Джасти подняла на эльфа голову и первое, что увидела, поднос с едой. Сон слетел моментально. Исенгрим поставил поднос на стол перед сестрой и, пожелав доброго утра, отошёл, давая ей позавтракать в спокойствии.
На подносе стояли две тарелки, одна из которых была наполнена салатом из знакомых Джасти овощей, а во второй находилось подобие супа-пюре… или манная каша причудливого оранжевого цвета. Также стояли два стакана какого-то напитка, чей запах не был знаком человеческому носу. В первую очередь Джасти обратила внимание именно на стаканы, ибо только сейчас поняла, как же хотела пить. Последняя кружка была опустошена ещё сутки назад за ужином в роте. Ещё вчера язык от жажды неприятно прилипал к нёбу, а любой глотательный рефлекс сопровождался острой болью в глотке. Какой же догадливый был Исенгрим — знал, что одного стакана будет мало.
Не принюхиваясь и даже не пробуя, Джасти быстро выпила содержимое из одного стакана, наплевав на вкус. Который, кстати, оказался весьма приятным. Это напоминало компот, но сваренный из неведомого для девушки фрукта. Вкусно, сладко и бодряще.
— Спасибо, — с облегчением прошептала девушка стоящему рядом Исенгриму. Тот удовлетворенно кивнул.
— Некоторые из проснувшихся жалуются на сильную боль, — перешёл тот сразу к делу. — Я попросил их не будить тебя. Мариэль не рискнула набирать лекарства без тебя.
— Спасибо тебе огромное, — произнесла от чистого сердца девушка. — А сколько сейчас времени?
— Около двенадцати.
— Плохо. Отстаю от графика.
— Он так важен?
— Не то чтобы, — Джасти посмотрела на одну из историй болезни, которую так не дописала и протянула Исенгриму. — Но я составила план работы. По нему хоть легче и время свободное выкроить, и с мелочами разобраться.
— А на что ты вчера весь день и всю ночь убила? — переводчик даже не взглянул на записи, сделанные на непонятном языке.
— Так нужно ещё кровати все спиртом обработать, составить списки необходимых материалов… Леголас сегодня обещал придти — на него ещё время убить надо.
Исенгрим с пониманием кивнул и обвёл глазами лазарет, что-то говоря эльфам. Джасти же, прежде чем приняться за пищу, взглянула на эльфийские столовые приборы. Это были не просто вилки и ложки, а самое настоящее произведение искусства! Описать их красоту или рассказать, как они выглядят было невозможно. Девушка ещё долго любовалась приборами, прежде чем приняться за еду.
***
— С ампулами будь осторожна. И иглой, при наборе лекарства, ни в коем своём случае не упирайся в дно ампулы — она затупится, и укол будет болезненнее, — как и обещала, Джасти учила Мариэль набирать препарат в шприц. — …Молодец, теперь выпусти воздух.
— …воздух, — Исенгрим внимательно следил за врачевательницей — будто он что-то в этом понимал — и переводил ей.
Мариэль схватывала все на лету, даже лучше, чем Генри. Может быть, дело в возрасте, а может, эльфийке это действительно интересно, в то время как мальчику пришлось учиться, чтобы остаться рядом с братом.
Первое, чему научила Джасти Мариэль и Исенгрима — это профилактика пролежней. Для них было настоящим ударом, что обычное переворачивание воина могло помочь избежать столь неприятной напасти.
— Столько эльфов погибло из-за этого, — чуть ли не плача, прошептала эльфийка.
Можно смело утверждать, что сегодня Мариэль сама сделала все уколы. Медсестра в это время меняла повязки и обрабатывала раны. Правда, обработать рану Йорвета она так и не решилась. К нему подходить было очень страшно, если учесть, что ближе к трём часам дня он пришёл в себя. Хотя больше не пытался нападать — просто лежал на спине, смотрел в потолок и изредка следил за действиями Джасти. Она этого не видела, но хорошо чувствовала. Из-за каждого его взгляда по спине бегали мурашки. Исенгрим и Мариэль к нему подходили, разговаривали, но Джасти даже не спрашивала о чём. Было неинтересно.
Сегодня эльфы действительно чувствовали себя лучше. Если уж не все, то хотя бы большая половина лазарета. Кто-то даже пытался говорить с девушкой… Ну как пытался? Стонал и айкал, когда та трогала свежие раны. Но строгий взгляд верного переводчика ставил на место грубых собратьев. Конечно, не все были такими. Половина молча терпела прикосновения dhʼoine, а четверо искренне улыбались и с готовностью выполняли всё, что просила Джасти. Как правило, это были те, кого мучили ужасные боли или кому смерть дышала прямо в лицо — познав вкус жизни, такие воины не торопились умирать и рады были, если кто-то помогал отсрочить этот страшный миг. К этим четверым пациентам Джасти относилась иначе, с большим трепетом.
Да, за сутки эльфам стало намного лучше. Но всегда есть исключение из правил. На самой дальней койке лежал эльф по имени Зевинас. Бедолага попал в этот лазарет из-за прогрессирующего нагноения в области лодыжки. Также был ожог, и эльф чудом остался с ногой: рядом с ним на поле боя кто-то наступил на мину. Но нога — это мелочь. Зевинасу она поставила бронхит. Как сказал Исенгрим, эльф кашлял очень давно, ещё до того, как попал сюда. С каждым разом его состояние ухудшалось. Джасти уже начала колоть ему противовирусное, но у неё не было никаких таблеток, которые помогли бы не мучиться кашлем бедолаге.
