р никто не подверг даже не проверке, а хотя бы сомнению достоверность этих «фактов», опираясь на свидетельства об обратном. Сплетни лишь многократно тиражируются, закрепляя за Людвигом II славу «безумного короля». Да и тогда, во времена Людвига, «свидетельства» двух предателей заглушили все голоса в защиту короля, которых было гораздо больше. Вот что значит «административный ресурс»!
Но вернемся к трагическим событиям лета 1886 года, которые уже набрали обороты.
Седьмого июня председатель Совета министров барон фон Лутц, министр иностранных дел и королевского двора барон Краффт фон Крайльсхайм и принц Луитпольд впервые публично и недвусмысленно высказали мнение, что у короля обнаружены явные признаки тяжелого психического расстройства, и потребовали его медицинского освидетельствования.
Уже к девяти часам утра 8 июня у членов правительства был документ, подписанный светилами психиатрии (Гудден и K0):
«Сим нижеподписавшиеся врачи подводят итог своему совещанию и, ссылаясь на уже приведенные в представленном материале различные факты, приходят единогласно, безоговорочно и окончательно к следующим выводам:
1. Его Величество находится в далеко зашедшей степени душевной болезни, а именно мании величия, и страдает от формы психического заболевания, которое обозначается психиатрами как паранойя (безумие).
2. При существующей форме заболевания его уровень, прогрессирующее развитие, а также длительный срок — болезнь развивается уже в течение ряда лет — Его Величество необходимо объявлять неизлечимо больным, а также утверждать, что упадок умственных способностей продолжится.
3. Болезнь полностью исключает свободное рациональное волеизъявление Его Величества, мания величия препятствует исполнению его правительственных функций и не может быть купирована в течение одного года (напомним, что по конституции Баварии король лишь в течение этого срока имел право не появляться в Мюнхенской резиденции. — М. З.), а сохранится на всю жизнь.
Мюнхен, 8 июня 1886.
Следующим шагом правительства стало ознакомление с этим документом короля и помещение его под постоянное медицинское наблюдение — по сути, арест. Людвиг II находился тогда в Нойшванштайне и даже не предполагал, что дело зашло настолько далеко. Представим подробную хронологию тех печальных событий. Для достоверности вновь обратимся к свидетельствам очевидцев, собранным в книге О. Герольда{160}, в которых всё, происходившее в то время в замке Нойшванштайн, изложено обстоятельно и подробно. Пожалуй, более полного и, главное, правдивого отчета не найти, поэтому, учитывая его несомненную историческую ценность, позволим себе привести его целиком.
«9 июня 1886 г. вечером в Хоэншвангау приехали министры и врачи, составляющие депутацию (прозванную позже «позорной»)[118], и хотели ночью захватить короля, жившего в замке Нойшванштайн, и увезти его в замок Линдерхоф. Приехавшие министры очень комфортабельно расположились, заказав себе роскошный ужин с десятью бутылками шампанского и 50-ю пива, что совсем не согласовалось с их грустной миссией… Я видел меню ужина под королевской короной, с надписью: «Souper de sa Majestö le roi»[119]. На обороте меню был набросан карандашом план замка Линдерхоф и обозначена комната, которая будет темницей короля. Циглер рассказывал, что министр Лутц отсоветовал Гольштейну (Хольнштайну. — М. З.) вступать в комиссию, но что тот холодно ответил: «Я давно искал хорошего случая, чтобы укрепить за собой положение министра» (курсив наш; обратим на это утверждение особое внимание. — М. З.). Люди, вступившие в «позорную» комиссию, крепко надеялись на то вознаграждение, что им обеспечит новый правитель Баварии, принц-регент, — в чем и не ошиблись! Итак, ухватившись за случай «укрепить за собой положение министра», Гольштейн в тот же вечер идет на конюшню; увидев, что кучер приготовляет экипаж для обыкновенной ночной прогулки короля, он сказал, что этого не нужно, что теперь распоряжается не король, а принц Луитпольд и что у него есть другой экипаж для короля и с другим кучером. Этот экипаж был простое ландо, которое снаружи запиралось крепкими ремнями; такие же ремни, в виде кандалов для ног, были и внутри кареты. (В Мюнхене старались распространить слухи, что король бесноватый!..) Узнав о том, кучер Остергольц тотчас оседлал лошадь и поскакал в Нойшванштайн, чтобы предупредить короля об опасности. Король не поверил. «Если б была опасность, Карл написал бы мне о том!» — заметил он, не зная о предательстве Гессельшверта (Хессельшверта. — М. З.), оставшегося в Мюнхене»{161}.
