Грянула музыка. Самолеты схватили поросят и дружно построились в линейку, повиснув друг на друге. Девочки под руководством волка присели на корточки впереди ребят. И тут случилось непредвиденное: неугомонный Митя вырвался из строя и бросился к маленькому дубу.
— Митя!!! — прошептала Серафима Михайловна, судорожно убирая ветки с лица. — Что ты делаешь?!!
— Беру дуба к нам, — Митя схватил Наташу за руку, обтянутую черным бархатом, и потянул в круг.
— Прошу тебя, не надо, она расстроится, — Серафима Михайловна заслонила деревце собой.
По залу прошел взволнованный родительский ропот, какой-то малыш с первого рада громко засмеялся:
— Деревья дерутся с поросенком.
Актеры обернулись, в растерянности глядя на Серафиму Михайловну, фонограмма остановилась. Сима вздохнула и отошла в сторону, в ужасе ожидая реакции Наташи. Но, о чудо, маленький, но отважный дуб неуверенно сделал шаг вперед, потом второй — и присоединился к остальным.
В зале раздались нетерпеливые хлопки, заиграла музыка, и актеры нестройными голосами затянули песню. Спектакль завершился невиданным успехом и оглушительными аплодисментами.
Сима почувствовала, что её глаза застилают слезы. То ли сказалось перенапряжение последних дней, то ли гордость за детей, то ли горечь оттого, что она так и не попала на свой первый на стоящий бал.
Принимая поздравления после спектакля и направляя родителей в банкетный зал, Сима буквально остолбенела, увидев, как в актовый зал входит Жан и направляется прямиком к директору Пафосному, окруженному плотным кольцом родителей и детей.
Наблюдая, как он распихивает собеседников Григория Николаевича и безапелляционно что-то говорит, не отрывая от него маленьких черных глаз, Сима нервно сглотнула и съежилась в ожидании.
Затем Жан достал какое-то удостоверение и потряс им перед директором.
Наконец Пафосный закивал и, заговорщически похлопав Жана по плечу, повернулся, вглядываясь в пеструю толпу. Серафима на ватных ногах шагнула вперед, и директор, заметив её, интенсивно замахал рукой, призывая скорее подойти к ним.
— Серафима Михайловна, — директор взволнованно обратился к Симе, — боюсь, вам нужно будет пойти с этим человеком. Это Илья Павлович, представитель правоохранительных органов. Ну, вы понимаете, тех, — Григорий Николаевич многозначительно поднял глаза вверх. — Там требуется ваша помощь в качестве переводчика, и Александр Александрович (министр внутренних дел и по совместительству отец Евы) порекомендовал вас как великолепного специалиста.
Серафима Михайловна ошарашенно посмотрела на Жана.
— Пойдемте, время не ждет, — недовольно бросил он и направился к выходу.
— Удачи! — крикнул Григорий Николаевич и гордо посмотрел вслед удаляющейся паре.
— Большей чуши я в жизни не слышала, — раздраженно сказала Сима, буквально бегом следуя за Жаном. — Он же может спросить у него. Неужели вы не понимаете?
— Не спросит, — Жан даже не соизволил обернуться. — Во-первых, он никогда не приходит в гимназию. Даже сегодня его не было. И потом, я дал понять, что задание сверхсекретное, назвал пару громких правительственных имен, покрупнее вашего Сан Саныча, поэтому успокойтесь — импровизация удалась.
— Лучше бы сказали, что мы едем озеленять луну, — пробурчала Сима.
Жан резко остановился около машины и пробуравил учительницу ВЗГЛЯДОМ:
— Да вы, Серафима Михайловна, прямо профессионалка. А вам не приходило в голову, что мы и правда работаем на правительство?
Сима обескураженно застыла. Она впервые увидела Жана не за рулем автомобиля и удивилась, обнаружив, какого маленького роста был водитель Мишеля. Жан походил на грозного басурмана: коренастый, с темными коротко стриженными волосами и колючими черными глазками на круглом плоском лице.
— Садитесь, — велел он и распахнул заднюю дверь автомобиля, — переоденетесь в машине, времени нет.
— Как в машине? — в ужасе переспросила Сима, пробираясь внутрь.
— Так, — отрезал Жан и резко тронулся с места.
Конечно, Серафима Михайловна не так представляла свой первый бал. Не то чтобы она была против — раздеваться практически догола на заднем сиденье чужого «мерседеса» в присутствии грозного Жана, когда за окном столбик термометра показывает минус восемнадцать градусов. Просто она не умела краситься, когда скорость транспортного средства превышает 170 км в час.
Буквально приземлившись возле парадных ступеней, покрытых красной ковровой дорожкой, Жан поспешил выпрыгнуть из-за руля и распахнуть перед Симой дверь. Он даже умудрился опередить дворецкого в роскошной пурпурно-золотой ливрее, встречающего опоздавших гостей.
— Прошу вас, — Жан галантно подал руку, помогая даме выбраться из автомобиля.
Серафима выглядела прекрасно. Высокая, тонкая как струнка, в струящемся шелковом платье цвета морской волны с огромным разрезом сбоку, полностью обнажающим бесконечно длинные ноги. Жан с легкой улыбкой снял черное невзрачное пальто с её плеч.
— Это вам не понадобится, — прошептал он.
