Как бы то ни было, теперь, когда имя и звание этой жертвы политики не являются более тайной, затрагивающей интересы государства, я счел своим долгом сообщить публике о том, что мне стало известно, и тем самым пресечь распространение вымыслов, которые каждый придумывает по своей прихоти, доверившись автору, стяжавшему громкую славу посредством небылиц с той видимостью правды, какая вызывает восхищение в большей части его сочинений, даже в "Жизнеописании Карла XII"».
Аббат Пагон, проезжая через Прованс, посетил место заключения Железной маски и рассказывает:
«Именно на остров Сент-Маргерит был привезен в конце прошлого века знаменитый узник в железной маске, чье имя, возможно, мы никогда не узнаем. Всего несколько человек прислуживали ему и имели возможность говорить с ним. Однажды, когда г-н де Сен-Мар беседовал с узником, не заходя в камеру и стоя в коридоре, чтобы издали видеть всякого, кто подходит, сын одного из его друзей, привлеченный их голосами, приблизился к ним; заметив это, комендант тотчас закрыл дверь камеры, бросился навстречу молодому человеку и встревоженно спросил, слышал ли он что-нибудь. Молодой человек ответил отрицательно, но комендант в тот же день выпроводил его с острова, а в письме своему другу написал, что эта оплошность могла дорого обойтись его сыну и что он отсылает его из опасения, как бы тот не совершил еще какой-нибудь опрометчивый поступок.
Второго февраля 1778 года я полюбопытствовал войти в бывшую камеру несчастного узника; свет в нее проникает через единственное окно на северной стороне, обращенное к морю; оно пробито в чрезвычайно толстой стене, на высоте пятнадцати футов от дозорного пути и забрано тремя рядами решеток, установленных на равном расстоянии друг от друга. В крепости я встретил семидесятидевятилетнего офицера вольной роты, охранявшей крепость, и он поведал мне, что его отец, служивший в той же роте, несколько раз рассказывал ему, будто однажды подручный хирурга заметил под окном узника что-то белое, колыхавшееся на волнах; он выудил этот предмет и отнес его г-ну де Сен-Мару; это оказалась рубашка тончайшего полотна, довольно небрежно сложенная и сплошь исписанная узником.
Господин де Сен-Мар развернув ее и, прочитав несколько строк, с весьма озабоченным видом спросил у этого малого, не читал ли он из любопытства, что там написано; тот стал заверять, что ничего не читал, однако через два дня его нашли мертвым в постели.
Офицер много раз слышал рассказ об этом происшествии от своего отца и от тогдашнего капеллана тюрьмы и считает его неоспоримым фактом. Другой факт также кажется мне достоверным, ибо все свидетельства о нем я собрал в тех же местах и в Леринском монастыре, где память о нем еще сохранилась.
Искали служанку для узника. Некая женщина из деревни Монжен предложила свои услуги, пребывая в убеждении, что на этой службе она составит состояние детям, но, когда ее сказали, что ей нельзя будет больше видеться с ними и даже сохранять какие-либо связи с другими людьми, она отказалась разделить заточение с узником, знакомство с которым обошлось бы так дорого. Мне следует еще добавить, что на двух краях форта, со стороны моря, выставляли часовых, которые имели приказ стрелять по судам, подплывавшим ближе определенного расстояния.
Женщина, прислуживавшая узнику, умерла на острове Сент-Маргерит. Отец офицера, о котором я только что говорил, в определенных делах пользовался доверием г-на де Сен-Мара и часто рассказывал сыну, что однажды ночью он принял в тюрьме труп и на своих плечах отнес его на кладбище. Он думал, что умер сам узник, но оказалось, как я уже говорил, что умерла его служанка, и вот потому и искали другую женщину, чтобы заменить ее».
Было известно, что в 1698 году Сен-Мар, сопровождая узника в Бастилию, остановился вместе с ним в своем поместье Пальто, и потому Фрерон, желая опровергнуть Вольтера, написавшего о Железной маске, обратился за подробностями к владельцу поместья Пальто, и тот ответил следующим письмом, которое было помещено в июньский номер «Литературного года» за 1768 год:
«Поскольку, судя по письму г-на де Сент-Фуа, отрывок из которого Вы привели, Человек в железной маске по-прежнему волнует воображение наших писателей, я расскажу Вам, что мне известно об этом узнике. На островах Сент-Маргерит и в Бастилии он был известен лишь под именем Ла Тура. Комендант и другие офицеры относились к нему с уважением; он получал все, что им дозволено было предоставлять узнику. Он часто совершал прогулки, и лицо его при этом всегда было скрыто маской. Только после выхода "Века Людовика XIV" г-на Вольтера, я узнал, что маска была железная и на пружинах; возможно, мне забыли рассказать об этом обстоятельстве, однако маску он носил лишь на прогулке или когда вынужден был являться перед посторонними.
