Что медсестра и сделала. Воин даже не проснулся. Уж ещё проще она не знала, как объяснить. Но, судя по завороженному выражению лица, Мариэль всё поняла. Правда, когда Джасти протянула ей новый шприц, врачевательница не рискнула взять его. Ничего, это сестра ей прощает. Ни один человек, получивший медицинское образование, не был уверен в своём первом протыкании чужого тела.
— Я ещё раз сделаю, а потом ты сама.
— …сама, — переводил Исенгрим профессионально. И несмотря на то, что и для него самого это оказалось безумно интересным, он не смел отвлекаться и менять тон голоса. Даже сейчас в его глазах читался вопрос, но он не хотел задавать его до тех пор, пока урок не будет окончен.
Третью койку с переломом Джасти пропустила — повторное обезболивающее было введено недавно, а её четвертым был не приходящий в себя Йорвет. Девушка встала с одной стороны кровати, а оба эльфа с другой.
— Сейчас просто смотри и запоминай.
Джасти наклонилась к руке черноволосого эльфа и только коснулась его плеча, дабы собрать складку кожи, как вдруг здоровый глаз Йорвета распахнулся и изумрудная радужка уставилась на незнакомку. Джасти не успела ничего сделать, даже испугаться, как сильные пальцы схватили её за горло, и в одну секунду она оказалась лежащей в кровати, а эльф нависал над ней, прижимая к простыням и сдавливая шею так, что девушка вмиг потеряла доступ к кислороду.
7. Дом Последнего Пути
Джасти не на шутку испугалась. Да что там говорить — у неё началась настоящая паника. Она схватила ладошками кисть эльфа, пыталась хоть как-то оторвать от себя, но тщетно. Ногами била по всем частям его тела, до которых могла добраться, но словно окаменевший Йорвет продолжал душить девушку.
— Остановись! — кричал что-то Исенгрим, подбегая к товарищу и помогал Джасти разжать пальцы эльфа. — Она под защитой владыки Трандуила!
— Йорвет, умоляю, остановитесь! — молила Мариэль.
Но тот не слышал. Его здоровый глаз пылал лютой ненавистью, смотря в лицо задыхающейся Джасти.
Та была уверена, что если не успеет задохнуться, то умрёт от перелома гортани — умел, негодяй, давить на нужные точки. Она стала чувствовать стук собственного сердца, артерии страшно больно пульсировали на шее, не имея возможности гнать кровь в голову. Страшно. Ещё ни разу Джасти не испытывала такой звериный страх перед лицом смерти. Даже на поле боя, когда твои мысли заняты другим, а глаза смотрят на поле в поисках своих. Но сейчас было совсем по-другому. Девушка осталась один на один со своим потенциальным убийцей и её жизнь, что находилась сейчас в руках одноглазого, быстро покидала тело.
Исенгрим и Мариэль продолжали кричать, даже бить Йорвета. И сама Джасти на последнем издыхании брыкалась ногами в поисках ахиллесовой пяты эльфа — без толку. И на все это ушло не более пяти секунд, хотя казалось, до обезумевшего пытались докричаться целый час. Девушка взглянула в здоровый глаз Йорвета и в нём увидела единственный путь к спасению… Точно, сейчас её мог спасти его ожог. Собрав все силы, что остались в ней, Джасти сжала ладонь в кулак и что было мочи ударила прямо в обожжённую рану, где когда-то был глаз.
Можно только представить, какую боль эльф испытал в этот миг. И это спасло медсестру. Йорвет отпустил её, отступил на шаг назад и, закричав от пронзившей до самых костей боли, закрыл лицо ладонями. Джасти, не теряя времени, вскочила с кровати и хотела рвануть прочь. Быстро оправившийся Йорвет непременно бы схватил ту за руку, но вовремя подоспевший Исенгрим схватил её раньше и рывком завёл девушку за спину, лицом вставая к нападающему. Видимо, на своего сородича одноглазый нападать не спешил — Йорвет замер.
Джасти прижалась к спине своего защитника и, жадно вдыхая воздух, потирала шею. Выглянуть из-за плеча было страшно, будто только одним своим видом она могла сподвигнуть эльфа напасть вновь.
— Она под защитой короля, — тихо, но четко заговорил Исенгрим.
Он и сам боялся грозного эльфа. Джасти, чью руку до сих пор не отпускала ладонь переводчика, ощущала, как его кисть похолодела и стала липкой от пота, дрожит — правда, еле заметно. Да… Если сравнить двух мужчин, стоящих напротив друг друга, Йорвет был сильнее, больше, накаченнее молодого эльфа. Неудивительно, что Исенгрим не торопился вступать в драку.
— Что за чушь? — после долгого молчания услышала девушка грозный голос Йорвета. — Почему здесь человек?!
— Её привёл Леголас, — голос Исенгрима дрогнул. Джасти, отдышавшись, рискнула выглянуть из-за спины своего переводчика. Одноглазый рвал и метал, и его глаз был устремлён именно на выглядывающую девушку. — Она врачевательница и лечит наших воинов.
— Леголас не мог этого сделать, — что-то сказав, Йорвет осекся. Его гнев куда-то испарился, взгляд задержался на койке, что была позади Исенгрима, а потом заметался по всему лазарету. — Где я?
