— Повторяю, — молвил чужак, — через три дня, неподалеку отсюда, по реке придет небольшая лодка, на какой купцы возят свой товар на продажу. Узнаете ее по геральдикой. Принадлежит он князю и будет идти до Острога…
Незнакомец замолчал и пристально всмотрелся в их лица, будто хотел разглядеть, поняли ли его слова. Через миг он продолжил:
— А теперь самое главное: вы должны ее перехватить и все, что там найдете, отдать князю.
— Сто чертей! — воскликнул Орест. — Но верно ли я услышал, что лодка — княжеская?..
— Верно.
— И мы, как разбойники, нападем на нее и ограбим?
— Так хочет князь.
Наступило молчание.
— А как, позвольте спросить, мы можем убедиться, что вы — его доверенное лицо? — спросил Казимир.
— Значит, шляхетского слова вам не достаточно? — свысока процедил незнакомец.
Двое искренне расхохотались.
— Извините, шановний пане, — поспешил добавить Казимир, — мы ничуть не сомневаемся в его весомости. Но поставьте себя на наше место. Да я могу поклясться, что на любой дороге от Ливонии до Волыни…
Чужак вдруг тронул рукой под полой плаща. В руках Казимира мгновенно блеснул острый кинжал, а его сосед, немного подавшись назад, инстинктивно тронул под сорочкой теплую кольчугу.
— Простите, я вас перебил, — спокойно молвил незнакомец.
— Пустяки, — так же ответил Казимир, — ведь вы и так поняли мою мысль.
Он все еще держал в руках свое оружие, направленное острием собеседнику в горло.
— Понял наилучшим образом… Хорошая вещь… Бьюсь об заклад — итальянской работы… — сказал тот.
— Да. Отобрал у такого же наемника под Оршей. Итальянца, — уточнил Казимир.
— А чем вы нас удивите? — иронично улыбаясь, спросил Орест. Затем вытащил из-за пояса и положил на стол тяжелый ландскнехтский меч.
— Панове… — показывая обиду, молил чужак.
— Только имейте в виду, — добавил Орест, — в случае чего мы разделаем вас, как свиную тушу, и сделаем это быстрее, чем мясники в Бродах.
Сказал он это так любезно, как будто речь шла на самом деле про большую услугу.
— Панове, — уже немного устало повторил незнакомец, — я вижу, суровая жизнь полностью отразилось на ваших манерах.
— Достаньте руку из-под плаща, — отрезал Казимир, все еще держа кинжал наготове.
— Как вам будет угодно, — с легким поклоном сказал чужак.
Шляхтич медленно подался предплечьем, а дальше осторожно вытащил руку со сложенным вчетверо грубым листом.
Казимир спрятал кинжал и насмешливо переглянулся с Орестом.
— Ну вот, — торжественно произнес незнакомец, — вот вам доказательство, к которому вы так стремились и за которое едва не отправили меня ad patres. Это документ, выданный его княжеской милостью…
Он развернул его на столе.
— Только одно обстоятельство, — добавил шляхтич, — написано на латыни… Смею подозревать, что не все вам будет понятно.
Казимир взял бумагу в руки. С минуту ее рассматривал, а потом внимательно изучил печать на веревке под текстом.
Скрипач наконец доконал свою мелодию и быстренько почапал к стойке. Орест готов был отдать что угодно, только бы он там окаменел или по крайней мере заснул, как те, для кого это место часто было родным домом. Кто приходил позже, просто сбрасывали спящих под стол и садились на их место. Такой круговорот продолжался, как правило, до самого утра, пока последнего пьянчугу уже было некому спихнуть.
Однако музыкант упрямо держался на ногах и, похоже, не собирался спать. Более того — выпив за стойкой хорошую кружку, снова двинулся на свое место с твердым намерением и дальше терзать уши присутствующих.
Орест, оглядевшись, вытащил из-под соседнего стула огромную обглоданную кость.
— Что ты хочешь сделать? — оторвался от бумаги Казимир.
— Сейчас поцелую того сукиного сына!
— Брось.
Орест с изрядным сожалением отбросил кость прочь, сглотнув при этом слюну.
Скрипач, шатаясь, как тополь в бурю, добрался наконец туда, куда направлялся.
— Так что? — нетерпеливо молвил незнакомец и уставился на Казимира, давая понять, что хотел бы получить документ обратно.
— Ладно, пане Сангушко, примите наши извинения, — сказал тот, возвращая бумагу, — поскольку все, что вы говорите, подтверждено волей князя Константина Острожского, то мы готовы продолжить нашу беседу.
Шляхтич не сдержал гримасы удивления, что на словах должно было означать: «Пся крев! Он знает латынь?»
В тот же миг раздался звук падения: сначала упал изнемогший скрипач, а потом охнула последней пьяной нотой скрипка.
— Как по мне, то обсудим почти все, — подытожил пан Сангушко. — То будет самое обычное собой приключение. Мелочь для таких смельчаков и храбрецов, как вы.
— Почти все, но не совсем, — отметил Казимир.
— Разумно, — кивнул шляхтич, — говорите про вознаграждение?
— И про вознаграждение также…
— Ладно.
Шляхтич впервые за все время разговора приветливо улыбнулся. Оресту даже захотелось внимательнее вглядеться в его лицо, чтобы запомнить лучше.
