Мама, папа, брат-журналист. Мишель узнал этих людей по тем фотографиям, которые хранились в его архиве. Интеллигентная семья. Папа — переводчик, но после проблем со зрением три года назад преждевременно вышел на пенсию. Мама преподает международное право в Университете дружбы народов.
Брат — единственный требующий особого внимания человек в этой семье. Обаятельный, симпатичный, с отлично подвешенным языком. Мишель обратился к нему по телефону с просьбой написать заказную статью на мифического конкурента. Как же красиво он его отшил! Мишель даже испытал укол профессиональной зависти. Этот парень далеко пойдет.
Ему повезло, что Сима всю жизнь росла замкнутым ребенком и никогда не обсуждала свою личную жизнь с братом. Было бы сложно, включись он в игру, это могло бы существенно нарушить все планы.
— Вот чай, красный, как ты любишь, — Сима вошла в комнату с красиво сервированным подносом.
Мишель скользнул по ней взглядом: тоненькая, с растрепанными коротко стриженными волосами, в старом халате, она выглядела особенно беззащитно и… Она была похожа на сжатую пружинку.
Как всегда, немного скованная. Без вина будет сложно. Зачем он вообще пришел сегодня, мог бы и подождать. Хотя возникшее напряжение стало мешать работе. Её напряжение… или его напряжение? Похоже, он не до конца честен сам с собой.
— У тебя уютно, — сказал Мишель, опускаясь в кресло. На самом деле он даже не сомневался, что её квартира выглядит именно так. Он аккуратно принял чашечку чаю из её рук, ещё раз оглядываясь вокруг. — Красивый абажур.
— Это я сама сделала, — смущаясь, пояснила Сима. — Подруга научила.
— А чем занимается твоя подруга? — воспитанно поинтересовался Мишель.
«Какая подруга? — насторожился он про себя. — У нее нет близких подруг. Она общается только с географичкой, которой за пятьдесят, они обмениваются книгами, и с Зоей, которая никогда не была у нее дома. Её единственная подруга Ольга из института вышла замуж и переехала в Париж».
— Ну, у меня есть подруга в школе. Она частенько заходит ко мне. И мы делаем всякие поделки. Вот, например, абажур. Или вон ту стеклянную рамку для фотографий.
«Физик, догадался Мишель, — вот, оказывается, чем они тут занимались. Абажуры делали».
— Здорово, — восхитился Мишель, — у вас и вашей подруги просто золотые руки.
Они пили чай и неспешно разговаривали. Через час паузы стали длиннее, а воздух более заряженным. Мишель пожалел, что отпустил Жана.
Серафима уселась на диван и поджала ноги. Мишель заметил, что постепенно она обрела самообладание и уже не так тушевалась при госте. Может быть, это из-за того, что она была на своей территории, или новый имидж придал ей сил, но она держалась независимо, не позволяя ему даже сменить дислокацию и пересесть поближе к ней на диван.
— Ну, мне пора, — Мишель поднялся и демонстративно взглянул на часы. — Ого, нужно вызвать такси, а то время уже позднее, а Жана я отпустил, у него сегодня семейный праздник.
Сима тоже встала, она испытала острый укол в самое сердце, но, незаметно набрав в легкие воздуха, порылась на столике возле телефона.
— Вот номер, — она протянула ему карточку, — быстро и недорого.
Их руки на секунду встретились. Сима улыбнулась и сделала шаг назад, прижавшись спиной к двери в ванную. Мишель посмотрел на нее и медленно достал телефон из кармана пальто.
Повисло молчание. Сердце Симы отчаянно колотилось. «Если он поцелует меня, то я не смогу противостоять». «Пожалуй, ещё рано. — Мишель разглядывал странный рисунок на её ночной рубашке (что это такое?). — Это становится даже забавным», — решил он и набрал номер такси.
Закрыв за ним дверь, Сима дождалась, пока опустится лифт, только после этого, оглашая квартиру громким восторженным визгом, она бросилась в спальню и с разбегу прыгнула на кровать. Не стоит упоминать, что она спала от силы пару часов, вспоминая каждое его слово.
— Как вы познакомились? — спросил Жераль, растянувшись на своем матрасе и закуривая.
Сними костюм, — грубо сказал Педро, — можешь прожечь ткань. Эти тряпки обошлись нам в круглую сумму.
Жераль недовольно поднялся с пола и начал раздеваться.
— Я знаю Рея с детства, мы выросли вместе, он мне больше чем брат, — медленно произнес Педро.
Жераль молчал. Он снял белые шаровары с блестящей бахромой и аккуратно повесил их на спинку кресла. Что-то в его молчании заставило Педро приподняться на локтях и внимательно посмотреть на компаньона снизу вверх. Лицо Жераля не выражало ничего, кроме легкой, едва уловимой насмешки.
Что? раздраженно переспросил Педро.
— Ничего, — Жераль пожал плечами.
— Что ты знаешь о дружбе, сопляк? — Педро вскочил и гневно уставился на него. — Ты не веришь, что я могу умереть за Рея?
Жераль был практически голым — но не чувствовал себя беззащитным.
— Не знаю, — равнодушно ответил он, — у меня нет друзей.
Педро оглядел его с ног до головы и вернулся на место.
— Зря, — он положил руку под голову, — человек должен уметь доверять.
