[16]. Когда маленькому Чарлзу исполнилось пять лет и на престол вступила королева Виктория, Диккенс начал печатать «Оливера Твиста», в котором протестовал против бесчеловечности существовавшей системы. Социальные бури и волнения доходили до чеширской деревушки отдаленными отзвуками. Отец Чарлза посвящал много времени беднякам своего прихода, в особенности тем, кто работал на баржах, идущих по каналу, прорезающему приход.
Чарлз Доджсон (1800–1868), отец будущего писателя, был человеком незаурядным. Он получил серьезное образование, изучал богословие, классические языки и математику в Оксфорде и закончил с двойным отличием Крайст Чёрч колледж (колледж Христовой церкви), в котором проведет впоследствии всю свою взрослую жизнь его сын. Чарлз Доджсон был одним из признанных деятелей так называемой «высокой» церкви и написал ряд богословских трудов, вызвавших в свое время немалые споры и волнения. В 1842 г. он перевел Тертулиана для серии богословских трудов, издаваемой деятелями Оксфордского движения (предисловие и комментарий к его переводу были написаны доктором Пьюзи — одним из вождей движения).
В 50-е годы вышли наиболее известные из богословских трудов достопочтенного Чарлза Доджсона: «Контроверзы веры» (The Controversy of Faith, 1850) и «Вера и обряд» (Ritual Worship, 1852)[17]. С годами способности его были замечены, он оставил приход в Дэрсбери, в котором провел около шестнадцати лет, и был назначен капелланом епископа Рипонского, а затем архидиаконом Ричмондским и настоятелем Рипонского собора. Со всем тем, по словам Коллингвуда, любимым занятием Чарлза Доджсона-старшего была математика. Ей он посвящал все свободное время. Будущий писатель многим обязан своему отцу: и своей глубокой религиозностью, и интересом к богословским проблемам, и математическими способностями, и особой склонностью к эксцентрическому. Интересно в этом отношении письмо, которое написал преподобный Доджсон из Лидса, куда он отправился по делам, своему восьмилетнему сыну, просившему привезти ему напильник, отвертку и кольцо для ключей:
«Я не забыл о твоем поручении. Как только я приеду в Лидс, я тотчас выйду на середину главной улицы и закричу: „Жестянщики! Жес-тян-щи-ки!“ Шестьсот человек ринутся из своих лавок на улицу — побегут во все стороны — зазвонят в колокола — созовут полицию — поднимут весь город на ноги. Я потребую себе напильник, отвертку и кольцо для ключей, и, если мне их не доставят немедленно, через сорок секунд, я не оставлю во всем славном городе Лидсе ни одной живой души, кроме разве котенка, и то только потому, что у меня, к сожалению, просто не будет времени его уничтожить! Какой подымется плач, как все станут рвать на себе волосы! Поросята и младенцы, верблюды и бабочки повалятся все вместе в канаву… старухи полезут вверх по дымоходу, а коровы за ними… утки спрячутся в кофейных чашках, а толстые гуси попытаются втиснуться в пеналы… наконец, самого мэра Лидса найдут в суповой миске под слоем заварного крема с фисташками: он спрячется туда в надежде сойти за торт и избежать таким образом ужасного избиения, грозящего всему населению города…».
Письмо заканчивалось словами:
«Наконец, они приносят все, что я заказывал, и я щажу город и на пятидесяти телегах под охраной десяти тысяч солдат отправляю напильник, отвертку и кольцо для ключей в подарок Чарлзу Лютвиджу Доджсону от его любящего отца»[18].
Здесь многое войдет в ту чудесную страну, которую создаст позже писатель: не только поросята и младенцы, дымоходы, тысячи солдат и прочие приметы реального мира, но и — это для биографа Кэрролла важнее всего — особое эксцентрическое ви́дение мира и интонация.
Когда Чарлзу исполнилось одиннадцать лет, семейство переехало в Крофт, на границе между Йоркширом и Дархэмом, где отец получил новый приход. Огромный сад, окружавший просторный пасторский дом, был отдан в распоряжение детей (кроме Чарлза, в семье было еще семеро сестер и три брата). Отец сам давал своим детям начальное образование. Занимались уже в самые ранние годы вполне серьезно. Впрочем, не менее серьезно предавались и всевозможным играм, в которых неизменно отличался Чарлз. Уже в детстве Чарлз проявил ту склонность к изобретению новых игр и замысловатых, порой не без своеобразного юмора, правил, которую он сохранит на всю жизнь. Одной из любимых игр была игра в «железную дорогу», которая в детстве Чарлза все еще оставалась удивительным новшеством (первая пассажирская железная дорога в Англии открылась в 1830 г., за два года до рождения Чарлза). Из ручной тачки, бочек и небольшой тележки Чарлз соорудил «поезд» и развозил своих братьев и сестер по всему саду. В нескольких местах находились «станции» и «кассы». Прежде чем сесть в поезд, пассажиры должны были купить у Чарлза билеты. Чарлз требовал неукоснительного соблюдения «Правил езды по железной дороге», составленных им самим. Приведем некоторые из них:
«Правило первое. В случае, если поезд сойдет с рельсов, пассажиров просят не вскакивать, а лежать до тех пор, пока их не поднимут. Необходимо, чтобы по ним прошло не менее трех составов, а не то врачам и санитарам нечего будет с ними делать.
