— Три, — ответила Сима, — английский, французский и венгерский.
— А моя мечта — итальянский, — сказал Мишель, — всегда хотел выучить этот язык.
— Ну, французский ты наверняка знаешь благодаря родственным связям, а все последующие языки даются легко. — Сима пытливо посмотрела на него.
— К счастью, французский я выучить успел.
Мишель сделал вид, что не заметил ловушки Симы. А она облегченно вздохнула, услышав, что Мишель говорит на французском. Это давало его биографии дополнительное право на существование.
— Нужно будет обязательно съездить вместе в Париж, — добавил Мишель, делая глоток любимого дженепи.
Сима завороженно вслушивалась в его слова.
— И ещё в Венецию, у меня там живет хороший друг, очень богатый человек, у него свой огромный дом во Флоренции и свое палаццо в Венеции с видом прямо на канал. Остановимся у него.
— А чем занимается твой друг? — спросила Сима. Она пользовалась каждой возможностью выяснить что-нибудь о Мишеле.
— Он бизнесмен, — сказал Мишель, — но прежде всего коллекционер. У него одна из лучших частных коллекций в мире.
— Как его зовут? — оживилась Сими. Моя подруга Оля, которая живет в Париже, замужем за искусствоведом, наверняка он знает его фамилию или слышал о его коллекции.
Мишель замялся:
— Дело в том, что этот человек не любит, когда про него говорят. И старается не афишировать свои сокровища.
— Что это значит? — Сима удивленно сдвинула брови.
— Это значит, что лучшая часть его коллекции официально никогда не увидит свет, поскольку состоит из картин, которые многие музеи мира мечтают вновь увидеть на своих местах.
— Да-а? — От удивления у Симы приоткрылся рот.
Не столько из-за того, что она впервые услышала о том, что некоторые люди не гнушаются заплатить огромные деньги за то, чем смогут любоваться лишь в одиночестве, а скорее из-за внезапного приступа откровения Мишеля.
— Он очень интересный человек, первоклассный коллекционер. Коллекционирует не ради денег, а ради удовольствия. Хотя в бизнесе он так же профессионален, как и в создании собственного музея шедевров. В Венеции он закатывает великолепные приемы и балы, на которые съезжается весь старый свет европейского общества.
— Вы видели его галерею? — шепотом спросила Сима.
Мишель начал рассказывать, и Симина фантазия рисовала замки и балы на фоне шедевров мирового искусства. Голос Мишеля звучал таинственно и нежно, как голос Шахерезады.
— Кстати, о приемах, — неожиданно произнес он. Сима не успела спохватиться, как Мишель уже протягивал ей красно-зеленый буклет с золотым тиснением, повествующий о предстоящем рождественском бале. — Готовься к балу.
Серафиме показалось, что земля уходит из-под её ног; чтобы как-то прийти в себя, она схватила фужер с водой и сделала два больших глотка.
Мишель терпеливо подождал, пока Серафима судорожно закивает, давая понять, что слышала о следующем задании.
— В конверте деньги, — Мишель придвинул к ней конверт, — купишь билет на свое имя. Бал благотворительный, поэтому все средства от продажи пойдут на нужды разных благотворительных фондов. На цену не обращай внимания. Наденешь новое платье, мех. Приедешь одна, я появлюсь позже. Сама ко мне не подходи, подожди, когда я подам тебе знак, после этого мы заведем обычную светскую беседу двух только что познакомившихся людей. Поняла?
— Да, — испуганно кивнула Сима. — А как я буду там одна?
— У тебя будет место за столом на шесть человек. Билет стоит пять тысяч, — Сима неслышно выдохнула, — поэтому твоими соседями, — терпеливо продолжил Мишель, — будут только политики, бизнесмены и их жены.
Улыбайся, общайся. Но никому не рассказывай, что ты учительница. Сделай вид, что ты обычная пожирательница мужских сердец, чья-то любовница.
Сима снова обнаружила, что слушает Мишеля с приоткрытым ртом. Она в смущении закрыла его и обреченно кивнула. Её душила одна мысль о том, что придется изображать куртизанку в компании абсолютно незнакомых людей.
Ей снова было непонятно, почему для всех этих заданий выбрали её, тогда как миллионы женщин в городе могли сыграть эту роль гораздо лучше и убедительнее.
Может быть, дело в Мишеле. Может быть, она с самого начала понравилась ему. От этой мысли у Симы опять закружилась голова. Мишель будет там, на балу будет наблюдать за ней, любоваться ею издалека. Тут взгляд Симы случайно упал на буклет.
— Двадцать пятого декабря! — в ужасе вскричала она. — Я не могу, у меня спектакль!
— Значит, придется не пойти, — Мишель спокойно пожал плечами.
— Куда?
— На спектакль конечно, мы же не можем рисковать нашими делами.
— Но я не могу, там же дети. — Серафима Михайловна в отчаянии закрыла лицо руками.
— Сима, — Мишель нежно прикоснулся к её руке, — во сколько спектакль?
— В пять. — Она с надеждой посмотрела на него.
— Вот и отлично, а бал в шесть. Будешь как Золушка. Отыграете спектакль… Сколько он длится?
