.
Дед беспокоился напрасно. Сам Людвиг II даже не помышлял о женитьбе! Справедливости ради надо сказать, что дочери Александра II к тому времени исполнилось лишь 11 лет и вряд ли тут вообще уместно рассуждать о какой-либо внезапно возникшей страсти. Юный король был очарован вовсе не великой княжной, а самой императрицей — умной, великолепно образованной женщиной с тонким художественным вкусом и богатым внутренним миром. Это подтверждается тем фактом, что ее изображения можно найти во всех дорогих сердцу короля местах его пребывания — от Нойшванштайна до Берга. Однако не следует искать в отношениях Людвига II и Марии Александровны любовной подоплеки. Существуют письменные источники, свидетельствующие, что Людвиг не просто называл русскую императрицу «своей подлинной матерью», но признавался, что она «осенена для него ореолом святой», что «рядом с ней он чувствует себя принявшим таинство Причастия». Сохранилось и несколько писем Людвига II Марии Александровне{70}.
На такое почти религиозное поклонение императрица отвечала искренними, ничем не замутненными материнскими чувствами. Мы уже говорили, что с собственной матерью у Людвига II никогда не было духовной близости. В Марии Александровне, которая была старше короля на 21 год, он неожиданно для самого себя нашел идеал женщины-матери. А Людвиг во всём и всегда стремился к идеалу! При этом сама российская императрица мягко и ненавязчиво советовала Людвигу сблизиться с королевой Марией, постараться полюбить ее настоящей сыновней любовью.
Детям окончательно испорченного XXI века сложно понять и по справедливости оценить чистоту общения баварского короля и российской императрицы. Между тем оно достойно восхищения! Чтобы не быть голословными, обратимся к конкретным примерам. Вот как описывает пребывание в Киссингене, со слов самой императрицы, баронесса Мария Петровна Фредерикс (1832–1908), фрейлина императрицы Марии Александровны: «В Киссингене принимал Государыню Король Баварский, несчастный Людвиг, так трагически окончивший свое поэтическое существование. Он тогда был прелестный девятнадцатилетний юноша, только что вступивший на престол после смерти своего отца. Сам он нам рассказывал, что, сделавшись королем, его первое действие было велеть подать себе кофе, так как он не смел пить по утрам ничего другого кроме молока. Он был очень красив собою, имел выразительный, мечтательный взгляд и премилую улыбку; был большого роста, очень худ и гибок, как молодой кипарис. Хотя Великая Княжна Мария Александровна была еще ребенком, ей всего было еще около 11-ти лет, Ей прочили Короля баварского в женихи. Но впоследствии пришлось оставить эту мысль, так как удостоверились, что он слишком большой идеалист, чтобы быть хорошим мужем. Притом римско-католическая вера препятствовала тоже этому браку. <…> К нашей Императрице юный Король питал какое-то особенное, восторженное поклонение, Она сделалась его божеством, и насколько мне известно, Король Людвиг остался верен этому восторженному чувству к Императрице Марии Александровне даже после Ее кончины, до последних дней своих. Он находил, что нет на свете другой подобной женщины (курсив наш. — М. З.). Король старался угождать Ее Величеству во всех малейших желаниях во время Ее пребывания в Киссингене. Например: однажды в разговоре Императрица сказала, что очень любит альпийские цветочки, так называемые EdelWeis, — на другое утро, когда Ее Величество вошла в Свою гостиную, Она увидала всю комнату, украшенную этими цветочками, вдоль и поперек стен висели гирлянды, миллионы этих цветов. Король приказал ночью их набрать, и к пробуждению Императрицы всё было уже готово и на месте. В другой раз разговор зашел об известном баварском массивного золота столовом plateau[67] работы знаменитого художника Бенвенуто Челлини. Король подробно описывал эти изящные столовые украшения. Императрица, не думая ни о чем и скорей чтобы сказать что-нибудь приятное Королю, выразилась так, что интересовалась бы видеть это знаменитое произведение. Через день въезжает на двор занимаемого Ее Величеством дома вереница фургонов с громадными ящиками. Король выписал по телеграфу из Мюнхена весь этот громадный plateau. Все комнаты небольшого помещения, занимаемого Императрицей, литерально были завалены этими золотыми, чудной работы украшениями. Много еще других подобных выходок было со стороны Короля, которых теперь уже не упомню. Ему ничего не казалось невозможным, так что под конец Императрица стала остерегаться с Королем в своих разговорах. Проводя вечера у Императрицы со всеми нами, Король часто просил г-жу Сабинину[68] играть Вагнера, музыкой которого он уже тогда восхищался. Для этого он выписал из Мюнхена все собрание опер Вагнера в четыре руки; г-жа Сабинина исполняла их с братом Императрицы Принцем Александром Гессенским, играющим очень хорошо на фортепиано, — а юный Король слушал и восхищался. Императрицу сопровождал в Киссинген Наследник, и, подружась с Королем Людвигом, поехал с ним в Auberschwangau (то есть Хоэншвангау. — М. З.), любимый замок Короля. <…> Позже и Государь приехал в Киссинген…»[69]{71}
Впоследствии Людвиг II обсуждал с Марией Александровной и политические вопросы и даже обращался за помощью. Так, после поражения в Австро-прусской войне он просил, чтобы российская императрица уговорила своего супруга ходатайствовать перед прусским правительством и лично перед королем Вильгельмом I о смягчении условий мира для Баварии. Однако в данном случае политика оказалась выше личных симпатий: Мария Александровна сообщила Людвигу, что никакого посредничества со стороны Российской империи быть не может, так как это могло бы осложнить отношения между Александром II и Вильгельмом I.