Оставшись лишь в платье на тонких бретельках, Серафима сиротливо куталась в изящную лисью горжетку.
— Я только хотела добежать в нем до гардероба, — так же шепотом пояснила она.
— Я встречу вас, когда все закончится, и принесу пальто, — процедил Жан и слегка поклонился.
Сима заспешила к ярко освещенному входу, бесшумно стуча тонкими каблуками золотых босоножек по красному ковру.
Если бы кто-то из родителей или учителей гимназии увидел Серафиму Михайловну в таком виде, то поразился бы, настолько разительным получилось преображение. Дело было не в наряде, а во взгляде. Что-то ощутимо изменилось у нее внутри.
— Принеси мне ватапу, — бросил Педро официанту и отложил мятый грязный листок, призванный изображать меню. — Ты видел цены? — гневно обратился он к Рею. — Они совсем обнаглели.
— Это все из-за карнавала, — Рей пожал плечами.
— Мы все равно заплатим столько, сколько сочтем нужным, — Жераль криво усмехнулся и откинулся на спинку стула.
Они расположились в небольшом кафе «Гарота де Ипанима», недалеко от знаменитой гостиницы «Копакабана Пэлас».
Друзья ещё раз убедились, что место безнадежно испорчено скоплением туристов, плохой едой и высокими ценами.
Карнавал находился в самом разгаре, и город раскалился от жары и самбы. Единственным, что могло скрасить приятелям обед, был великолепный вид на знаменитый пляж Копакабана — широкую километровую полосу белого песка, на которой пестрели разноцветные тела, играющие в футбол, волейбол или просто растянувшиеся под солнцем.
— Сыграем в мяч? — предложил Педро, наблюдая за игроками в волейбол из-под тени навеса.
— Ты что, сегодня же суббота, там не протолкнуться, — Рей махнул рукой. Тем более мы ещё не закончили с делами, — раздраженно добавил он.
— Я бы погонял на серфе, — мечтательно сказал Жераль. — Может, махнем на Леблон? И вообще, — он поцокал языком, — нужно было пообедать там, здесь еда — говно.
— Мы здесь не из-за еды, — Рей швырнул зубочистку на землю и встал из-за стола. — Схожу проветрюсь.
Ему порядком надоели комментарии друзей. Он чувствовал, что они не в состоянии осознать всю серьезность грядущих событий. У Жераля и Педро в голове по-прежнему были только пляжи и женщины. Рей завидовал им, он злился, что вынужден один прогнуться под тяжким бременем страха и ответственности.
— Чего ты лезешь? — набросился Педро на Жераля, едва Рей исчез за кустами. — Не видишь, он на взводе?
— А что он как баба? — Жераль хмыкнул и надвинул шляпу на лоб. — Можно подумать, он один под пули полезет. Мы тоже в деле. Все идут на риск
— Да. — Педро замолчал, давая официанту возможность поставить три кружки пива на стол и отойти. — Но планировал все он, а не ты.
Жераль усмехнулся и посмотрел вдаль на океан. Они помолчали, а потом, заметив, что Рей возвращается, Жераль еле слышно произнес:
— Это все из-за бабы. Он просто не может держать её в узде.
— Заткнись, молокосос, — Педро с силой сжал его руку через стол, — не вздумай сболтнуть это при нем, если хочешь остаться живым.
— Расслабься, — Жераль улыбнулся, — я здесь из-за денег, получу бабки и отвалю к брату, в Аргентину. Телка мне не нужна.
Рей тяжело опустился на стул. Педро ободряюще подмигнул другу. Вскоре подали еду.
Зал был полон. Дамы в вечерних платьях, мужчины в смокингах, вокруг мелькало много знакомых по телевизионным передачам лиц.
Официант услужливо предложил Симе бокал розового шампанского. Она с облегчением выпила его в надежде немного раскрепоститься. Глазами она ни на секунду не прекращала искать Мишеля.
Сначала, судя по программе, предстоял сбор гостей в малом зале. Сима покрутила головой, чтобы оценить масштаб их малого зала. Какой же тогда большой, где будут накрыты столы и собственно состоятся танцы и благотворительный аукцион?
Программа насыщенная, скучать некогда. Серафима, пересилив себя, начала медленно двигаться вдоль стены, ловя заинтересованные взгляды гостей. Она была, пожалуй, единственной дамой, прибывшей в одиночестве. Приглашение на мероприятие было действительно на два лица, и, вероятно, народ недоумевал, почему красивая молодая женщина не нашла себе хотя бы никудышного кавалера, если у нее имелось пять тысяч на билет.
Выпив ещё один бокал, Серафима почувствовала себя смелее и пересекла зал по диагонали. Платье, развеваясь при каждом её шаге, открывало на обозрение обе её ноги целиком. Дамы недовольно смотрели ей вслед. Выпив третий бокал, Сима сняла мех и завела разговор с официантом. Оказалось, он тоже учился на инязе.
— Вы пьяны, — прошептал Мишель прямо ей на ухо.
Серафима обернулась и радостно воскликнула:
— Какие люди!
— Вообще-то, мы не знакомы, — процедил Мишель, улыбаясь невозмутимому официанту.
— Это Серафима Михайловна, учительница английского языка гимназии номер один, — спокойно пояснил официант.