— Полчаса, — прошептала Сима.
— Ну вот, — Мишель ободряюще улыбнулся, — а на поздравлениях незаметно исчезнешь. Переоденешься прямо в школе, машина придет за тобой без пятнадцати шесть, и вперед, на бал. Смотри, туфельку не потеряй. — Он засмеялся.
— Не знаю, — Сима растерянно заломила руки. — Что скажет директор? Родители? Все будут меня искать.
— Все будет нормально, вот увидишь. — Мишель жестом подозвал официанта и попросил счет.
Он устало откинулся на спинку заднего сиденья и прикрыл глаза. Сима уже исчезла за облупившимися дверьми своего подъезда. Господи, слава богу, что ему больше не придется жить в таких домах. Мишель с детства знал, чтобы будет иметь все только самое лучшее: дом на берегу моря, большую яхту, роскошных женщин. Он не представлял себе иной жизни.
И ещё климат. Он его угнетал. Нужно скорее перебираться на юг, к солнцу. Последние два года были слишком тяжелыми, изнуряющими и тело, и душу. Он не привык столько работать. Ну ничего, скоро все будет позади. Мишель улыбнулся: как жаль, что он не сможет увидеть его лицо, когда все закончится.
Мишель находил Симу типичной обывательницей, мечтающей о чуде, но именно поэтому он и выбрал её из всех. Правда, нужно отдать ей должное, внешне она здорово преобразилась. Стрижка открыла высокие скулы и подчеркнула огромные глаза, придав ей очаровательно удивленное выражение, а рот… Честно говоря, её броская сексуальность приятно удивила его.
Когда она красит губы яркой помадой, от нее просто невозможно оторвать глаз. Признаться, она стала все чаще заставлять его думать о совершенно не связанных с делом вещах. Хотя для Мишеля подобная реакция на привлекательную женщину была нормальной.
Он любил женщин и не любил продолжительные связи. Он уже многие годы придерживался двух обязательных правил. Первое — не спать одному больше трех раз в неделю, чтобы не обострялось чувства голода, второе — не спать с одной и той же женщиной дважды в течение семи дней, чтобы не усложнять свою жизнь.
Несколько раз ему хотелось оставить даму на пару дней, и если это и не вступало в противоречие с первым правилом, то второе вынуждало его попрощаться с девушкой до следующей недели, а там желание встретиться повторно исчезало окончательно.
Училка, как ласково называл Мишель Серафиму про себя, влюбилась в него по уши. С одной стороны, это облегчало его задачу, делая девушку более покладистой, с другой стороны, усложняло, требуя некой реакции на её чувства. Еще Мишеля совершенно не устраивало, чтобы ради мифической любви Сима стала игнорировать собственные принципы и моральные устои, все это должно было сыграть не последнюю роль в будущих событиях. Правда, у него и на тот случай имелся запасной вариант.
Мишель гордился тем, что способен предсказать и подготовиться к любым неожиданным поворотам в деле. Он был гениальным аналитиком, умеющим воплощать в жизнь самые смелые и рискованные планы. Редкое качество для людей его профессии. Один на миллион. Он знал свою цену.
— Ты тратишь слишком много денег, — Жан с укором посмотрел на друга в зеркало заднего вида, когда они отъехали от подъезда Серафимы. — В этом нет никакой необходимости.
— Ты так говоришь, как будто я трачу свои деньги, — лениво отозвался тот, не открывая глаз.
Жан хмыкнул и резко перестроился, нетерпеливо сигналя и обгоняя соседние машины. Дорога была покрыта свежим, только что выпавшим снегом, водители двигались медленно, опасаясь скользких участков, все, но только не Жан.
— Будешь с ней спать?
Мишель открыл глаза и задумчиво посмотрел в окно:
— Нет… пока нет… не знаю.
— Не сможешь устоять, — злорадно ухмыльнулся Жан. Он обожал слегка подтрунивать над боссом. Это было их первое совместное дело, и между ними уже установились особые отношения, позволяющие Жану высказывать свое мнение и давать наставнику ненужные советы. Господи, эта страсть тебя погубит или разорит, — Жан сокрушенно покачал головой. — Еще одна кукла в коллекции. На сей раз в костюме учительницы. Пусть захватит указку и отшлепает тебя.
Мишель усмехнулся:
— Только теперь все за казенный счет.
— Дорогой, куда ты пропал? — Вера радостно помахала Рею рукой, не вставая из-за стола.
Вся компания завтракала на маленькой кухне ставшего на время общим дома. Посередине стояла сковорода с густой рыбной массой, сваренной на кокосовом молоке.
Педро коротко посмотрел на друга и вернулся к еде. Он слишком давно знал Рея, чтобы не понимать, что с ним происходит. Они выросли вместе. Они были больше чем друзья, они были братьями.
Педро считал себя обязанным Рею жизнью, Он готов был умереть за него в любой день. Третий мужчина за столом был новичком в их компании, его звали Жераль. Он стал самым молодым членом команды. Молчаливый мулат, которого, казалось, ничто на свете не может вывести из себя. Он был хорош собой, и от Рея не укрылись взгляды, которые он бросал на его женщину.