Ему, очевидно, не исполнилось еще и сорока, но на худом лице уже были резкие морщины, похожие на шрамы. Ко всему надо добавить крючковатый нос, тонкий рот, высокий лоб и хитрые проницательные глаза. Одежду он имел дорогую, но несколько потертую. С рук не снимал длинных перчаток, которые надевают на соколиную охоту.
Пан Сангушко поднялся и подошел к закопченному окну. Вглядевшись в темноту, он постучал в стекло согнутым пальцем. Потом вернулся назад и молча сел.
Через минуту внутрь зашли двое казаков и направились к столу. Мрачные здоровяки невольно нагоняли своим видом страх. Шляхтич предусмотрительно подал наемникам знак не волноваться.
Один из казачин достал затертую дорожную мошну. Ни слова не молвив, он подал ее грубой мускулистой рукой шляхтичу. Тот кивнул в ответ, и казаки, почтительно поклонившись, так же безмолвно вышли.
Пан Сангушко достал из мошны небольшой бархатный мешочек и положил его на стол перед наемниками.
— Имеете задаток, — сказал шляхтич, — тут два дуката. Достаточно для начала…
Он замолчал, иронично наблюдая, как наемники быстро и ловко поделили деньги. Оба, удовлетворенные, веселые, напрочь забыли про его существование.
Казимир был старше Ореста, впрочем, не намного. Скорее, возраста ему добавляла широкая, как у аптекаря, длинная одежда и проницательный взгляд зеленых, аж изумрудных глаз. Прямой нос и аккуратная бородка мягко завершали его портрет, вызывая одновременно больше вопросов, чем ответов. Казимир получил славу искусного стрелка, не раз посрамляя в соревнованиях шляхту и знатных вельмож. Пан Сангушко заключил, что перед ним, вероятно, бывший студент, которому, может быть, осточертели философия и латынь, или какие-то другие причины заставили заняться совсем другим ремеслом.
Другое дело — Орест. Это был крепко скроенный юноша, полный какой-то страстной природной силы, которая щедро из него лилась, не оставляя равнодушным никого. Его простодушие и веселый нрав сразу вызвали симпатию, и мало верилось, что в один миг они могут превратиться в зло и решимость. Тогда горе тому, кто доведет до этого!
Однако теперь, поделив два дуката ровно по семьдесят пять грошей, они сидели смирные и обрадованные. Пространство вокруг значительно потеплело.
Пан Сангушко продолжил:
— Могу добавить, что по окончании этого дела вы получите втрое больше.
— Тогда все остальное — ерунда! — вмешался Орест, едва не запев от счастья, — мы выполним ваше поручение как можно лучше! Для нас честь искусных мастеров — самое главное!
— Сколько людей будет в лодке? — деловито поинтересовался Казимир.
— Пятеро-шестеро, — ответил шляхтич, — навряд ли больше.
Веселость их как рукой сняло.
Сангушко взглянул иронично.
— Неужели это вас испугало, панове?
— Почему же вы не поручите это дело своим казакам? — удивленно спросил Орест.
— Посудите сами: как казаки князя могут напасть на его же лодку?
— Зато они славно повесят на ветку двух разбойников, которые это сделают! — аж вспыхнул Орест и ударил кулаком по столу.
— Этого не случится, — холодно заверил шляхтич, — тут вы уже можете положиться на слово шляхтича…
Но неожиданно он зыркнул в сторону и скептически скривился:
— Хотя я, видимо, ошибся, когда выбрал вас для такого дела. А в особенности те, кто вас восхвалял.
Он поднялся, как будто собирается уйти прочь.
— Ладно! — остановил его Казимир. — Мы согласны.
— Вот это — действительно рыцарский разговор! — утешился шляхтич. — Желаю успеха, панове смельчаки.
— Еще б нет… — процедил Орест.
— Через три дня надеюсь видеть вас снова на этом же месте..
С этими словами шляхтич поднялся и, едва подняв шляпу, вышел прочь. Снаружи донесся конский топот, но, постепенно затихая, он удалился.
Орест радостно улыбнулся.
— Вот видишь, брат, — сказал он, — теперь все у нас будет хорошо.
— Все хорошо — по крайней мере на три дня, — скривился Казимир.
— Почему только на три? Пока есть эти деньги, а их хватит и надольше.
— Думаешь, так просто захватить посреди реки лодку, в которой сидят шестеро гайдуков? Как мы это сделаем? Неводом? — Казимир недовольно нахмурился.
— Почему же ты согласился? — удивленно спросил Орест.
— Потому что если бы мы отказались, то те разбойники выжали бы из нас задаток вместе с кишками! — возмущенно молвил Казимир.
— Но теперь они пошли, — приглушенно сказал юноша, — так скажи, что нам мешает хорошо поужинать? Я голоден, как пес. Заночуем в этом гадючнике, а утром отправимся дальше в Лемберг!
— Про ужин — это ты вовремя вспомнил! Nunc est bibendum![3] — радостно воскликнул Казимир.
Оба захохотали и окликнули хозяина. Заказали ему два печеных гуся, гарнец меда и комнату на ночь. Ели, словно последний раз. А еще яростнее пили… Хозяин, увидев, как за считанные минуты от птицы остались одни кости, осторожно спросил, не желают ли панове еще чего-нибудь.