— Чего это вы молились? — спросила она, поправляя платок на голове. — Надо было постучать, как всегда…
— Я ж не…
— Хватит болтать, — махнула рукой женщина, — идемте, пани давно ждет вас.
В таком положении было бы глупостью сопротивляться, и курьер, вняв здравому смыслу, молча спустился вслед за незнакомкой. Нащупав ногами ступени лестницы, он с большим удовольствием закрыл над собой люк. Встав на ровную землю, Христоф почувствовал невероятное облегчение. Женщина повела его дальше тесным подземным ходом. Сдерживая радость, он покорно шел за ней, мысленно благодаря провидение за такое неожиданное спасение. Куда бы не вела его эта незнакомка, все равно там лучше, чем в лапах солдат.
Минуло добрых полчаса, пока ход наконец закончился. Тут снова пришлось лезть по лестнице и поднимать потайной люк. Блики свечи разбежались в темноте, открывая ряды темных бутылок. Очевидно, это был погреб, где хранилось вино.
— Наконец мы в замке, — тихо промолвила незнакомка, — каждый раз в этом тоннеле меня дрожь пронизывают.
Христоф прикусил губу, чтобы громко не выкрикнуть: «В замке, черт побери?» Вместо этого он внимательнее присмотрелся к бутылкам с вином, на которые попадал тусклый свет. Каждая имела вытисненный воском герб. Даже в полумраке нетрудно было узнать геральдический символ Даниловичей.
Ругая мысленно свою изменчивую удачу, он хотел только одного: чтобы его проводница обнаружила свою ошибку как можно позже. Безусловно, в том погребе ждали кого-то другого. Того, кому он нарушил все планы своим дебоширством в корчме.
Что же действовать, когда выяснится обман? Как сбежать в этот раз, если окажешься в толстенных стенах Олеского замка? Может, пригрозить этой женщине? Заставить вывести его отсюда? Нет, могут заметить другие слуги… Интересно, замок до сих пор принадлежит ли двум семьям? Если схватят Даниловичи, то можно призвать именем Короны других, Каменецких…
Тут он едва успел закрыть лицо рукой, поскольку незнакомка ткнула в него свечой.
— Возьмите, — сказала она.
Тот отрицательно мотнул головой.
— Тогда поднимайтесь.
Погреб для вина остался позади. Теперь они были в небольшой комнатке, очевидно, каморке этой женщины. Она откинула ковер на стене, за которым оказалась винтовая лестница вверх. Христоф понял, что дальше должен идти один.
Ступени вывели в верхние покои, где среди темноты испуганно трепетал свет от мраморного камина. Он немного касался мозаичного потолка и лизал, словно пес, большой настенный гобелен. На нем нимфа Калипсо поставила перед Одиссеем чашу с нектаром и соорудила такую гору фруктов, что хватило бы на пол троянского войска. «О, Лаэртид богоравный, искусный во всем Одиссей! — говорила островная красавица. — Итак, ты правда хочешь на родную свою отчизну сейчас же уезжать?
Знал бы ты, сколько скорби познать придется тебе, то остался б со мной за домом сим присматривать…» На что упрямый герой, наблюдая, как служанки прибирают разобранное ложе, ответил: «Ты не гневайся, владычица-богиня! И сам-то я хорошо знаю, что и станом, и ростом своим, и красотой — всем уступает верная моя Пенелопа. Но лишь к ней я стремлюсь и душой туда порываюсь…»
Напротив была роскошная кровать, рядом с которой стояла позолоченная Артемида. До нее тянулся мягкий ковер, и Христоф робко затоптался на месте. Он вдруг с отвращением ощутил всю грязь на себе, а чересчур залеплены навозом сапоги.
На кровати кто-то едва слышно шевельнулся. Вслед за этим сладкий женский голос произнес:
— Наконец, Димитрий! Господи, как же я по тебе соскучилась…
Итак, того, кто должен был быть на его месте, зовут Димитрием. Боже Всемогущий, что сейчас будет! Он вытер пот со лба и набрал воздуха в легкие — надо признаваться…
— Тот кабан Станислав на охоте, и я сразу же отправила Меланию за тобой. Иди сюда. Ты часом не прихватил по дороге вина? Я жажду… — послышалось снова.
Курьер приблизился так осторожно, словно шел по иголкам.
— Наклонись, я совсем тебя не вижу, — приказал голос, — поцелуй меня… Нет сил ждать…
Головокружительный запах теплого женского тела ударил ему в ноздри, всколыхнув нутро, как чашу с вином. Превыше всего хотелось подчиниться, послав под три черта здравый смысл и все на свете.
— Раздевайся — это сладкое пение лишало ума. — Ты знаешь, сегодня я рассматривала греческие фрески. Там мужчина целовал гетеру в уста и одновременно ласкал ее раковину… — она засмеялась.
— Пани… — выдавил наконец из себя гость.
— Пани? — соблазнительница скатилась с постели.
Она опешила, словно колебалась: закричать или дать пощечину? Наконец, застенчивость и злость заставили прытко спрятаться за Артемидой. Казалось, теперь в ее власти превратить его минимум на оленя, как беднягу Актеона.
— Как вы сюда попали? — строго спросила богиня.
— Меня провела ваша служанка, — ответил смертный.
— Мелания? Разве она не заметила, что вы — не Димитрий? Господи! Забудьте это имя!..
