Берг был, пожалуй, любимым убежищем — именно убежищем! — несчастного короля. Здесь он пытался найти отдушину и успокоение еще в самом начале своего царствования; здесь в небольшой комнате нижнего этажа висели портреты императора Александра II, императрицы Марии Александровны и Вагнера. Кстати, фотографический портрет Марии Александровны в золотой раме с короной украшал также и спальню Людвига II. Обратим особое внимание на символическое сочетание — русская императорская чета и немецкий гений-композитор! Причем именно в Берге становится особенно очевидно, насколько король был постоянен в своих пристрастиях и стремился, чтобы дорогие его сердцу образы окружали его везде, куда бы он ни направился.
На втором этаже царила уже другая эпоха, олицетворенная мраморными бюстами Людовика XIV и Марии Антуанетты. Берг словно вобрал в себя все то, что в разные периоды жизни Людвига II составляло предмет его чаяний и устремлений.
Надо сказать, что Берг, несмотря на спокойное существование полузабытой загородной резиденции, был «участником» как радостных, так и трагических событий. С одной стороны, наряду с Хоэншвангау именно в Берге молодой Людвиг II провел счастливейшие дни своей жизни. Он любил замок не только за близость к Мюнхену (ведь с государственной точки зрения, если и можно куда отлучаться монарху, так это в места «в пределах досягаемости» от столицы). В Берг же Людвиг мог «убегать» по первому своему желанию, в отличие от Хоэншвангау, а впоследствии Нойшванштайна и Линдерхофа, переезд в которые сопровождался немалыми трудностями и затратами (это сейчас можно доехать из Мюнхена в любой из этих замков всего за неполных два часа!). Людвиг был также покорен окружающей замок природой, прекрасным парком, величественным спокойным озером. Король любовно обустроил свою загородную «дачу» по своему вкусу, обновив как внешнюю отделку замка, так и его внутренние покои. Здесь, на берегу озера, можно было спокойно отдыхать от суеты столичной жизни, от светских приемов и интриг.
Поэтому неудивительно, что сразу же по приезде в Мюнхен своего кумира Рихарда Вагнера король в первую очередь пригласил композитора сюда, в Берг, и подарил ему виллу в нескольких минутах езды от замка. Как часто на берегу живописного Штарнбергского озера Людвиг и Вагнер, полные сил и веры в будущие победы, грезили о возрождении немецкой музыки, обсуждали планы постановок «Кольца нибелунга» и «Тристана», погружались в героический мир древних германских преданий!
Но счастливые дни забылись; Берг стал символом трагедии и смерти…
По пути трижды меняли лошадей. Наконец поздним вечером прибыли в замок, где для короля были приготовлены две комнаты со вставленными в окна решетками, «глазками» в дверях, чтобы в любое время иметь возможность наблюдать за «больным», и заставленной шкафом балконной дверью. Настоящая тюрьма в бывшем дорогом для его сердца месте! Вскоре по прибытии Людвиг испытал новое унижение. «Король привык последнее время ложиться поздно, делая свои прогулки ночью. Но с первого же дня доктора в смысле гигиены посоветовали ему лечь раньше. Он это исполнил; но по привычке не мог уснуть и желал встать, но из его комнаты приказано было вынести всю его одежду, и он едва упросил санитара оставить ему чулки, в которых он и в нижнем белье часами в ночной тишине прохаживался по своей запертой спальне. Все это имело вид намеренного раздражения короля всяким способом; и сколько королю нужно было силы воли, чтобы сдерживать свое справедливое негодование, малейшая вспышка которого была бы тотчас же объяснена припадком сумасшествия, на что и рассчитывали эти позорные представители позорной верховной власти».[229]
В это же время Гудден телеграфировал в Мюнхен: «Все обстоит благополучно».
Кстати, интересно отметить, что при регентстве принца Луитпольда королю были назначены еще и опекуны: граф фон Тёринг-Йеттербах-унд-Гутенцель и… граф фон Хольнштайн. Последний посчитал ниже своего достоинства даже появляться в Берге. Сразу уехав в Мюнхен, он, вероятно, и думать забыл о своем царственном «подопечном». Такое поведение вполне согласуется с версией о том, что именно фон Хольнштайн является инициатором заговора против Людвига II. Теперь его уязвленное самолюбие было удовлетворено, месть свершилась, а дальнейшее его уже не интересовало.