— В южном доме Последнего Пути. Тот, что недалеко от реки Таекатана.
— Последнего Пути? — Джасти увидела, как в лице эльфа отразился страх. Что же ему такого сказал её защитник, что заставило Йорвета так резко измениться в лице?
Вместо Исенгрима ответила Мариэль.
— Тауриэль нашла Вас среди мёртвых воинов на границе с войсками людей. Вас привезли во дворец, но, как бы не пытались лекари, вы не приходили в себя, а Ваша рана становилась все хуже. Его Высочество Леголас долго отпирался, но в итоге было решено привезти Вас сюда.
— Но я жив! — рявкнул Йорвет. — Вы слишком рано записали меня в списки умирающих!
— Ты пришёл в себя только после того, как эта женщина лечила тебя, — ответил Исенгрим и потянул Джасти вперёд. Переводчик был сильнее голодной и ослабевшей девушки: как бы она не упиралась, Исенгрим вывел её из-за своей спины, показывая Йорвету во всей красе.
Джасти ощущала себя красной тряпкой перед быком. Эльф долго буравил её взглядом, будто размышляя: нападать или нет. Но неожиданно для всех присутствующих Йорвет закатил глаз и стал падать. К счастью — или к сожалению, по мнению Джасти, — падать он стал на свою же койку. Исенгрим резко подскочил к нему и, подхватив, аккуратно уложил на кровать. Мариэль, дождавшись, когда товарищ отойдет, тоже подбежала к буйному эльфу и начала осматривать. А Джасти… Она стояла на своём месте, с ужасом в глазах взирая на своего неудавшегося убийцу. Подходить к нему было страшно. Даже когда Исенгрим перевёл вердикт эльфийки:
— Без сознания. Видимо, все силы, что у него скопились, были брошены на тебя, — впервые за эти сутки Джасти увидела в глазах эльфа жалость или даже волнение. Пока Мариэль направляла лечебную магию в свою ладонь и прикладывала к ожогу Йорвета, Исенгрим подошёл к медсестре и хотел было похлопать по плечу, но видимо вспомнил, что перед ним жалкая dhʼoine, или просто не хотел испугать её своим прикосновением после одноглазого.
— Ты как? — лишь спросил он.
Как? Да совсем никак! Уж вроде и опасности нет, и сама она стала успокаиваться, но внутри ничего не вставало на место. Мысль, что к одноглазому рано или поздно нужно будет подходить и продолжать лечение, приводила девушку в ужас. Какой смысл в том, что все будут отвечать перед Леголасом, если его нет рядом, когда нужно остановить вот таких вот… психов.
— Нормально, — но ответить Исенгриму нужно было.
Джасти потёрла лицо шершавыми ладонями и, услышав перешептывания, оглянулась. Оказывается, у этой картины имелись зрители. От криков Йорвета все воины проснулись и, смотря на Джасти безразличным взглядом, о чем-то говорили между собой. И в этот момент хотелось заплакать. Да не просто заплакать, а забиться в угол и взвыть.
Она честно выполняла свою работу целый день, не препиралась ни с кем. Несмотря на то, что её похитили враги, она без каких-либо споров с Леголасом бросилась лечить эльфов, искренне стараясь помочь. Но эти остроухие даже не поняли, что она сделала для них. Наверное, считали, что к концу дня так хорошо себя чувствовали не из-за уколов, а просто так. Или же просто принимали как должное.
И всё же были те, кто восхищался человеческой медициной. Исенгрим к концу дня смотрел на Джасти иначе. Да, он задавал вопросы, но после гангрены не смел препятствовать. В его глазах читалось восхищение. И пусть не к самой Джасти, а к медицине, но он отдавал человеку должное. Мариэль признала в девушке кого-то равного себе и даже больше. Не думая о том, что скажут коллеги, молодая эльфийка хотела обучаться у врага. О Леголасе и говорить нечего — его поступок и его доверие уже говорили за себя. Да даже тот голубоглазый мрачный эльф, держа в руках ожившего младенца, был сражён.
Думая об этом, Джасти глубоко вдохнула и попыталась справиться с накатившей истерикой. Нет, всё же, как ни крути, она здесь не только пленница, но и представитель своей расы. Нельзя так легко поддаваться эмоциям. По крайней мере, при этих остроухих неблагодарных забияках.
— Мариэль, пошли. Мы не закончили с инъекциями.
Как только Исенгрим перевел, нехотя бросая Йорвета, молодая эльфийка улыбнулась и, забрав ранее оставленные на тумбочке шприцы, подбежала к Джасти.
***
Джасти уснула ближе к пяти часам утра. Ну как уснула? Составляя график введения лекарств для каждого воина — последняя работа на сегодня — она на минутку положила голову на руки, но не заметила, как её окутал мир Морфея. Снов не было, лишь ощущалась сильная усталость даже там, в секундной темноте, которую прервали чьи-то покачивания человеческого тела. Нехотя открыв глаза, девушка кое-как удержала себя в этом мире, дабы снова не уснуть.
Справа от неё стоял Исенгрим и, несильно держа её за плечо, раскачивал из стороны в сторону. Последнее, что помнила Джасти, как переводчик вернулся на своё место на полу между пустыми сундуками и шкафом и уснул. Мариэль так же отрубилась спустя час после случая с Йорветом, а легла она на одну из пустых коек.