Кронал применял это устройство, чтобы творить Рабов – этих лишенных рассудка технозомби, которые служили его глазами, ушами и руками. Рабы не только проводили в жизнь его приказы, но и были необходимым трамплином на его пути к собственной трансформации. Каждый Раб был избран на эту роль за свою способность коснуться Тьмы – дар, который невежественные джедаи и ослепленные ситхи называли чувствительностью к Силе. А еще потому, что волю этих Рабов можно было целиком подчинить его собственной через воздействие Закатной короны на кристаллики плавмассива, разросшиеся у них внутри черепа. Настроившись на волны разума Кронала, Рабы не только беспрекословно выполняли его приказы, но и усиливали его собственную взаимосвязь с Тьмой, столь необходимую для совершения окончательного переноса его духа.
Его сознание, пробудив энергию Закатной короны, отныне не было сосредоточено в одном лишь теле, а распространилось вовне. Коснувшись кристаллов плавмассива, из которого состояли каждый туннель, каждое помещение, каждый уголок и каждая трещинка этой обширной базы, его разум заставил кристаллы резонировать на частоте его желаний, уподобив огромный вулкан деке музыкального инструмента. Кронал и его военная база слились в одно; каждое место связалось с определенным участком его мозга, который прежде отслеживал только положение его тела в пространстве.
И тридцать девять его самых чувствительных к Силе Рабов, трудившихся в разных местах базы, вдруг как один бросили свои занятия и заспешили в Зал избрания, где уже лежал Люк Скайуокер, вмурованный в отвердевший камень главного Стола порабощения, а рядом покоился его световой меч, увязший в горной породе.
Сороковой Раб, самый сильный из всех, уже был там – его марионетка Ар Макабр, он же Раб Мрака, неожиданно переживший концовку голодрамы, был доставлен в тот же зал. Когда съемки завершились, Кронал намеревался расследовать, отчего не сработал «выключатель» внутри «короны» Макабра, который должен был убить носителя после ее снятия. Но раз он выжил, до поры до времени было нецелесообразно пускать в расход этого Раба: он обладал большим потенциалом в Силе и стоил десяти других, и поэтому Кронал отдал указание вернуть «корону» Макабра и вновь водрузить ему на голову. Как только он снова станет Рабом Мрака, это существенно ускорит не только взаимопроникновение нейрокристаллов, но и готовящееся переселение духа.
В отличие от обычной процедуры Порабощения, которую досконально проработал Кронал, Скайуокеру не удалили волосы с помощью теплового излучения, не вскрыли череп и не стали вживлять в его мозг кристаллики. Нейрохирургия не годилась для Скайуокера, поскольку не должно остаться никаких шрамов, вызывающих подозрения.
Джедай полностью погрузился в плавмассив, точно был заживо погребен. То есть наполовину заживо: ему вкатили полную дозу танатизина-2, и по меньшей мере в течение часа у него не будет необходимости дышать – вот почему ему не поставили даже дыхательной трубки. А до того как вернется дыхание, Кронал будет направлять свою энергию и восприятие через Рабов, чтобы побудить охвативший тело Скайуокера плавмассив пронзить его кожу тонкими невидимыми иголками живого кристалла. Они будут проникать сквозь поры, через рот, нос, уши и язык, а Кронал с помощью таинственных сил, которые он выпытал у духа древнего царя ситхов, придаст проросшим внутрь тела Скайуокера кристалликам такую же форму, какую придал кристаллам внутри собственного тела – чтобы нервные системы обоих стали подобны друг другу.
А затем колдун Ранда просто закроет глаза и выплеснет свое сознание, точно воду из одного кувшина в другой. Понадобится усилие воли, ведь танатизин-2 оказывал воздействие только на органическую материю и никак не влиял на кристаллическую нейросеть. И уже тогда Кронал расплавит плавмассив на Столе порабощения и буквально восстанет новым человеком. А когда он снова откроет глаза, они будут голубыми.
Он протянет руку, и Сила ответит на его зов, опустив на его ладонь световой меч Скайуокера – нет, теперь уже меч Кронала, – вознеся его из озерца плавмассива. Ибо что такое джедай без джедайского оружия?
А если что-то пойдет не по плану, что ж…
Если что-то все же пойдет не по плану, то последний джедай в Галактике, который для Кронала не представлял почти никакой угрозы, был уже погребен заживо. И все, что понадобится предпринять колдуну Ранда, – это вычеркнуть слово «заживо».
Глава 11
Лэндо стоял у переднего обзорного экрана на мостике «Памяти Алдераана», наблюдая, как эскадрильи А-истребителей, приписанные к крейсеру, зачищают окрестное пространство от остатков перехватчиков, которые еще совсем недавно хищно набрасывались на заградители Новой Республики. Что ж, мандалорцы всецело соответствовали своей грозной репутации… Лэндо кивнул своим мыслям и повернулся к командиру корабля.
– Отлично сработано, капитан, – похвалил он. – Отзывайте все истребители и начинайте поисково-спасательную операцию. И проследите, чтобы владыке Мандалору по прибытии были переданы мои низкий поклон и благодарность, а также срочная просьба оказать мне честь встретиться со мной сразу же, как только ему будет удобно.
Командир крейсера кивнул:
– Как прикажете.
