метров от «Сокола», а в радиусе двух сотен метров. И тогда, вместо того чтобы раздавить корабль, многочисленные взрывы лишь стиснут его, как можно стиснуть в кулаке семечко дыни. А «Сокол», в точности как это фигуральное семечко, выскользнет из захвата и с изрядной скоростью устремится вперед.
То есть прямо вниз.
Это могло создать еще более серьезную проблему, но взрывы протонных бомб ослабили и без того ломкую и хрупкую внешнюю оболочку обширной вулканической полости, наверху которой располагался слой пепла, а ударные волны от бомб, интенсивный огонь из пушек «Сокола» и спиральное вращение корабля вкупе с давлением его веса так расшатали каменное дно кальдеры, что грузовик проломил его и под ливнем из булыжников, острых каменных осколков и горящего пепла понесся вниз по неровной естественной шахте в несколько сотен метров глубиной, то и дело отскакивая от стенок и отбивая от них куски скалы.
Вопли Ника неожиданно прекратились, как только в легких кончился воздух. Люк уже выбирался из орудийной башни.
– Эона! Автоматизируй включение маневровых и запускай репульсоры!
– Да неужели?..
Юноша придержался за поручни турельного люка, когда «Сокол» резко дернуло и завизжали репульсоры. С металлическим лязгом и скрипом истязаемого корпуса корабль шлепнулся на груду булыжников на дне шахты и тут же замер, а сверху еще продолжали сыпаться камни, пепел и обломки доселе неопознанного вида.
Ник заморгал, глядя на груду камней, в которых застряла его турель.
– Что ж, маневр и впрямь нестандартный. А ты знаешь, что если бы она запоздала с репульсорами хоть на полсекунды, то ты бы выковыривал отсюда мои останки шпателем? – Он отклонился, чтобы вглядеться через верхнюю турель в крохотное пятнышко света неправильной формы – то самое отверстие, через которое они сюда провалились. На той стороне бушевал огонь и вспыхивали бластерные разряды. – Ты это нарочно?
– Вроде как. Я знал, что нам нужно попасть в подземелье, просто не понимал, как мы это провернем. Как любезно со стороны плохих парней было нам помочь, правда?
– Ага, напомни, чтобы я послал им открытку с благодарностями.
Люк на ходу выуживал комлинк.
– Эона, выключи двигатели малой тяги и переведи всю энергию на репульсоры. Я уже иду.
– Куда идешь? – вопросил Ник.
– Кто-то же должен управлять этим корытом.
– Управлять? Здесь?
– Да. И летные навыки твоей подружки меня отнюдь не впечатлили, знаешь ли.
– Ты уверен, что у тебя получится?
– Есть только один человек в Галактике, у которого это выйдет лучше меня.
– Может, тогда позовем его?
– Именно это я и собирался сделать. Полезай в верхнюю турель и следи за тактическим экраном.
– Да? А чего ради?
– Из-за СИДов.
Ник вытянул шею. Вниз, сквозь кажущееся отсюда крошечным отверстие, один за другим сыпались истребители.
– Ох… Час от часу не легче. Ну и что им помешает распылить нас на атомы, пока ты будешь поднимать эту посудину в воздух?
Люк усмехнулся, но эта ухмылка выглядела не слишком дружелюбно, а скорее напоминая оскал хищника.
– Вот ты и помешаешь, – бросил он и побежал в рубку.
Хан и Лея стояли спина к спине посреди сжимающегося кольца скальных созданий. Они осыпали противников потоками парализующих разрядов, но каждый из них дарил только несколько секунд передышки, а заряда батареи в бластерах оставалось всего на несколько выстрелов. Чубакка лежал без сознания, наполовину утонув в затвердевшем камне, а R2-D2 валялся на боку: его голопроектор погас, а от выжженных конденсаторов поднимался дымок. Пещеру освещали лишь потрескивающие сгустки энергии, пробегавшие по телам скальных созданий, которые подходили все ближе и ближе.
– Глупо так помирать! – раздраженно бросил Соло, оплавив одним выстрелом сразу двоих существ из камня. – Мы не знаем, кто они такие, что тут делают и даже по какой причине на нас разозлились!
– Они не злятся на нас, – выдохнула Лея, не переставая стрелять. – Я это чувствую. Они даже не желают нам вреда… Просто хотят погрузить нас в камень и отправиться по своим делам.
– Что? Мы просто оказались в неподходящем месте в неподходящее время и поэтому умрем?
– Хан… – Лея нажала на спусковой крючок, но в дуле ее миниатюрного бластера не мелькнуло даже искорки. – Хан, у меня пусто.
– Ничего, ничего, – ответил кореллианин, стискивая челюсти. Сигнал на рукоятке его бластера тревожно звенел уже четыре-пять раз за последние несколько выстрелов, и это означало, что энергии осталось всего ничего даже на половинной мощности. Хан приобнял Лею за плечи и начал пятиться, сделав в обратном направлении выстрел-другой, чтобы между скальными созданиями образовался проход. – Не отходи от меня. Может, мы сумеем добраться до кого-нибудь из их нынешних гостей… Может, у кого-то остался заряженный бластер, и мы сумеем его извлечь из-под камня…
– Кто-то идет, – указала Лея. – Хан, там кто-то есть! И он идет за нами!
– Это Люк? Пожалуйста, скажи, что это Люк. – Он мысленно дал себе зарок: если она скажет «да», то он никогда больше не будет отпускать шуточки про Силу, джедаев или световые мечи… До самого гроба. А то и за гробом, если потребуется.
Скальные создания у входа в пещеру вдруг растеклись лужами жидкого камня.
– Это не Люк, – глухо сказала Лея.
Один за другим аборигены оседали и превращались в озерца жидкой породы, точно в замедленной съемке распространения ударной волны, а треск электричества уступал место тишине. И как только последние порождения гор схлопнулись, погас и свет, оставив Хана и Лею в непроглядно черной темноте – хоть глаз выколи.
Было так темно, что само существование света казалось сном.
И в этой абсолютной тьме раздался какой-то рык.
– Что за дьявольщина здесь творится? – вопросил Соло.
Звук был такой, как будто кореллианская песчаная пантера встретила чужака на пороге своего логова и упреждала его не входить.
– Это означает, – низким голосом протянула Лея, – «Тьма – твое прибежище, отдайся тьме, как усталый путник предается сну».
– Что за чепуха? И с каких пор ты говоришь на этом… чем бы оно ни было?
– Я и не говорю, просто… Как-то его понимаю.
Рычание продолжилось, а его источник пришел в движение. Хан направил в его сторону дуло DL-44.
– А что он теперь говорит?
– Что чувствует запах твоего страха.
– Правда? Тогда пусть понюхает вот это.
Соло нажал на спусковой крючок, выстрелив оглушающим зарядом, и в его свете увидел того, кто к ним явился. Темная громада, крупнее песчаной пантеры, у которой она позаимствовала рык, метнулась вдоль стены пещеры. Кореллианин выстрелил еще раз и еще, но заряды лишь угодили в камень. Странная тварь двигалась слишком быстро, и Хану не удалось хорошенько прицелиться. Он стиснул челюсти и дважды легонько нажал на спуск бластера, потом еще раз, а потом еще дважды, не доводя спусковой крючок до конца, так что оружие довольно быстро защелкало вхолостую. Тогда кореллианин приглушенно выругался сквозь зубы.
Рычание перешло в сдавленный смех, который не нуждался в переводе.
– Это, по-твоему, смешно? Зажги свет, и я покажу тебе кое-что по-настоящему смешное!
– Хан, не задирай его, – прошептала Лея.
– Почему? Ты думаешь, наше положение может стать еще хуже?
– Да, – ответила она. – Я думаю, он пришел за мной, и мне кажется, если ты помолчишь, он может оставить тебя в живых.
Раздался еще один звучный полурык-полусмех, не требующий перевода, и откуда-то слева на них полилось слабое свечение, зеленоватое и холодное. В слепой тьме сложно было понять, насколько велик его источник и как далеко он находится, но свечение медленно распространялось, вырастая в бесформенное пятно света, в самой середине которого была тьма, тень в форме человеческой руки с растопыренными пальцами. Тонкие ниточки света распространялись вокруг руки, точно изморозь на оконном стекле, обрисовывая силуэт могучего великана, припавшего к земле, словно катарн, приготовившийся к прыжку. Источником сияния оказался своего рода люминесцентный лишайник, который как будто вырастал из этой странной человеческой руки, и чем объемнее он становился, тем быстрее распространялся, пока в определенный момент не покрыл пол и стены пещеры и не сошелся на потолке.
Во рту у Хана пересохло, как в пустыне, и ему пришлось прокашляться.
– Это… это все он?
– Думаю, да, – хрипло прошептала Лея.
Новоприбывший поднялся. Соло попытался сглотнуть, чтобы устранить першение в горле, и покрепче ухватился за рукоятку бластера.
Человек был огромен. Ростом почти с Чубакку, но обнаженная грудь и плечи вдвое шире, чем у вуки. Штаны туго обтягивали бедра, каждое из которых было в обхвате как Ханова талия. Кожа мужчины была черна как ночь, безволосая голова сияла, точно покрытая маслом, а когда он улыбался, меж губ проявлялись неровные зубы, острые, на зависть любому барабелу.
Огромный темнокожий человек широко развел руки в приглашающем жесте. Он уже почти не рычал и теперь издавал звуки, похожие на жужжание роя летучих насекомых.
– Он говорит: «Вот вам и свет. Что теперь? Застрелите меня из пустого бластера?»
– Ты об этом пустом бластере? – фыркнул Хан и выстрелил.
Парализующий заряд растекся по груди великана, и тот закачался, но не упал, так что Соло выстрелил снова. А потом еще раз, для пущей верности – все равно заряда оставалось только на один выстрел, а на что-то еще оружие уже не годилось.
– Что, никогда не слышал о «щелчках контрабандиста»? – улыбнулся кореллианин. – А звук был такой, словно я пытаюсь выстрелить из разрядившегося бластера, ага?
Но улыбка на лице Хана погасла, как только он заметил, что темнокожий улыбается в ответ.
Оглушающие заряды, похоже, никак на него не подействовали, хотя, к изумлению Соло, здоровяк стоял по лодыжки в луже жидкого камня.
Прежде чем кореллианин смог осознать смысл увиденного, его противник прыгнул, одной огромной ручищей вцепился ему в глотку и легко приподнял над землей. Хан влепил ему по лицу разряженным бластером с такой силой, что порвал ему щеку до кости, но темнокожий словно и не заметил этого, только взялся второй рукой за подбородок кореллианина и начал надавливать на его голову, а первой рукой – той, что держала шею, – наоборот, тянуть назад, не прекращая рычать.