– Они хотят выбить из нас весь дух!
– Кто?
– А ты догадайся… – Корт передернул жвалом, указывая на мельтешащую тучу астероидов позади колпака их кабины – настоящий шторм из обломков, которые светились от плазменного излучения десятков – нет, сотен – ионных двигателей. – Вот они.
Часк разразился бранью даже более сочной, чем у Корта, и застучал по кнопкам панели управления, поднимая щиты и врубая двигатели на полную мощность. Но эта ругань оказалась и последним, что он изрек в своей жизни. Невидимая сила просочилась сквозь все щиты, точно их и не было, и разломила корабль пополам.
– Передача прервалась, сэр. – Младший лейтенант Хорст Девало, связист «Копейщика», нахмурился, глядя на свою приборную панель. – «Справедливость» замолчала.
Капитан Тиросск перегнулся через плечо подчиненного и с любопытством воззрился на панель:
– Это наш сбой или их?
Вопрос был резонный. «Копейщик», модифицированный контейнеровоз, уже пережил целое столетие и был ласково наречен всеми, кто служил на нем, «Ломиком и такой-то матерью». Именно эти два инструмента традиционно применялись, когда требовалось устранить его бесчисленные поломки.
– Вызовите «Палео» и «Невоспетого». Может, у них та же проблема?
Таспанская система находилась так глубоко в Среднем кольце Галактики, что в космосе вокруг было не протолкнуться, а в саму систему не существовало безопасной прямой гипертрассы. Последние отрезки пути приходилось преодолевать зигзагами из нескольких коротких прыжков длиной в пару световых лет каждый – и после каждого корабль выходил из гиперпространства и менял вектор. Финальное «горлышко» располагалось именно здесь, в межзвездном пространстве менее чем в двух световых годах от системы. На разном расстоянии от Таспана и самого Миндора имелось несколько точек для проникновения, и резервный флот Новой Республики мог вынырнуть из гиперпространства по любым из заданных координат, чтобы либо поддержать атаку, либо прикрыть отступление – в зависимости от того, что было больше нужно. Они следили за ходом битвы по каналам подпространственной связи – и точно так же узнали о победе и о последующих переговорах, потерпевших крах.
– Проблема у нас, – доложил лейтенант Девало. – Я не могу связаться даже с другими нашими кораблями.
– Эта утлая шаланда, которая почему-то называется фрегатом… – начал отводить душу капитан, но подчиненный прервал его.
– Корабль ни при чем, сэр, – сказал он сдавленным голосом. – В подпространстве помехи… Нас глушат, сэр!
– Здесь? Вы можете определить источник помех?
– Точность датчика понизилась и составляет всего пятьдесят процентов. Нет, сорок. Источник должен быть недалеко: он блокирует весь спектр подпространственных сигналов и сенсорного излучения.
– Все по местам, полный ход, – распорядился Тиросск хриплым голосом. – Свяжитесь с «Палео» и «Невоспетым» по обычной радиосвязи и прикажите готовиться к прыжку.
– Сэр?
– Вы слышали, что было сказано. Мы не знаем, что происходит, и другого способа это выяснить нет.
– Гравитационная волна! – закричал штурман. – Множественные источники, и они движутся!
Капитан прослужил достаточно долго, чтобы удержаться от ругательства, но на ум все же пришло несколько подходящих.
– Векторы?
Штурман зачитал несколько цифр: полусфера гравитационной энергии уже накрыла точки входа во все исходящие гиперпространственные пути и продолжала расширяться, превращаясь в полную сферу.
– Гравитационные мины, – выдохнул Тиросск. – Они нас здесь запирают.
– Имперские истребители на подходе! – отрывисто сообщил помощник. – Четвертая эскадрилья докладывает, что ввязалась в бой с СИД-защитниками…
– Каким образом докладывает? – бросил капитан.
– По обычной радиосвязи, сэр.
Теперь даже Тиросск не удержался от ругани. Но сделал это очень тихо, чтобы другие ботаны его не расслышали. Сообщения по обычной связи еле плелись на скорости света, и это означало, что имперские летуны будут здесь очень скоро – вернее, они уже тут.
Передние иллюминаторы побелели, и «Копейщик» взбрыкнул, как норовистый рососпинник. Встряска была такой мощной, что мостик содрогнулся, несмотря на противоперегрузочное поле фрегата. Капитан вцепился в спинку командирского кресла и едва не вывихнул плечо, чтобы удержаться прямо. В иллюминаторах снова все прояснилось.
Окружающий космос кишел СИДами и был густо исчерчен выстрелами лазерных пушек и расцвечен звездочками протонных торпед.
– Доложить о повреждениях! – взревел Тиросск. – И набрать ход – выжмите из двигателей все! Уходим в гипер!
– Но куда прыгать, сэр?
– Ну взялись же откуда-то эти истребители, – заметил капитан. – Значит, им есть куда прыгнуть обратно.
– Сэр?
– Идем к Миндору, – мрачно распорядился Тиросск.
Наполовину ослепнув от густого едкого черного дыма, заполнившего мостик «Справедливости», испытывая позывы к рвоте и наполовину оглохнув от завываний сирены и скрежета перегруженных воздушных преобразователей, Люк потянулся к Силе. В десяти метрах от него открылся аварийный плексилитовый ящик, и механический рычаг для включения противопожарной системы сдвинулся в положение «вкл.».