Лэндо повернулся к связисту:
– Откройте мне защищенный канал связи с коммандером Антиллесом из Разбойной эскадрильи.
– Генерал, в подпространстве сильные помехи…
– Ладно, – вкрадчиво ответил Калриссиан с любезной улыбкой, в которой однако не было и тени дружелюбия. – Благодарю, что поставили в известность, а теперь откройте защищенный канал связи с коммандером Антиллесом.
Офицер сглотнул и снова уткнулся в свою панель связи:
– Слушаюсь, сэр.
– И как только вы его откроете, – быстро добавил генерал, внезапно приняв какое-то решение, – сообщите ему, что я буду ожидать его на седьмой палубе ангара для истребителей.
– Да, сэр…
– Скажите ему, что я буду ждать, и напомните, что ждать я не люблю. И пусть владыка Мандалор будет в курсе, где мы.
Лэндо развернулся и устремился к турболифту. Ткнув пальцем в C-3PO, который приткнулся к служебной панели и незаметно подслушивал разговор, он распорядился:
– Ты. Пойдешь со мной.
– Я? Правда? Но ведь, генерал Калриссиан…
– Сейчас же, – приказал он.
– Это было немного грубо, не так ли? – пробормотал дроид, но тем не менее зашаркал в сторону турболифта, едва поспевая за начальством. – Пожалуйста, генерал Калриссиан, если вы не против, что я об этом говорю, вы ведь слегка на взводе…
– С чего бы? – Отмахнулся Лэндо, ударяя по кнопке на панели управления, и полукруглая дверь закрылась.
Лифт едва начал движение, когда кабина вдруг накренилась на метр-другой, да так резко, что Калриссиану пришлось ухватиться за C-3PO: дроид всегда примагничивал свои нижние конечности к полу для надежности, когда находился на движущихся поверхностях.
– Что это было? Похоже на удар. Но удар такой силы, который может сдвинуть с места наш корабль, мог с равным успехом разнести нас на атомы.
– Я точно не знаю, генерал, но…
– Это был риторический вопрос, C-3PO. – Лэндо отряхнулся и поморщился, заметив маленькое пятнышко машинного масла на манжете. – Тебе не нужно отвечать.
– О да, разумеется. Целиком согласен. Я, в свою очередь, запрограммирован произносить большое количество бессодержательных разговорных фраз, которые используются только для подчеркивания смысла или…
– Хорошо-хорошо. – Генерал поднес ко рту свой комлинк. – Это Калриссиан. Что сейчас произошло?
– Неизвестно, генерал. Мы разбираемся.
C-3PO продолжал жаловаться:
– Я просто не сообразил, что вопрос был риторическим, генерал, потому что я вполне могу на него ответить.
Лэндо опустил комлинк:
– Можешь?
– Да, конечно. Корабль ведь знает.
– Корабль?
– Да, генерал. Мон-каламарианская техника весьма толкова – куда более толкова, чем иной живой мозг. – C-3PO выдал короткий импульс статических помех, который прозвучал удивительно похоже на виноватый кашель. – Разумеется, я никого не хочу обидеть…
– Разумеется. – Калриссиан мотнул головой на панель связи турболифта. – Давай действуй.
Протокольный дроид шагнул вперед. Его вокодер издал высокий пронзительный свист, наложенный на белый шум. Панель связи ответила таким же шумом, в котором Лэндо поначалу ничего не разобрал.
– Что? – C-3PO поднес руку к щели вокодера. – Ох, ужас какой! Пресвятые небеса…
– Что сказал корабль? – вмешался Калриссиан в словесный поток дроида. – Что это был за удар?
– Удар? Я не знаю.
– Так в чем была проблема?
– Корабль сделал мне совершенно неуместное предложение, – чопорно произнес C-3PO.
Лэндо моргнул:
– Ты шутишь?
– Если бы, – вздохнул дроид. Он наклонился ближе и зашептал генералу в ухо: – Эта посудина – ужасная кокетка. Вы знаете, как они себя ведут – у них в каждом космопорту по…
– Да, конечно. – Лэндо внезапно ощутил себя в своей стихии. – А ты тоже предложи ей что-нибудь.
– Генерал, помилуйте!
– Если хочешь разговорить даму, то надо быть готовым по крайней мере чмокнуть ее в ушко.
– Ни за что!
– Я понимаю. Но придется.
Золотистый дроид все еще возмущенно исходил электростатическими разрядами, когда дверь турболифта с шипением отъехала в сторону на седьмой палубе. Калриссиан, даже не оглянувшись, зашагал вперед, к летному ангару.
Ангар был на диво функционален – в точности как и все на этом мон-каламарианском крейсере. Истребители влетали в него ровным непрерывным потоком, а силовые поля захвата не только страховали их, но и перенаправляли к нужным причалам, либо сразу в ремонтный цех, если вновь прибывший получил серьезный ущерб в бою. Здесь не было ни намека на тот творческий бардак, который царил в ангарах обычных боевых кораблей; даже вой двигателей идущих на посадку истребителей был приглушен фазированными звуковыми гасителями.
Посреди расставленных аккуратными рядами А-истребителей неожиданно обнаружились один Х- и один B-истребитель-бомбардировщик. Перед ними навытяжку стояли коммандер Ведж Антиллес и лейтенант Тайко Селчу.