Ничего не ответив, Жераль улегся рядом и закрыл глаза.
Педро задумался. С одной стороны, парень был опасен, с другой — он имел доступ к оружию и, несмотря на свой юный возраст, заработал безупречную репутацию среди бандитов Рио-де-Жанейро. Он был безграмотным и вряд ли догадывался о реальном масштабе предстоящего дела. Педро незаметно перекрестился и поцеловал золотой крестик, который никогда не снимал с шеи.
— Господь с нами, — пробормотал он, поворачиваясь на бок.
Занятий в тот день не было. Школа бурлила в предпраздничной эйфории. Учителя сновали туда-сюда со сценариями праздника в дрожащих руках. Серафима Михайловна занималась подготовкой декораций, планировала рассадку родителей в зале, раскладывала программки и с самого утра ни разу не присела отдохнуть и выпить чая.
В два часа Пафосный собрал традиционное годовое собрание и произнес восхитительную речь. В основном она сводилась к тому, что гимназия — это семья, а в семье все должны быть милосердны друг к другу. Потом раздали награды и премии в чистых белых конвертах.
Лучшим учителем года был выбран Аркадий Робертович. Получая награду из рук директора, он приподнял очки и посмотрел на Серафиму Михайловну грустными глазами.
Сима сидела как на иголках. Где-то в темноте стенного шкафа висело её великолепное платье. Она все время смотрела на часы, пытаясь дышать ровно и не суетиться.
В четыре часа начали съезжаться гости и участники спектакля. Праздник для малышей проходил в пределах гимназии. Старшеклассники выезжали на несколько дней за город, где их ожидали культурные мероприятия, спортивные состязания на свежем воздухе, дискотека.
Новогодний вечер. В программе спектакль на английском языке по мотивам сказки о трех поросятах, танец маленьких лебедей, песня оловянного солдатика и другие душещипательные номера в исполнении юных дарований.
Серафима Михайловна собиралась предупредить директора, что исчезнет сразу по окончании спектакля, но не осмелилась.
Дети радостно бегали по коридору, одетые в костюмы своих персонажей, имеющих весьма косвенное отношение к сказке. Няни и гувернантки сопровождали своих прибывающих питомцев, нагруженные сумками с запасной одеждой.
— Мама приедет позже, — сообщил Митя, — она в салоне красоты.
Конечно, куда важнее накрутить очередные канделябры на голове, чем поддержать ребенка.
— Машенька, а где твои родители? — спросила Сима, поправляя Машин костюм розовой пантеры, подруги поросенка.
— Папа болеет. А мама приедет после процесса.
— Что с папой? — заботливо спросила Серафима, зная о крепком здоровье трехкратного олимпийского чемпиона по вольной борьбе.
— Перепил, — безмятежно улыбнулась Маша и закружилась перед зеркалом. — У меня такой красивый хвост! Я розовая-розовая!
— Ты решила, с каким поросенком будешь дружить? — грозно прорычала Ева голосом волка.
— Со всеми, — пожала плечами Маша.
— Так не бывает, — пропищала самая маленькая в классе Анечка-зайчик.
— Тогда с Митей, — подумав, определилась Маша и с визгом побежала между зрительских стульев.
Похоже, нелепые советы Митиной мамы всё же начали приносить свои плоды.
Наташа-дуб тихо плакала за кулисами.
— Наташа, прошу тебя, не плачь, — взмолилась Серафима Михайловна. — Если не хочешь, не играй. На следующий год мы подберем тебе прекрасную роль. Давай я ещё раз поговорю с мамой.
— Не могу, — всхлипывая, приговаривала Наташа, — не могу.
— Ну что мне сделать, чтобы ты не плакала? Наташа потерла глаза и, обреченно посмотрев на Серафиму Михайловну, прошептала:
— Будьте дубом вместе со мной.
Глава 8
Стоя в углу сцены с зелеными ветками, торчащими из головы, Серафима Михайловна крепко сжимала Наташину руку. Спектакль подходил к концу, а время перетекло далеко за шесть часов вечера. Представление началось с заметным опозданием. Машины с мигалками и воющими сиренами, распихивая друг друга, подъезжали к крыльцу гимназии.
Мамы в мехах и отцы, намертво приклеенные к мобильным телефонам, вальяжно поднимались по лестнице, озаряя все вокруг блеском золота и бриллиантов.
Смех, детские крики, трафик около гардероба, и господин директор, расточающий изысканные комплименты наиболее важным гостям. Официанты разносят шампанское для родителей и свежевыжатые соки для ребятишек, на подносах органические закуски, выпечка из муки грубого помола и фрукты в обезжиренном йогурте.
После спектакля будет фуршет, организованный лучшей службой кейтеринга в городе. Дед Мороз раздаст подарки, согласованные с родителями и отвечающие всем стандартам безопасности, из экологически чистых, безвредных материалов. Все продумано, приготовлено и выполнено на самом высоком уровне.
Серафима Михайловна в последний раз взглянула на часы и мысленно перекрестилась. Актеры медленно, но верно подбирались к финалу, скоро заиграет фонограмма, и участники спектакля исполнят английскую рождественскую песню. Сима покосилась на Наташу. Похоже, она окончательно успокоилась и даже сдвинулась поближе к центру сцены.