Мало кому из родителей удается не раздражать детей.
У Алекса с Шурочкой тоже имеются к Лео претензии. В частности, Шурочку расстраивают его выходки по отношению к Юле. Никого, кроме нее, Шурочке рядом с Лео видеть не хочется, как она ни уверяет себя, что сводничество – дело бесперспективное.
Очень ей понравилась Юля еще на том, историческом, дне рождения, накануне которого Лео бросил русский язык. «Ты смеешься, как моя лошадка», – сказала ей Юля, первая ученица и, правда, красивая девочка. Шурочка играла с детьми в «Монополию», ей против ее желания везло, и она старалась как-нибудь смухлевать, чтоб не выиграть. Они с Алексом выпили вина, и Шурочка действительно много смеялась.
Что же касается сводничества, то перспективы есть. Когда детям наступает пора ходить на свидания (между пятнадцатью и шестнадцатью), родители с разных сторон их привозят – в кино, например, или в парк: без машины перемещаться между пригородами невозможно, а водят только с шестнадцати. Родители разъезжаются, а по окончании свидания разбирают детей по домам. Некоторые пары взрослых даже вместе сидят в соседнем кафе, но ни Алексу с Шурочкой, ни Караваеву с Шульц такие сближения не по нутру.
В один из вечеров Юля, родственная душа, зовет Лео на итальянский фильм. Шурочка привозит Лео к кинотеатру. Вот отъехала машина, в которой доставил Юлю кто-то из ее родителей, у них одна машина на всю семью, ее легко опознать по разбитому правому заднему фонарю. А вот и Юля у входа в кино, надевает узенькие очки, всматривается – где ее друг? И тут Лео – он сидит на переднем сиденье – внезапно сползает вниз, командует: стоп, высаживай. Вышел, спрятался в тень. Давай, разворачивайся и уезжай. Пусть Юлечка подождет, повыглядывает – очевидно, таков его план.
– Сама говорила: мальчишеский идиотизм. – Алекса, если что и тревожит в Лео, то его академическая успеваемость.
Нужно хорошо сдать экзамены и наплевать на спорт. Они по неопытности переоценили его значение.
Успехи в борьбе хорошие, но не такие, чтобы на многое претендовать. Лео вдруг вырос, стал тяжелее, ему пришлось перейти в средний вес – сразу на две категории вверх, и там оказалась серьезная конкуренция. Разумнее сосредоточиться на учебе, бросить спорт, раз с его помощью не попадешь в хороший университет, но Лео не хочет уходить из секции.
– И чего он в этой борьбе нашел? – Алекс как-то побывал на соревнованиях: потные парни обнимают, сжимают друг друга, стараются повалить, потом продолжают возню на полу.
Шурочке тоже борьба не нравится. И зачем, спрашивается, продолжать? Она поняла Лео так: лучший момент – когда ты терпишь, терпишь, даже, может, немного проигрываешь, а потом чувствуешь – все, он сломался, поплыл, твой соперник, сейчас ты его дожмешь. Странное удовольствие.
– Хорошо, хорошо, пускай, – будто кто-то спрашивает мнение Алекса.
Вырос их мальчик – своя машина, свой заработок: то спасателем в парке, то кем-то еще. Тем и сильна Америка – дети богатых людей тоже начинают с нуля.
И вот уже Лео в последнем, двенадцатом классе. Многие его сверстники устроились официантами, библиотекарями, инструкторами по теннису. Лео по вечерам следит за порядком в каком-то кафе, двадцать долларов в час. Странно, что взяли, ему только в мае исполнится восемнадцать. Посетители – люди довольно смирные: максимум насилия, которое приходится применять, – пожать человеку руку, посмотреть в глаза. Шурочка представляет картину: ночь, луна, пивной ресторан, Лео выводит нарушителя на слабо освещенную улицу. Хорошо, что школа подходит к концу, скоро Лео, будем надеяться, поступит в университет, начнется другая жизнь. Хорошо бы еще девочку Юлю не обижал. Ей, между прочим, дали рекомендацию в Гарвард, а Лео – нет. Как-то он это переживет?
Школа закончится через несколько месяцев, а чем он займется, Лео, видимо, не решил. Может быть, сразу никуда не пойдет, осмотрится. Шурочка говорит:
– Хоть с армией не возникнет проблем.
Ни тяги, ни способностей к естественным наукам у Лео нет, к гуманитарным тоже. Наверное, выберет что-то техническое. Может быть, юридическое. На худой конец – школа бизнеса. Единый экзамен написал не блестяще.
Алекс трезво оценивает ситуацию:
– На Гарвард не тянет, скорее – на «Керосинку». Здешние «керосинки» тоже вполне ничего.
Есть сотни университетов, куда его могут взять. А он в какие подал? Лео запирается в своей комнате, рассылает письма. В Гарвард и еще в пять или шесть громких мест. Всё сам.
– Кто бы ему объяснил, что это глупо, в конце концов? Друзья у него есть? – Алекс запутался, он огорчен.
– Кто-то есть. То ли с борьбы, то ли из этого… заведения. – Шурочка тоже огорчена.
Юлю, между прочим, в Гарвард приняли, это стало известно уже в феврале. И во много других мест – чуть ли не всюду, куда подала. Шурочка очень рада за Юлю, искренне. А Лео надо учиться проигрывать.
Куда он все же отправится? – Он скажет, когда время придет. Всё.
– Давай оставим его в покое, – предлагает Алекс, – пусть сам разбирается. Не даст он себе помогать.
И не дожидаясь ответа от Лео, они переселяются на Кейп-Код. Май, у них под окнами что-то уже цветет – магнолии и всякие другие деревья, Алекс никогда не помнит, как они называются.
4
Есть вещи, которые забыть невозможно: купание с Шурочкой в восемьдесят девятом, поиски отца в двухтысячном. И то вторжение Лео с товарищем к ним на Кейп-Код в июне две тысячи восьмого года Алекс тоже будет помнить всегда. Но за две или три недели до этого у них неожиданно появляется Юля.
Подъезд к дому выложен галькой, она скрипит под колесами, Шурочка выглядывает в окно. Юля, надо же! Она думала, это Лео.
– Ой, Лео тоже приедет? – Юля пытается скрыть волнение, но она всегда была искренней девочкой.
С ними Юля разговаривает на русском. Вообще-то она заехала попрощаться: послезавтра выпускной бал, а на той неделе она улетает в Испанию – там живут ее бабушка и прабабушка, очень старая, никого уже толком не узнает. А потом – Гарвард, другая жизнь. Школа, детство закончились.
Трогательно: Юля ради них проделала такой путь – все-таки полтора часа. Скоро Лео приедет, они пообедают.
У Юли в глазах появляется жалкое, просящее выражение – конечно, было наивно думать, что она здесь ради них с Алексом. Да, Лео приедет забрать костюм для выпускного вечера, Шурочка отдавала брюки подшить. А Юля в каком платье будет? Есть фотографии?
Опять Шурочка говорит не то? Оказывается, Лео не будет танцевать с Юлей, он пригласил Джоан.
Джоан – хромая, одна нога у нее сильно короче другой.
– Никто не хотел ее приглашать, – голос Юли дрожит, срывается. – Очень благородно с его стороны, да?
Лучше оставить ее в покое, пусть посидит. Может, сока или воды? – Спасибо, она просто так подождет.
Юля выходит в смежную с гостиной комнату, подходит к книгам. Она не решалась раньше спросить: это что за камушки?
Это не просто камушки, а очень дорогое для Шурочки воспоминание. Для них с Алексом. Показывает:
– Вот княжна Мэри, вот доктор Вернер, а это Янко-контрабандист…
Юля не понимает, о ком идет речь. Неужели она не читала? Как могло такое произойти? Сейчас мы это поправим. Шурочка достает книгу: устраивайся поудобней, тебе предстоит огромное наслаждение. Как раз, пока они ждут… А Шурочка займется обедом. Как Юля относится к ризотто с говядиной и шампиньонами?
И вот проходят еще полчаса и час. Приближаются сумерки, Алекс спускается вниз – пора бы перекусить. Что-то Лео задерживается.
– Тсс, тихо, не мешай девочке. – А Лео она сейчас позвонит.
Хорошо, что догадалась подняться наверх.
Ах, его Юля ждет! – Шурочке кажется, что она слышит свист тормозов. Нет, Лео не приедет сегодня. Костюм – потом.
– С университетом что-нибудь определилось? – кричит Шурочка.
Скоро, очень скоро они узнают. Отбой.
И как теперь Юле сказать? Да так и сказать, чего уж там.
Юля захлопывает книгу, встает. У нее выступают красные пятна на лбу.
Алекс спрашивает: как книга, нравится? Она не могла, конечно, ее прочитать за час, пусть забирает с собой. Они будут рады подарить ей Лермонтова.
Нет, нет, Юля не возьмет подарок.
– Скажите, – спрашивает она, – это дорогая книга?
Алекс не понимает, что произошло. Почему она плачет?
Шурочка подсказывает:
– Из-за бабушки. То есть прабабушки. Юля, Юлечка, все будет у тебя хорошо.
Прыгнула в машину, уехала.
Дорогая ли книга? Странный вопрос.
Жара в том году началась раньше обычного, и Лео с товарищем, войдя в дом, немедленно просят пить. Воды со льдом. Простой воды.
Лео называет имя своего спутника, но у Алекса с Шурочкой оно сразу вылетает из головы. Джон, кажется. Или Джордж. Неловко переспросить. Стрижен наголо. Уши у него выдающиеся.
Попили воды. А теперь – внимание, всем сесть.
– Барабанная дробь, – ухмыляется этот самый Джон или Джордж.
Кажется, Лео нервничает. Нет, ничуть. Поздно нервничать. Они хотели знать, куда он дальше пойдет? Так вот, – пауза – его сегодня зачислили в Военную академию. Известную как Вест-Пойнт.
Услышав новость, Алекс с Шурочкой наклоняют головы, боятся друг на друга взглянуть.
Лопоухий нарушает тишину первым:
– Они у тебя языки проглотили от радости.
А этот зачем здесь? Чья идея? Откуда взялся Вест-Пойнт?
Уже нет никакой разницы. Лео сделал свой выбор. Это его решение. Алекс с Шурочкой смотрят на сына и на его товарища: если кто-то один и имеет тут власть, то этот один – Лео.
Между прочим, обучение бесплатное. Лишь в том случае, если Лео уйдет из армии, деньги надо будет вернуть.
При чем тут деньги? Это что же, только сегодня выяснилось – про Академию? – Окончательно – да.
Лео повернулся к ним в профиль, смотрит в окно. Выглядит просветленным, ясным. Решение принято. Деньги не все решают, они действительно ни при чем. Лео выдержал все вступительные испытания.