— В корчме было темно, моя пани, а я спасался от солдат. Покорнейше прошу, не гневайтесь, — виновато сказал Христоф.
— От солдат? Так вы — разбойник? — испугалась Артемида.
— Отнюдь, моя пани. Я курьер, — пояснил тот.
— Курьер? А в моей спальне хотели поменять коней? — ядовито произнесла женщина. — Убирайтесь прочь!
Посланник бургомистра молча поклонился и направился к окну.
— Погодите! Куда вы? — остановил его зов.
— Иду прочь, моя пани, как вы и приказали, — смиренно ответил тот.
— В окно? Дурень, да вы хоть глянули вниз? Вы разобьетесь прямо под ним!
Настало молчание. Слышен был даже шорох песка в стеклянных часах. В итоге Артемида отозвалась снова:
— Как вас звать? — уже мягче спросила она.
— Христофор, моя пани, — ответил курьер.
— Скажите, вам ведомо, кто я?
— Смею думать, что вы — жена вельможного пана Даниловича, владельца замка…
— Молчите! Больше ни слова…
Хозяйка во второй раз прислушалась к шороху песка, после чего взволнованно молвила:
— Сколько вам нужно, чтобы вы все забыли? Навсегда?
— Нисколько, моя пани, — ответил тот, — позвольте только оставить вас, пожелав Господней доброты.
— Вы благородный человек, Христофор, — сказала женщина, — возможно, когда-нибудь я отблагодарю вас как следует, а пока вот, возьмите…
Над плечом Артемиды появилась золотая цепочка с небольшим изумрудом. Курьер, поклонившись, с радостью принял подарок, успев даже поцеловать пальчики своей благодетельницы.
Неожиданно в комнату ворвалась Мелания и, упав на колени, завопила:
— Простите мне, пани! Ради Святой Марии, простите! Это не Димитрий! — тут она ткнула в Христофа, что спешно прятал украшение в карман.
— Замолчи, — цыкнула хозяйка, — или ты думаешь, я не заметила? Выведи этого человека так же, как и привела. Слышишь? И успокойся, дура! Всех поднимешь на ноги!
— Не могу! Не могу вывести, моя госпожа… — не унималась та.
— Почему не можешь? Почему не можешь, дура?
— Потому что Димитрий ждет в моей комнате, ясная пани! Этот идиот, самозванец, не закрыл люк в корчме, и Димитрий один сюда добрался, без меня… Простите, простите…
— Встань, Франца, — сердито приказала госпожа, все еще прячась за Артемидой, — что ты ему сказала?
— Что вы просили подождать и выпить вина из греческих кувшинов… Простите меня…
— Закрой двери, чтобы он не зашел преждевременно… Христоф, — женщина наконец вышла из своего убежища, — умоляю, спасите мою честь.
Он едва ее видел, но хорошо чувствовал тот самый пьянящий запах. О, ради нее он сделает что угодно!
— Лезьте в окно, только осторожно. Уже почти ночь, никто вас не увидит. Только, ради Бога, не разбейтесь! Иначе потеряете не только свою жизнь. И не попадитесь страже… Ну же!
Тот молча покорился…
С подоконника был виден темный узкий двор, а слева возвышалась надвратная башня. Ни то, ни другое никакой надежды не внушали. Однако справа, через каких-то три-четыре локтя, тянулась крепостная стена. На ней для стражей было сооружена просторная галерея. Если повезет, то удастся до нее допрыгнуть…
Удача этого дня, возможно, способствовала-таки Христофу. Рухнув на деревянный помост, он замер на минуту, а потом осторожно поднял голову.
— Кто там? — донеслось из темноты.
Курьер в ответ запел что-то стыдливое пьяноватым голосом.
— Красицкий, ты? — спросил голос.
— Угу…
— Опять нажрался, быдло! На ногах держишься?
— Угу…
— Бегом вниз! Приказано проверить эстакаду…
Через некоторое время небольшой отряд вышел через ворота и, минуя подъездные аркады, двинулся вокруг стен. Близлежащие болота квакали лягушками и стрекотали сверчками. Кое-где, меж осокой, в темных зеркалах меж спящих кувшинок мелко расцветали звезды. Влага и терпкая ночь царила за стенами…
Темная фигура незаметно отделилась от стены. Тише болотных духов, но стремительно, словно ночная птица, кто-то отправился подальше отсюда.
Часть вторая
Глава І
Опьяневший скрипач напрочь фальшиво вел какую-то причудливую мелодию. Хотелось его убить, но тот был далеко. К тому же складывалось впечатление, что, кроме Ореста и Казимира, он больше никого не раздражал. Незнакомец напротив и даже глазом не моргнул. Может быть, имел скверный слух или полное равнодушие к любой музыке. Зато он уколол каждого по очереди своим острым взглядом и холодно спросил:
— Все ли понятно, панове?
Орест сердито грохнул кулаком по трухлявому столу.
— Черт с ним! Все равно не пойму!
— Тсс! — пригрозил незнакомец.
— Да объясните же как следует…
Казимир в это время огляделся вокруг, не слушает ли кто их разговор, но всем было наплевать.
— Все хорошо, — успокоил он незнакомца.
Тот глубоко вдохнул вонючий воздух и со свистом выдохнул. Заезд, как и раньше, ходил ходуном и хохотал, поэтому трое соучастников снова сдвинулись вместе. Они были грязные и потные и явно надоели друг другу изрядно.