, Каменским и Суворовым и великий визирь Мухсин-заде, запертый в своем Шумлинском лагере и не имевший возможности ни отступить, ни сражаться, ни получить помощь, был вынужден запросить постыдный мир. Став султаном, он увидит, как все турецкие провинции по другую сторону Дуная будут захвачены Екатериной, зарившейся на них, и Потемкиным, обещавшим их своей повелительнице; он увидит, как Хотин, служивший ключом к Днестру, перейдет в руки этих упорных завоевателей, шаг за шагом приближающихся к Босфору, который отдан сегодня в их власть падением Венгрии. В конце концов он умрет в разгар подготовки к новой войне, оставив трон своему племяннику Селиму, которого задушат двадцать лет спустя.
Ну а вся остальная часть Европы принадлежит дому Бурбонов. Фамильный пакт отдал каждому из внуков Людовика XIV по трону: Карл III, король Испании, это внук Людовика XIV; Фердинанд IV, который правит в Неаполе и, наряду с Людовиком XVI, своим свояком, является самым молодым из правящих государей, это внук Людовика XIV; наконец, герцог Пармский, испанский инфант, который родился в один год с Фердинандом и, как и он, приходится свояком Людовику XVI, это еще один внук Людовика XIV.
Таким образом, 11 мая 1774 года Бурбон правит во Франции, Бурбон правит в Испании, Бурбон правит в Неаполе и Бурбон правит в Парме.
Пройдет тридцать шесть лет, и все это обильное потомство Людовика XIV, державшее тогда в своей власти половину Европы, будет с протянутой рукой переходить из города в город, убегая от человека, который в то время, будучи всего лишь шестилетним ребенком, играет камешками в гавани Аяччо.
XXVIII
Политика Франции с 1610 по 1754 годы. — Потери Австрийского дома. — Замыслы Филиппа II. — Они терпят провал в Англии и во Франции. — Генрих III. — Генрих IV. — Образ действий Марии Медичи. — Ее изгнание. — Ее смерть. — Людовик XIV. — Людовик XV. — Императрица Мария Терезия. — Австрийский альянс. — Господин де Берни. — Король. — Дофин. — Господин де Шуазёль. — Мария Антуанетта. — Наполеон. — Духовное состояние Франции. — Королевская власть. — Знать. — Куртизанки. — Олений парк. — Письмо кавалера ордена Святого Людовика. — Острота г-на д'Эстре. — Госпожа де Грамон. — Госпожа де Тансен. — Принцесса Аделаида. — Господа де Ришелье, де Бриссак, де Ноайль. — Титулы. — Госпожа Божон. — Госпожа де Шон. — Брачные союзы дворян. — Дворянин-шлейфоносец. — Духовенство. — Нравы куртизанок. — Мадемуазель Софи Арну и г-н Терре. — Актрисы Рокур, Дюте, Ла Герр, Гранвиль. — Литература.