В качестве заключительного штриха к портрету «графа Макса» отметим, что при принце-регенте Луитпольде вплоть до 1892 года он оставался обершталмейстером и председателем Королевского Баварского придворного охотничьего ведомства. Затем, когда в 1892 году разразился уже упоминаемый нами финансовый скандал, связанный с махинациями в фонде Вельфов, замешанный в нем граф был вынужден удалиться от двора; в 1893 году он уехал в свой родовой замок Шварценфельд (Schwarzenfeld) и успешно занялся бизнесом. Достаточно сказать, что граф фон Хольнштайн являлся одним из соучредителей Баварского объединенного банка (Bayerischen Vereinsbank; ныне один из крупнейших банков Баварии). И самое любопытное: еще до окончательного переезда «графа Макса» в Шварценфельд, в 1890–1892 годах, туда был вызван… бывший придворный архитектор Людвига II Юлиус Хофман, чтобы значительно обновить и перестроить замок «в историческом стиле». На масштабной стройке было задействовано 160 рабочих; при этом все ближайшие к замку здания были снесены, чтобы не портить открывающийся на замок вид. Как-то однажды фон Хольнштайн в сердцах воскликнул: «Пусть я лучше ослепну, чем пожалею короля!» Так вот. Незадолго до своей смерти граф полностью ослеп. Оставим любителям мистики делать из этого выводы. Может быть, в конце жизни граф действительно пожалел своего бывшего друга детства, несчастного короля Людвига?.. В 1895 году «граф Макс» был похоронен в родовой усыпальнице фон Хольнштайнов на кладбище Шварценфельда…
Но пока до всего этого еще очень далеко. Наступило воскресенье 13 июня, день Троицы. Праздник начался с того, что короля не пустили в церковь! Он покорился и этому. Во время обеда Людвигу был подан на десерт апельсин… без ножа. Король отослал его обратно на кухню нетронутым. «Утром 13-го числа король долго беседует с доктором Герштером (Верный Герштер, с одной стороны, не мог оставить своего государя, а с другой — находился в Берге, что называется, «по долгу службы». — АО.), и тот снова рассказывает, что, стараясь наводить короля на всевозможные сбивчивые вопросы, он находит в его ответах все тот же живой, ясный ум. То же находит и доктор Мюллер, с которым король также здраво, с большой к нему доверчивостью, разговаривает в тот же день перед обедом, задав ему на прощанье как бы шутливый вопрос: «А вашему преемнику (то есть доктору Гуддену) будут известны способы, как легче отделаться от меня?» Но после обеда, в 6 часов 25 минут, он сам посылает за Гудденом, чтобы идти с ним на прогулку»[230].
Перед самой прогулкой состоялся весьма любопытный диалог между королем и государственным контролером Зандером, который нашел отражение в уже упоминаемой нами книге «Die letzen Tage König Ludwigs II. Erinnerungen eines Augenzeugen».
««Они смотрят на меня, как на бесноватого! А как вы думаете, может так продолжаться еще год?» Я (Зандер. — М. З.) стал успокаивать его, говоря, что когда они увидят, что нервы его успокоились, то все изменится. «Вы так думаете?» — сказал король — мой дядюшка Луитпольд, привыкнув к своему регентству, не захочет от него отступиться и меня не выпустит.» Потом он спросил, сколько в парке жандармов стерегут его. «От шести до восьми, Ваше Величество». «Решились бы они стрелять в меня?» — быстро спросил он. «Как вы могли о том подумать, Ваше Величество!» — проговорил я. «Вооружены ли они?» Я ответил, что нет»[231].
Этот диалог впоследствии цитировался в подтверждение версии о том, что король якобы готовил побег.
Погода стояла пасмурная, моросил мелкий дождик. Взяв зонты, Людвиг и Гудден ушли в парк по направлению к озеру. Было 18 часов 30 минут. Прогулка должна была продолжаться час. В 19.30 доктор Мюллер стал готовиться к их возвращению. На 20.00 был назначен ужин. В 20.30 уже все были на ногах: стало понятно, что произошло непоправимое несчастье. В 22.30 один из служителей замка нашел на берегу озера шляпу короля, а неподалеку его пальто. Тотчас снарядили лодку, в которую сели доктор Мюллер, управляющий замком Губер и два королевских конюха Вульмеер и Клазен. Вскоре бездыханное тело короля было обнаружено в темных водах Штарнбергского озера, а в нескольких шагах от него — тело доктора Гуддена. Найденные на берегу разбитые часы короля остановились в 18.54…
Картина 2Информация к размышлению, или Боги не умирают…
Как же восприняли в Баварии да и во всем остальном мире трагическое известие о гибели Людвига И? И что же на самом деле произошло в тот трагический вечер? Если на первый вопрос есть четкий и однозначный ответ, то во втором вопросе ясности нет до сих пор. И все же мы попытаемся разобраться, призвав на помощь логику и те обрывки информации, которые все же стали достоянием общественности.
Для примера — причем весьма наглядного и показательного — обратимся в первую очередь к русской прессе, в частности к июльскому номеру журнала «Вестник Европы»[232] за 1886 год, и приведем с некоторыми комментариями отрывок из него. Тем более что цитируемая статья являет собой, пожалуй, квинтэссенцию не только настроений того времени, но и подтверждает многие выводы, к которым мы уже пришли в ходе предыдущих рассуждений.
«Когда 10-го июня обнародована была в Мюнхене прокламация о назначении регентства вследствие «тяжелой болезни» короля, то в массе населения невольно возникли вопросы недоумения и вопросы, которых никогда не могло бы разъяснить министерство. Какая эта болезнь вдруг открылась у короля? Если она была у него издавна, то почему раньше не было принято надлежащих м