– Лицом вниз! Вниз, на пол! На пол! – Он повернулся к штурмовику, стоявшему чуть позади: – Сержант, возьмите второй взвод и стреляйте в каждого, кто через пять секунд останется на ногах. Остальные за мной!
Солдаты рысцой побежали за ним по блестящему черному оплавленному камню пещеры к дверям Зала избрания.
– Четвертый взвод, ко мне! – Он отступил в сторону. – Запечатать дверь! Никого не впускать, никого не выпускать! Первому взводу занять позицию, чтобы при необходимости прикрыть огнем четвертый! Остальным приготовиться к отражению атаки!
Двое из четвертого взвода достали контейнеры с пеногипсом. Он был предназначен для того, чтобы на скорую руку латать разрывы в защитных костюмах и небольшие дырки в корпусе корабля: пеногипс расширялся и заполнял любые пустоты вокруг места распыления, а затем почти мгновенно затвердевал. Тонкая полоска этого материала по краям плотно запечатала дверь, но не прошло и нескольких секунд после застывания пеногипса, как Клик услышал стон сервопривода двери, будто изнутри ее кто-то пытался отпереть.
– Назад! – резко бросил он. – Рота, стройсь! Заряжай! Стрелять по моему приказу!
Несколько долгих секунд в Зале отсеивания не слышалось ничего, кроме щелчков предохранителей на бластерах и стука доспехов штурмовиков, становящихся на одно колено, тогда как их сослуживцы занимали позиции позади для стрельбы из карабинов от плеча. Сам Клик отодвинулся от двери; единственный способ, которым можно было открыть запечатанную пеногипсом дверь, – это подорвать пробивной заряд.
Секунды тикали одна за другой, а взрыва все не было, и как раз в ту минуту, когда Клик уже подумал было, что вой сервопривода ему почудился, высоко на правой половине двери возникло красное пятно, почти сразу ставшее ярко-белым. Миг спустя оно вспыхнуло и испарилось, выпустив вперед полосу зеленой плазмы.
«Отлично, стало быть, существует два способа преодолеть защиту из пеногипса, – сделал мысленную поправку Клик. – Пробивной заряд и световой меч».
Конкретно этот был зеленым…
В мозгу командира мелькнуло недоброе подозрение.
– Не стрелять! – крикнул он. – Если кто-нибудь выстрелит без приказа, я убью его собственными руками.
Полоса зеленой плазмы вырезала в двери овал с неровными краями. Когда линия реза замкнулась и кусок дюрастали в облачке искр со звоном упал на пол из плавленого камня, Клик так и не отдал приказа стрелять. Он вообще не отдал никакого приказа. Он просто стоял и смотрел, охваченный священным ужасом.
В дверном проеме стояли всего двое. Один был рослый, жилистый, с темной кожей; одет он был как Раб, в руках держал винтовку E-11, подвешенную на его плечо за стропу, а по его бритой голове медленно стекали струйки крови. Другой, невысокий, был облачен в мокрый и грязный летный комбинезон повстанцев, и его влажные взъерошенные волосы, выбеленные радиацией, в беспорядке торчали во все стороны, обрамляя загорелое лицо, чьи черты, как запоздало понял Клик, были в точности такими же, как в его самых дорогих сердцу мечтах…
Во рту у него пересохло, ноги будто отнялись, и непослушными губами он еле-еле выдавил из себя слова:
– Император Скайуокер… – Он упал на одно колено, сорвал с себя шлем и почтительно склонил голову. – Сложить оружие! Сложить оружие! Шлемы долой, на колени перед Императором! – возопил он. – Просим прощения, господин, я вас не узнал!
Республиканские десантники лихорадочно пытались окопаться вокруг турбоионных орудий, не прекращая поливать огнем приближающихся штурмовиков. Бронированные транспорты поддерживали их с помощью установок «Соросууб» для запуска кассетных снарядов: изгиб горного склона близ вершины по всему периметру осветился тысячами крошечных взрывов, рассеявших во все стороны шрапнель; впрочем, большинство осколков лишь отскакивало от скал с грохотом, похожим на оглушительный рев чадианского муссона.
Штурмовики продвигались рысцой, укрываясь за тяжело бронированными репульсорными танками. Передние орудия танков били по транспортам Новой Республики и разрывали десантников в кровавые клочья, а их водители вынуждали врагов отступить вплотную к кораблям, которые их высадили. Здесь, у самой брони десантных челноков, штурмовики наконец могли схватиться с республиканцами в рукопашной – но когда они пошли в атаку, то с превеликим смятением обнаружили, что десантников, в отличие от множества прочих, совершенно не пугают их виброкастеты и что в ближнем бою те предпочитают восемнадцатисантиметровые виброкинжалы модели «аКраБ» со скошенным обухом, которые режут доспехи «Марк-3», словно топленый горгановый жир.
Купол, внутри которого скрывалось гравитационное орудие, двойным кольцом окружили двенадцать десантных транспортников с «Памяти Алдераана»: в первом кольце, ближе к куполу, четыре челнока, во втором – восемь. Первые четыре находились слишком близко к бункерам для пехоты, чтобы артиллерия и танки рискнули бы их обстрелять, – так близко, что даже дула собственных противопехотных орудий транспортников не могли опуститься настолько, чтобы поймать в прицел наземные объекты, и все, что им оставалось, – цеплять по касательной верхние изгибы куполов. Из бункеров тучами высыпали штурмовики в черной броне, точно прожорливые жуки-падальщики. Укрываясь за четырьмя внутренними республиканскими транспортами от огня восьми внешних, они вгрызались в корпуса кораблей плаврезаками и закладывали в отверстия пробивные заряды. И даже если кто-то из штурмовиков нашел странным, с чего бы это дюжина вражеских транспортов, в отличие от тех, что осаждали турбоионные пушки, остаются закрытыми на замок и не выпускают наружу своих десантников, он не стал говорить об этом вслух.
Объяснение этой загадочной тактики нашел один дотошный офицер, возглавлявший группу захвата, которая пробилась на борт одного из транспортов и не обнаружила внутри ни единого республиканского солдата – только компьютеры удаленного доступа, позволявшие извне управлять полетом и наводить на цель орудия. Впрочем, транспортник не был полностью и безоговорочно пуст – корабль был от пола до потолка набит детонитом, а взрыватель реагировал на показания датчиков движения.
Больше в этой жизни офицер не увидел ничего – все четыре транспорта, одновременно взлетев на воздух, испепелили не только его и группу захвата, но и сотни штурмовиков поблизости, заодно высадив взрывозащитные двери пехотных бункеров.
Хотя ударная волна взрыва была направлена на бункеры и гравитационную пушку, ее остаточный эффект сотряс оставшиеся восемь десантных челноков и даже сдвинул некоторые из них с места. Не успели они толком остановиться, как их трапы откинулись и на землю хлынула иная разновидность пехоты.
Эти солдаты не издавали боевого клича и не рвались в атаку с бластерами наголо. Вместо этого они без шума перемещались короткими перебежками от укрытия к укрытию по направлению к бункерам.
Сквозь поврежденную дверь бункера их приближение заметил другой офицер в черной броне и процедил под нос ругательство, которое наступающая пехота обязательно бы узнала, хоть и посмеялась бы над акцентом: этот говор Центральных планет только искажал и портил благозвучность их родного языка.
– Отступаем! – закричал штурмовик. – Блокировать проходы! Удерживать повороты и развилки!
Дело в том, что меньше всего на свете ему хотелось терять солдат в лобовой атаке против мандалорцев.
Пещеры, по которым шли Хан, Лея и Чубакка и катился R2-D2, становились все уже и запутаннее. В свете выдвижного фонаря астродроида камень выглядел черным, но почему-то полупрозрачным – так что была хорошо различима внутренняя кристаллическая структура, как у хартерранского лунного камня.
Хан тихо брел между астромехом и вуки, понурив голову. Он не мог перестать думать о том, что миндорцы сейчас хозяйничают на его «Соколе». И кто, интересно знать, сейчас у штурвала? Чьи шаловливые ручки резвятся на панели управления?
– Гроур, – тихо согласился Чуи, видя, как гневается товарищ. Но потом вдруг поднял лапу, указывая куда-то вперед: – Херрууварр ханнуу.
Соло нахмурился, не переставая перебирать ногами. В отличие от него Лея двигалась весьма энергично; она уже давно оставила всякие попытки разговорить его и теперь ушла далеко вперед, так что кореллианин видел только мерцание ее светового стержня.
Он кивнул:
– Я думаю, она на меня злится. Тебе так не кажется?
– Меруу хооеррре.
– Это не моя вина, – рассердился Хан. Фраза вышла какой-то заезженной. – Это не моя вина – я же ее предупреждал, так ведь? Разве я не говорил, что мы еще пожалеем, что спасли этих мерзавцев?
R2 саркастически засвистел, и Соло очень хорошо понял, что тот имеет в виду.
– Нет, я не жалею, что мы тебя нашли. Я не то имел в виду, – ответил он. – Ох… Она что, взаправду расстроилась?
– Роуруу, – задумчиво заметил Чубакка.
– Да? – Кореллианин чуть приободрился. – Ты так думаешь?
Вуки рыкнул что-то еще, указав ему жестом вперед. Хан пожевал губу, не сводя глаз с покачивающегося луча светового стержня, и наконец решился:
– Может, ты и прав… Останься пока с дроидом.
Астромеханик трелью вставил свои «пять кредиток».
– Ты хочешь со мной? Послушай, это моя проблема, мне ее и решать. – Соло ускорил шаг. – Высочество! Эй, высочество, подожди меня!
Она даже не оглянулась. Он перешел на бег и довольно скоро нагнал ее.
– Лея, подожди. Мне надо осмотреть твое плечо.
– На это нет времени.
Кореллианин нахмурился:
– Ты говоришь так, будто знаешь, куда мы идем…
– Так и есть. Почти. – Принцесса указала стержнем во тьму впереди. – Нам туда.
Хан сощурился – он не видел ничего, кроме темноты:
– А что там?
– Люк.
– Люк? Ты что, издева… То есть ты уверена? Откуда ты знаешь?
Лея даже не посмотрела на него:
– Знаю.
– А, ну да. Разумеется, ты знаешь. – Соло остановился, чтобы перевести дух, а затем снова припустил за девушкой. – Послушай, Лея, все эти джедайские штучки… Одно дело – когда этим занимается Люк, но…