Здесь позволим себе прерваться, чтобы процитировать не менее важный документ — последнее письмо, отправленное Людвигом II своему кузену и другу Людвигу Фердинанду[120]:
«Дорогой кузен!
Прости за плохой почерк, пишу в большой спешке. Только представь, сегодня случилось неслыханное! Сегодня ночью прибежал человек из конюшни и сообщил, что несколько людей (в том числе — страшно сказать!) министр и один из моих придворных, прибыли в полной тишине, приказали заложить мою карету и лошадей (из верхнего замка) за моей спиной, чтобы забрать меня и заставить ехать в Линдерхоф, чтобы там, очевидно, держать меня под стражей и Бог знает что еще делать, чтобы добиться моего отречения. Позорный заговор! Кто может стоять за таким преступлением? Вероятно, принц Луитпольд. Жандармы и пожарная охрана смело противостояли и сорвали это. Позорные мятежники были арестованы. Держи это всё, пожалуйста, пока при себе. Как такое может быть возможно! Пожалуйста, узнай сам и через других надежных людей! Ты бы мог подумать только, что подобное возможно? Уже давно я писал тебе, что намеренно распространяются слухи обо мне (якобы больном); это не является правдой. Это слишком плохо. Должен пролиться свет в эту бездну злобы! С непоколебимым доверием и искренней любовью
К письму сделана приписка карандашом: «Эти злобные подонки напали ночью и хотели меня захватить!!!»[121]
Данное письмо было впервые обнародовано полностью лишь в 2016 году благодаря известному баварскому политику Петеру Гаувайлеру (Gauweiler), занимающемуся также исследованием биографии Людвига II. По словам Гаувайлера, этот документ невероятно важен, поскольку, во-первых, доказывает, что Людвиг полностью осознавал опасность, с которой столкнулся; во-вторых, наглядно демонстрирует ясность мышления и адекватность короля даже в последние дни жизни, что многими историками отрицалось. Интересно отметить, что отрывок из этого письма уже был опубликован в книге известного немецкого психиатра Хайнца Хефнера «Король будет удален: Людвиг II Баварский» (Häfner Н. Ein König wird beseitigt. Ludwig II von Bayern. München, 2008). Тогда исследователи не обратили на него особого внимания. Между тем Хефнер, несмотря на то, что опирался на выводы, представленные в упоминавшейся нами книге Роберта Хольцшу, тем не менее на профессиональном уровне решительно опровергает безумие короля. Теперь же, опубликованное полностью, письмо наделало в Баварии много шума и заставило пересмотреть оценку психического состояния Людвига II. Данное обстоятельство важно помнить при ознакомлении с дальнейшими событиями рокового июня 1886 года.
Обратимся снова к свидетельствам очевидцев:
«Между тем весть о прибытии депутации разнеслась в народе и возмутила всех вероломством против любимого короля, за которого народ готов был положить жизнь. Тотчас же пронеслась молва о Бисмарке. Из Фюссена сбежался народ, и прискакали жандармы. Когда члены комиссии на рассвете прибыли к замку, жандармы их не пустили, несмотря на то, что они представили бумагу о свободном доступе. Вахмистр ответил, что для них существует один приказ — короля; а когда они хотели войти в замок силой, то добавил: «Ни шагу вперед; я велю стрелять!» Прождав добрых полчаса, депутаты ни с чем уезжают. Кральсгейм (Краффт фон Крайльсхайм. — М. З.) дает в Мюнхен телеграмму: «Ничего не удалось. Необходимы прокламация и назначение регентства».
Между тем король, пожелав узнать имена членов комиссии, отдает приказ их арестовать и привести в замок Нойшванштайн, что и исполняет окружной начальник Фюссена — Зонтаг. Когда арестованных вели по улицам к замку, жандармы должны были их защищать от ярости народной; так велико было возбуждение против этих врагов обожаемого короля. Много пришлось им услышать от народа далеко не лестного! «Смотри! — кричала одна женщина, поднимая свою семилетнюю дочь, — когда ты вырастишь большая, то можешь сказать, что ты видела изменников!» Другие изъявляли желание бросить всех этих господ, в особенности Гуддена, в Пёллатшлюхт[122]. Граф Гольштейн старался казаться равнодушным и когда уже был в замке, то нарочно громко закричал из окна: «Я всё же хочу позавтракать!» — что вызвало замечание услышавшего эти слова короля: «Может быть, эти господа хотят, чтобы я поднес им по стакану вина?» Но гнев короля прошел так же быстро, как всегда; и, забыв все свои жесткие слова, он в 12 часов приказал пленников освободить; так что они пробыли в заключении всего три часа. (Как же этот рассказ не согласуется с баснями о необузданном гневе, приказах бросить в подвал и, того хлеще, выколоть глаза членам ко