Из решеток палубы вверх взметнулись струйки ледяного газа и покрыли завитками пены искрящие и дымящиеся приборные панели. Люк сделал шаг к панели связи, но наткнулся на что-то мягкое и упал на одно колено.
Он споткнулся о тело Калбака. Половина лица мон-каламари была всмятку: похоже, его приложило головой об угол приборной панели во время череды столкновений, когда всех на мостике трясло и болтало, словно игральные кости в стаканчике. Склонив голову, Люк ласково положил руку на уцелевшую часть лица адмирала и поручил его отлетевшую душу Силе.
Он тут же коснулся Силы и обрел глубокую уверенность в том, что если он не приступит к делу, то вскоре сходным образом поручит Силе души всего экипажа, включая собственную: Сила была на этот счет так же тверда, как и палуба, на которой он стоял, припав на одно колено. «Справедливость» была обречена.
Он подошел к панели связи. Тубрими все еще был на посту, но держался за окровавленное плечо и имел потерянный и испуганный вид.
– Что… что это было? – без конца повторял он.
– Лейтенант, передай всему экипажу приказ об эвакуации. Десантникам на транспорты, всем остальным в спасательные капсулы. Мы покидаем корабль.
– А… а адмирал… Он не… мы не можем…
– Он погиб, Тубрими. Возьми себя в руки.
– Но… но пока нет доклада о потерях…
– Доклада о потерях? – Мостик снова содрогнулся, и опять завыли сирены. – Слышишь? Это взорвался еще один отсек. Вели экипажу покинуть корабль, а потом и сам забирайся в капсулу. Это приказ.
– Сэр, я… Вас понял, сэр. – Тубрими повернулся к своей панели связи, и его взгляд наполнился мрачным отчаянием. – Благодарю вас, сэр.
Люк уже отвлекся на другие дела. Чуть дальше по палубе, гудя, свистя и испуская дым, перекатывался с одного бока на другой R2-D2. Люк потянулся к нему Силой и поставил на ноги.
– Все хорошо, R2, я цел, – сообщил юноша, склонившись к нему. – Давай-ка поглядим, что с тобой.
Дроид жалобно свистнул и описал по полу небольшой круг; одна из его двигательных конечностей была погнута и искрила в шарнире, а колесико на той же стороне не крутилось вовсе и просто скользило по поверхности, пока R2 подволакивал его по палубе.
– Ага, вижу. Ничего серьезного – ты и сам мог бы это починить, будь у нас время. Пошли.
Маленький астромех решительно чирикнул.
– Прекрати, – укорил его Люк. – Я тебя не брошу. Мы выберемся отсюда вместе.
– М-м, сэр? – нервно рассмеявшись, позвал его Тубрими. – Мы можем и не выбраться отсюда.
Джедай встал и жестом разогнал дым у панели связи:
– Покажи.
Нечеткое, расплывчатое изображение, возникшее над панелью, словно оно явилось из другого мира, не предвещало ничего хорошего: «Справедливость» развалилась на части. Три самых крупных фрагмента уже беспомощно падали к планете, пересекая заполненную астероидами орбиту Миндора, и вокруг каждого гигантского обломка вились рои Х-истребителей и СИДов. От двух самых крупных кусков корабля брызгали во все стороны фонтанчики реактивных струй: это десантные транспорты и спасательные капсулы разлетались кто куда, стремясь уклониться от боя. Еще один обломок, поменьше, исторгал наружу только потоки быстро замерзающего воздуха.
– Вот эта часть, самая малая, – это мы, сэр. Пусковые спасательные отсеки секции мостика приняли на себя множество торпедных попаданий и… В общем, капсул не осталось. Ни одной. И пусковых отсеков тоже. И…
Люк прервал словоизлияния, властно положив руку ему на плечо:
– Сколько членов экипажа остается с нами?
Тубрими тяжело сглотнул:
– Не могу сказать, сэр. Может, несколько сотен. Но им недолго осталось… – Его перепончатая ладонь беспомощно дрожала, указывая на голоизображение. – Через каких-то пять минут единственным местом корабля с еще работающей системой жизнеобеспечения будет наш мостик. Из-за взрыва вышли из строя воздушные преобразователи и автоматика герметизации по всему кораблю… То есть я хотел сказать – по этой части корабля. – Его затрясло. – То есть бывшего корабля.
– Выше голову, лейтенант. Я вытаскивал бойцов и из худших переделок. – Поднявшись на командирский помост, Люк возвысил голос: – Всему персоналу мостика вернуться на свои посты! Закрепить всех раненых и убитых, а затем пристегнуться! Кроме вас, – обратился он к пилоту. – Пристегнитесь где-нибудь еще, а я займу ваше место.
– Вы? – Пилот изумленно моргнул. – Но, сэр, мон-каламарианские приборы не предназначены для людей…
– Это мои трудности. – Люк скользнул в кресло пилота. – А вы найдите, где пристегнуться. Нас изрядно потрясет.
– Сэр?
– У нас на борту экипаж, у которого скоро окончится воздух. Поэтому нам надо раздобыть для них немного атмосферы. – Юноша указал на плавный изгиб кирпичного цвета Миндора. – А тут как раз ее на этой планете завались.