Господин де Бленвилье, пехотный офицер, имевший доступ к г-ну де Сен-Мару, коменданту островов Сент-Маргерит, а затем Бастилии, неоднократно рассказывал мне, что судьба Ла Тура возбуждала его любопытство до такой степени, что однажды, желая удовлетворить его, он надел мундир и взял оружие солдата, который должен был заступить в караул на галерее под окнами той камеры, какую на островах Сент-Маргерит занимал этот узник, и со своего поста прекрасно разглядел его: тот был без маски, бледен лицом, высок, хорошо сложен, но с несколько полноватыми икрами, и сед, хотя был еще в цветущем возрасте. Почти всю ту ночь он провел расхаживая по камере. Бленвилье добавил, что узник носил одежду коричневого цвета и ему давали красивое белье и книги; что комендант и офицеры, разговаривая с ним, стояли с непокрытой головой, пока он не предлагал им сесть и надеть шляпы, и что комендант и офицеры нередко составляли узнику компанию и обедали вместе с ним.
В 1698 году г-н де Сен-Мар был переведен с должности коменданта островов Сент-Маргерит на ту же должность в Бастилию. По дороге туда он остановился вместе с узником в своем поместье Пальто. Человек в железной маске прибыл туда в дорожных носилках, следовавших за дорожными носилками г-на де Сен-Мара. Их сопровождали несколько верховых. Крестьяне вышли встретить своего сеньора. Господин де Сен-Мар ел вместе с узником, который сидел спиной к окнам столовой, выходившим во двор. Крестьяне, которых я расспрашивал, не могли видеть, в маске он ел или нет, но зато они хорошо разглядели, что у г-на де Сен-Мара, сидевшего напротив узника, рядом с тарелкой лежали два пистолета. Им прислуживал только один лакей; выходя за блюдами, которые ему приносили в переднюю, он тщательно закрывал за собой дверь столовой. Когда узник проходил по двору, на нем постоянно была черная маска. Крестьяне отметили, что им удалось увидеть только его губы и зубы; он отличался высоким ростом, а волосы у него были седые. Господин де Сен-Мар спал на койке, которую ему поставили рядом с постелью человека в маске.
Господин де Бленвилье сообщил мне, что, когда в 1704 году узник скончался, его тайно похоронили в приходе Сен-Поль, а в гроб насыпали какое-то едкое вещество, чтобы уничтожить труп. Я ни от кого не слышал, что у него был иностранный акцент».
Когда они прибыли в Бастилию, г-н Дюжонка, королевский наместник этой крепости, сделал следующую запись о прибытии узника (отец Гриффе, иезуит, был первым, кто опубликовал два этих любопытных отрывка, извлеченных из архивов крепости, откуда никогда не выходил наружу ни один листок бумаги; но он служил в Бастилии исповедником, а в те времена у иезуитов и у коменданта этой крепости, были, несомненно, свои причины предавать гласности такого рода истории).
«В четверг 18 сентября 1698 года, в три часа пополудни, — пишет Дюжонка, — г-н де Сен-Мар, комендант Бастилии, прибыл с островов Сент-Маргерит и Сент-Онора, чтобы вступить в эту должность, и привез с собой в дорожных носилках узника, чье имя не называется, которого он с давнего времени содержал в заключении в Пиньероле и который обязан всегда носить маску; до ночи он был помещен в башню Ла-Базиньер, а в девять вечера я самолично препроводил его в третью камеру башни Ла-Бертодьер, каковую камеру, получив приказ г-на де Сен-Мара, я до прибытия узника позаботился обставить всем необходимым.
Когда я сопровождал узника в названную камеру, — добавляет г-н Дюжонка, — со мной шел сьер Розарж, которого г-н де Сен-Мар тоже привез с собой и которому было поручено прислуживать названному узнику, а стол ему обеспечивал сам комендант».
Последние любопытные подробности, собранные о Железной маске, были даны г-ном Линге, который долгое время содержался в Бастилии и получил определенные сведения о нем от самых старых офицеров и служителей крепости; он передал свои записи г-ну Делаборду, и тот опубликовал их в небольшом сочинении об этом узнике:
«Узник носил бархатную маску, а не железную, по крайней мере в те годы, какие он провел в Бастилии.
Комендант сам прислуживал ему за столом и уносил его грязное белье.
Когда он шел к мессе, ему строжайшим образом запрещалось разговаривать и показывать свое лицо; солдатам-инвалидам был дан приказ стрелять в него, и их ружья были заряжены пулями, так что ему поневоле приходилось таиться и молчать.
Когда он умер, всю мебель, находившуюся в его пользовании, сожгли; разобрали плиты пола, сбили потолок, обыскали все углы и закоулки, все места, где можно было спрятать листок бумаги или лоскут материи; одним словом, тюремщики хотели выяснить, не оставил ли он какой-нибудь знак своего пребывания там. Господин Линге уверял меня, что в Бастилии еще есть люди, которые знали эти факты от своих отцов, старых служителей крепости, видевших там Железную маску».
Этот несчастный узник, мученичество которого продолжалось долгие годы, умер, наконец, в 1703 году в Бастилии, проведя там пять лет и два месяца! И точно так же, как было зарегистрировано его прибытие туда, в книге записи заключенных была зарегистрирована и его смерть: