Хлоя оперлась о мойку.
– А Люкке могла поранить себя?
Мона не сразу поняла ее вопрос.
– А зачем ей это делать?
Хлоя еще раз приподняла свои костлявые плечи. Она что, не понимает, как все серьезно? Или как раз понимает?
Мона заглянула в раковину – из-за остатков еды началось засорение, и вода еле уходила.
– Пожалуйста, займись и стиркой. – Хлоя подошла к крану и налила себе стакан воды. – Пойду лягу. – Она положила в рот таблетку, сделала глоток воды и посмотрела на Мону. – Что? Почему ты на меня уставилась? Я не спала всю ночь, и мне не по себе. Мне надо принять снотворное. – Она поплелась в спальню. – Разбуди меня, только если позвонит Харальд. – С этими словами она исчезла.
Моне было непонятно, где был Харальд: он что, не ночевал дома или уехал рано утром?
Мона совсем обессилела и присела к кухонному столу. Несколько раз глубоко вдохнула и только потом встала. Надо приниматься за работу, другого выхода нет.
По пути в ванную она прошла мимо комнаты Люкке. Остановилась и долго смотрела на закрытую дверь, прежде чем войти. Наконец, толкнула ее и дверь заскрипела.
Комната выглядела не так, как в пятницу, когда она из нее вышла. Постель скомкана. Вещи на письменном столе лежат в полном беспорядке.
Шторы задернуты. Мона взяла на себя смелость раздвинуть их и впустить немного света. Она взяла собаку по имени Собака, любимую игрушку Люкке, и прижала ее к себе. Закрыв глаза и вдохнув запах собачки, она словно увидела перед собой Люкке.
Ее взгляд упал на маленькую балетную пачку, висевшую на спинке кровати, – подарок Моны, который Люкке так и не успела поносить, хотя мечтала стать балериной. Мона пощупала тюлевую юбку шершавыми пальцами, и юбка затрещала так, будто вот-вот лопнет. Точно так, как лопнули все мечты Люкке.
Мона подняла глаза и посмотрела на школьное фото Люкке, висящее на стене.
– Что ты здесь делаешь?
Мона резко повернулась.
– Сюда никому нельзя. Уходи отсюда, – велела Хлоя.
– Прости. – Мона опустила голову и поспешила к двери.
– Ты что, не слышишь, что Людде проснулся? Он так кричит, что я не могу спать.
– Я не слышала…
– Зато я слышала. Нам нельзя здесь находиться, так сказала полиция. – Хлоя закрыла за ними дверь.
На пол упала записка, написанная рукой Люкке. Мона не осмелилась ее поднять, отложив это на потом.
Вместо этого она поспешила в комнату Людде и, крадучись, вошла в нее. Мальчик лежал и спал, как она и думала. Она снова осторожно погладила его по щечке, но он не проснулся. Она убедилась, что он крепко спит и не кричит.
Когда Мона направилась обратно в прачечную, Хлоя опять легла. Проходя мимо двери в комнату Люкке, она украдкой взглянула на нее. Записки на полу не было.
Хлоя ее выбросила?
Мона пошла в ванную, где стояла стиральная машина, и с тяжелым вздохом стала сортировать грязную одежду.
Темное.
Чулки, брюки, полотенца. Все темное в одну кучу.
Розовое.
Она отобрала все вещи розового цвета. Почему ей нельзя находиться в комнате Люкке? Неужели полиция действительно это запретила?
Она заботливо положила в одну розовую кучку майки Люкке, ее платья и колготки. Достала футболку с набивным рисунком. Кошка в солнечных очках. Мона поднесла ее к лицу и вдохнула запах.
Люкке.
Она не могла больше сдерживаться и почувствовала, как по щеке стекает слеза. «Я не могу стирать ее вещи, – подумала она. – Я не могу стереть ее запах. Стереть Люкке?» Мона вытерла щеку и бережно сложила футболку, а потом достала остальную одежду из кучи и сложила и ее.
Все синее она бросила в одну кучу, даже не глядя, что это.
Белое.
Футболки. Чулки. Мерзкие простыни. Нет ничего противнее, чем дотрагиваться до их простыней. Запах постели выветривается с трудом. Она быстро отбросила постельное белье в сторону. Слишком быстро. В спине кольнуло.
Она наклонилась, чтобы достать последнюю вещь.
Футболка Харальда.
Мона стала класть ее в белую кучу и вздрогнула.
Она опять достала футболку и, развернув ее, увидела внизу большое пятно. Не думая, потрогала пятно.
Потом застыла и отдернула руку.
С виду кровь, и на ощупь кровь. Засохшая кровь.
В груди сильно кольнуло.
Хотелось крикнуть, но она сдержалась. «Не может быть», – подумала она.
Хлоя. 15.00
Хлоя, опершись о дверной косяк, пристально смотрела на Харальда и Хелену, которые сидели за кухонным столом.
На полу рядом с ней сидел Людде и нажимал на все кнопки игрушечной пожарной машинки. Пронзительный вой сирен резал уши.
– Ужасно жить в неизвестности, я этого не выдержу.
Харальд потянулся вперед и положил свою ладонь на ладонь Хелены.
– У нас есть план, мы найдем ее.
Хлое захотелось броситься и отвести его руку.
– Ты действительно так считаешь? – Хелена долго смотрела на Харальда.
– Теперь мы делаем упор на вознаграждение и на то, что полиция ищет в близлежащем районе.
– Но если полиция подозревает, что она где-то рядом, почему ее до сих пор не нашли? – вмешалась Хлоя.
Харальд и Хелена молча посмотрели на нее и продолжили общаться друг с другом.
Никто не придавал значения ее словам.
Харальд не ночевал дома, не отвечал на телефон, а когда переступил порог, с ним была его бывшая. Хлою подмывало спросить, где он был, но ей не хотелось призывать его к ответу в присутствии Хелены, которой не надо знать, что Харальд не ночевал дома. Если она еще этого не знала.
– Разве я не права? Разве они не должны были ее найти? – не унималась Хлоя.
– Не знаю. – Харальд бросил на нее короткий взгляд.
Даже если бы она сказала, что знает, где Люкке, они бы продолжали ее игнорировать.
Сегодня, когда Хлоя гуляла с Людде, чтобы укачать его, она видела их вместе. Они шли впереди по улице Страндвеген всего лишь в нескольких сотнях метрах от нее. Хлоя пошла за ними. Она увидела, что на прощание они обнялись и немного постояли, обнявшись.
Когда она пришла домой, у них на диване сидела эта журналистка, и совершенно внезапно они решили заплатить кучу денег тому, кто найдет Люкке. Их денег. Конечно, они так и сделают, но Харальд для начала мог бы обсудить это с ней. Он поехал на ТВ4, откуда уже не вернулся вечером домой.
– Ты помнишь, почему мы назвали ее Люкке? – Хелена украдкой посмотрела на Харальда.
Харальд кивнул:
– Чтобы она принесла удачу[11].
Тут Хелена повернулась к Хлое:
– Нельзя ли выключить эти сирены?
– Что? – Хлоя сжала ладонь. – Харальд, могу я поговорить с тобой с глазу на глаз?
– Не сейчас, Хлоя, – только и сказал он и покачал головой.
К ее ноге прижалось что-то твердое и угловатое.
– Ай! Людде, прекрати, маме больно.
Это Людде взял пожарную машинку под мышку и проворно вполз с ней в кухню.
– Подожди, Людде, извини. – Она попыталась дотянуться до сына, но за ним было не угнаться. К тому же бегать за ним, как какая-нибудь нянька, было ниже ее достоинства.
Людде подполз к Харальду и попытался взобраться ему на колени.
– Не сейчас, Людде, – сказал Харальд, отодвигая мальчика. – Хлоя, пожалуйста, возьми его.
«Ну хватит», – подумала она, не отходя от двери.
Людде продолжал карабкаться на Харальда.
– Ты можешь взять его, Хлоя? Нам надо поговорить. – Харальд отобрал у Людде машинку и положил ее на стол, чтобы сын не мог ее достать.
– Он всего лишь ребенок. – Хлоя подошла к ним и взяла Людде на руки. – Твой ребенок. Наш ребенок. – Она вышла из кухни.
Она быстро одела Людде, посадила его в коляску, спустилась вниз на лифте и вышла на Карлавеген. Вставила в уши наушники и накинула на голову капюшон куртки-дождевика.
«Что бы ни произошло, во всяком случае, у меня есть Людде», – подумала она и набрала номер своей мамы, которая сразу взяла трубку.
– Я больше не могу, мама! Ты бы видела, как они сидят у нас на кухне!
– Успокойся, что случилось? Кто сидит на твоей кухне?
Хлоя рассказала о Харальде и Хелене.
– Но в этом нет ничего удивительного, тебе надо попытаться поддержать их в такой ситуации.
– Я пытаюсь, но они не хотят со мной разговаривать. Харальд даже дома не ночует. Словно меня не существует. – Она просунула руку под брезент, чтобы дать Людде соску. – Вот так, спокойно, Людде. Я этого не выдержу, мама, я схожу с ума.
– Успокойся…
– Я боюсь, – прошептала она и огляделась, чтобы убедиться, что ее никто не слышит, но, к счастью, в такую погоду на улице было немного людей.
– Почему ты боишься?
– Я не выдержу. – Глаза наполнились слезами. – Я так боюсь, что они станут меня подозревать, мама. А вдруг полиция узнает, как мне было тяжело с Люкке.
– Ты моя маленькая, это же не преступление.
Хлоя вытерла слезы.
– Многим тяжело с неродными детьми. Это не преступление. Помнишь, каково мне было с Бенгтом и его несносными сыновьями?
Она помнила, но от этого не становилось легче.
После смерти папы Хлои ее мама сходилась и расходилась с несколькими мужчинами и их детьми. Один хуже другого. Никому не удалось заполнить пустоту после папы. Никому. Пока она не встретила Харальда.
– Мама. – Она всхлипнула, одновременно кивнув двум мамам, с которыми обычно разговаривала в открытой подготовительной школе. Увидев ее, они замедлили шаг, словно хотели остановиться и поговорить.
Хлоя показала на наушники, дав понять, что занята разговором. Теперь она жалела о том, что в подготовительной школе исходила злобой при чужих родителях по поводу того, какая Люкке невоспитанная и странная. Ее терзало беспокойство. Почему она всегда говорит всем и вся о том, что чувствует?
– Полиция спросила меня, почему я хочу, чтобы Харальд сдал анализ ДНК.
– Зачем ему это делать? Какое это имеет отношение к расследованию?
– Не понимаю, что удивительного в том, что я хочу знать, действительно ли Люкке его дочь?