Кстати, необходимо отметить, что Российская империя всегда восхищала баварского короля. Он видел в ней тот идеал власти, к которому стремился сам и который стоял для него даже выше, чем «обожаемый» французский абсолютизм Людовика XIV. Людвиг писал Марии Александровне: «Трижды благословенная и прославленная Россия, что с полным правом называется Святой и является для меня идеалом империи, благословенная страна, в границах которой живет народ, как никто другой на Богом данной обширной земле; меня воодушевляет народ в верной и самоотверженной любви к своему дарованному Богом правителю»[70]{72}.
Король много читал о России, хотел непременно посетить ее. К сожалению, это желание так и не осуществилось.
Зато Мария Александровна со своей свитой из двадцати шести человек, но уже без мужа и дочери, в августе 1868 года вновь совершила поездку в Баварию. После недолгого пребывания в Киссингене Людвиг II пригласил императрицу подольше погостить в его замке Берг. Она провела там почти месяц — замок был предоставлен Людвигом в полное ее распоряжение. Сам король всё это время жил в небольшом домике при замке на берегу озера. Для Марии Александровны Людвиг устраивал праздники с фейерверками и музыкальными представлениями как в парке Берга, так и на Острове роз (Roseninsel) на Штарнбергском озере — Максимилиан II в свое время построил там для сына небольшую виллу, вокруг которой разбил сад с несколькими тысячами (!) розовых кустов. Возможно, в присутствии российской императрицы Людвиг II забывал даже о существовании Рихарда Вагнера…
Двадцать восьмого сентября Мария Александровна отправилась в Италию, и Людвиг проводил ее до Инсбрука.
«Неоднократно утверждается, что король Людвиг II из всех женщин, с которыми он знакомился, почитал больше всего императрицу Елизавету Австрийскую. При более точном исследовании это утверждение нуждается в исправлении. Ибо из дневников и писем Людвига II видно, что он также почитал и других женщин, по крайней мере, столько же, сколько Сиси. Среди них — российская императрица Мария Александровна, которая, по-видимому, повлияла гораздо больше, чем Сиси, на его представления о сути и о задачах королевской власти»[71]{73} — таков вывод исследователя Франца Мерты.
Вот и вся правда о «русско-баварских сердечных тайнах»…
Вернемся, однако, к нашему повествованию. Итак, королева-мать, как и весь баварский народ, продолжала томиться ожиданием свадьбы сына. И вот, наконец, в самом начале 1867 года Бавария была буквально потрясена великолепной новостью: Людвиг II нашел достойную невесту! Королева Мария возликовала. Родителям избранницы было отправлено официальное предложение; 22 января состоялась помолвка; определен день свадьбы: король будет венчаться 12 октября, в тот же день, когда венчались его дед и отец. Следование традициям, семейным и национальным, для истинных баварцев едва ли не более важно, чем для англичан.
Долгожданной невестой короля стала София Шарлотта Августа, принцесса Баварская, герцогиня Баварская, сестра императрицы Елизаветы Австрийской. Скорее всего, именно последнее обстоятельство сыграло для Людвига решающую роль в выборе будущей жены. Ему казалось, что София напоминает Елизавету во всём — и внешне, и внутренне. Мы уже вскользь касались отношений, связывавших Людвига и Елизавету, которыми оба очень дорожили. Они всегда старались встретиться, когда Елизавета приезжала на родину. Чаще всего это происходило на берегах Штарнбергского озера, когда Людвиг отдыхал в замке Берг, а Елизавета — на противоположном берегу озера в замке Поссенхофен (Possenhofen), купленном ее отцом Максимилианом Баварским (1808–1888) в 1834 году. Это место было бесконечно дорого сердцу австрийской императрицы: здесь она родилась и провела детство. Елизавета и Людвиг, вплоть до смерти последнего, встречались на Острове роз, куда король приплывал на своем пароходе «Тристан». Среди аромата роз две одинокие родственные души читали вслух стихи любимых поэтов, размышляли, мечтали… Между Людвигом и Елизаветой было условлено давать зн