Спустя ещё час в дом стали входить кухарки. Джасти вздохнула спокойно и, предвкушая полчаса отдыха, ушла за свой стол расписывать истории болезни. Сегодня день проходил легче. А Леголаса всё не было. Удалось ли ему отыскать стетоскоп и тонометр? Думая об этом, девушка взяла чистый лист бумаги и начала писать список того, что голубоглазый должен сюда ещё принести.
И вот опять — мурашки по телу. Йорвет повернул голову на бок и смотрел на Джасти своим здоровым глазом. Его ожог всё ещё не был обработан, но сестра нарочно оставила это на потом, чтобы Леголас лично поговорил со своим другом. Лечить всё равно придётся. Но это зависело только от самого эльфа. «Как же просто было с мамочками в родильном отделении, — подумала девушка. — Стоило им испытать сильную боль, так они были сразу готовы на все процедуры. А тут нет, мужчины! Терпеть будут до самого конца, но врагов к себе не подпустят. Хоть в чём-то мужчины этой расы схожи с нашими». Хотя радости это не прибавляло.
Взгляд Джасти, думая о назначениях, невольно упал на гитару, одиноко стоявшую в углу. Вот была бы она в роте, сыграла бы своим ребятам что-нибудь вдохновляющее, и они бы улыбнулись ей, похлопали в ладоши и сказали, что их Джасти самая лучшая! Интересно, как они там? Сдержал ли главный эльф своё обещание? Не делает ли Юджин каких-нибудь глупостей, отправляя в лес солдат на поиски Джасти?
Девушке очень не хватало этих моментов, когда она со своими друзьями сидит у костра, поёт военные песни и на миг, пусть хоть на миг, но война отходила куда-то на второй план. Сейчас, если честно, ей очень хотелось взяться за гитару и сыграть что-нибудь, но страх быть непонятой, показаться сумасшедшей в глазах врага, да и здравый смысл были выше этого желания. Даже если она и споёт, они не поймут её слов.
— Похоже на наши лютни, — от неожиданности Джасти аж подпрыгнула на месте. Справа от неё материализовался Исенгрим с подносом в руках и проследил за взглядом девушки.
— Не пугай меня! — буркнула она и, взяв поднос, поблагодарила эльфа.
— На этом тоже играют? — но тот будто не услышал.
— Да. Это гитара, — надеялась, что она, как утром, покушает в тишине и спокойствии, но Исенгрим оказался не так добр на этот раз, — он был настолько высоким и таким длинноруким, что спокойно дотянулся до угла, где стоял музыкальный инструмент, не двигаясь с места. — Я не знаю, зачем Леголас её приволок, — попыталась как-то оправдаться девушка, пока эльф осматривал гитару и даже пытался бренчать на ней.
— Я тоже играю умирающим, — неожиданно сказал он, будто бы прочитав мысли сестры. — На флейте, правда.
— Я играю не только умирающим, но и просто больным. Это… вдохновляло моих солдат, — вдохновляло ли или нет, но всё равно нравилось. Пока Исенгрим молчал, Джасти мысленно воспроизвела их диалог и осеклась. — А почему только умирающим?
— Так тут все умирающие, — холодно сказал он и убрал инструмент обратно. — Неужели ты думала, что тебя подпустят к тем, у кого ещё могло быть будущее?
Что-что-что, простите?!
Прочитав удивление в глазах, переводчик грустно усмехнулся и хотел было пойти по своим делам — помогать Мариэль кормить воинов, но Джасти его остановила вопросом:
— Стой, ты о чём? Это же лазарет, разве нет?
— Ну да, мы, чтобы не травмировать эльфов лишний раз, называем такие дома лазаретом. Но, как правило, в дома Последнего Пути отправляют безнадёжных, — Джасти открыла рот. Всем здесь лежавшим подписан смертный приговор? Сколько же за историю эльфийской расы было загублено жизней? — Всех, кого ты тут видишь, наши лекари не смогли спасти.
— Как же вы вообще лечите? — спросила девушка.
— Мази, травы, отвары… Не смотри на меня так. Если бы не они, наш род вымер бы!
— Леголас мне сказал, что вы и так вымираете.
Шах и мат — Исенгрим нахмурился и удалился, а Джасти, не отошедшая от шока, взглянула на своих пациентов. Все сюда упрятанные, по мнению эльфов, должны умереть? Да, конечно, если не лечить должным образом, тут все умрут от заражения! Теперь понятно, почему раны этих воинов были в таком плохом состоянии — на них просто забили.
Аппетит пропал.
8. Осуждение принца
Кое-как, на руках, Мариэль объяснила, что бельё нужно оставить на лавочке у порога. Хорошо, ведь девушке и без того хватало недоброжелательных взглядов в лазарете. Эльфийка, избавившись от своей ноши, тяжело вздохнула и вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. Действительно, было очень жарко. Сама Джасти давно повесила свою военную форму на стул, оставаясь в одной водолазке. Её бы тоже сняла, но только под ней уже ничего не было.