Правило второе. Если пассажир прибегает на станцию, когда поезд миновал уже следующий пункт, т. е. когда он находится на расстоянии 100 футов, пассажиру следует не бежать за этим поездом, а подождать следующего.
…Станционный смотритель должен следить за своей станцией и подавать пассажирам угощение; тех, кто не соблюдает порядка, он может посадить в тюрьму, пока поезд идет по саду; он должен дать звонок, чтобы пассажиры занимали свои места, затем медленно посчитать до 20 и дать звонок к отправлению… Если у пассажира нет денег, а он, тем не менее, желает ехать поездом, он должен прийти на ближайшую станцию и заработать на проезд, например, заварить чай для начальника станции (который пьет чай в любое время дня и ночи) или натолочь песку для железнодорожной компании (которая необязана объяснять, зачем ей это надо)»[19].
Отец Чарлза, как большинство священников той поры, не одобрял театра, однако делал исключение для домашних спектаклей и марионеток. С. Д. Коллингвуд, восстанавливая по Воспоминаниям родных детские годы Кэрролла, проведенные в Крофте, пишет: «С помощью членов семьи и деревенского плотника Чарлз смастерил целую труппу марионеток и небольшой театр для них. Все пьесы для театра он писал сам; наибольшей популярностью пользовалась „Трагедия о короле Иоанне”; он очень ловко управлялся с бесчисленными нитями, которыми куклы приводились в движение»[20].
В 1928 г., спустя тридцать лет после смерти писателя, в каталоге аукционов известной лондонской фирмы Сотби (14 ноября, № 664) под заголовком «Собственность миссис М. Паррингтон» появилась следующая запись:
«Кукольный театр, принадлежавший в детстве Ч. Л. Доджсону (частично сделан им самим), Крофт, неподалеку от Дарлингтона. Одиннадцать картонных фигур (три повреждены). Длина 26½ дюйма, глубина 18 дюймов, высота 23 дюйма.
Этот театр, подаренный настоящей владелице одной из сестер Ч. Л. Доджсона, упоминается в «Жизни и творчестве Льюиса Кэрролла» С. Д. Коллингвуда. Он сделан из дерева и обклеен картоном. В нем восемь секций, укрепляемых с помощью колышков на перевернутом подносе, который служит сценой. Передвигая верхние секции, можно представлять улицу или интерьер»[21].
Интересно свидетельство самой владелицы театра миссис Марион Паррингтон, которая, перед тем как решиться на продажу, обратилась к родственницам писателя, сетуя на свое бедственное положение и испрашивая их согласие на передачу театра фирме Сотби. В письме к «кузине Луи» (мисс Луиза Доджсон) от 2 сентября 1928 г. она пишет: «…милая кузина Мэми (т. е. миссис Мэри Коллингвуд. — Н. Д.) подарила мне театр (кузена Чарлза. — Н. Д.) 27 лет назад, выразив надежду, что он порадует моих детей так же, как радовал их всех в давние годы, когда они жили в пасторском доме в Крофте».
Спустя несколько дней в письме от 12 сентября к «кузине Нелле» (мисс Менелла Доджсон) она вспоминает:
«…А сколько представлений разыгрывалось на этой сцене…Есть тут кукла в алом плаще с капюшоном, на спине у нее маленькими печатными буквами написано «Самиэл» (sic!). Есть еще одна, весьма добродушного вида по имени «Октис», и женская фигурка с пометкой «Первая подружка невесты», ко всем прикреплены длинные проволоки. Сохранилось девять фигур, но я не могу вспомнить, как зовут остальных. Я уже отправила ящик Сотби. Есть у театра задник, на котором нарисован лес, а если его перевернуть — комната. По бокам у него небольшие кулисы, которые укрепляются с помощью колышков, вставляемых в дырочки на сцене, и маленькая жестяная рампа. Все это кажется старым и потрепанным».
Интерес к кукольному театру Кэрролл сохранил на всю жизнь. Уже студентом и молодым преподавателем, бывая наездами дома, он развлекал своих младших братьев и сестер, а также их друзей представлениями. В первом из сохранившихся томов его дневника есть записи, в которых он рассказывает об этих спектаклях. Интересна запись от 11 апреля 1855 г.: «Вся наша семья в сборе, приехали мальчики Вебстеров, и мы устроили для собравшихся кукольное представление. Я выбрал „Трагедию о короле Иоанне”, которая имела большой успех». Он размышляет о рождественском подарке для детей — книге о кукольном театре, и полагает, что она «разойдется очень быстро». «Практическое руководство — как изготовить марионеток и театр (нам удалось изготовить сцену, 20 фигурок и прочее, и все за несколько шиллингов). После чего дать несколько пьес для представления их марионетками или детьми. Существующие пьесы все до единой, как мне кажется, страдают одним или двумя недостатками: они либо (1) предназначаются для настоящих театров и потому не подходят детям, либо (2) невыносимо скучны, — в них нет ни искры веселья».