— Серафима Михайловна, присаживайтесь к нам, — Петр Николаевич с трудом сдерживал охвативший его восторг.
— Спасибо, — сказала Сима, не двигаясь с места.
Жанна с усмешкой продолжала наблюдать за ней с дальнего конца стола.
Сима представила, что думает Рогожина, разглядывая её небольшую обнаженную грудь. По сравнению с её классическим пятым…
Почему Мишель постоянно старается унизить её в присутствии учеников и их родителей?
— Вы знакомы? — мама Маши удивленно посмотрела на Петра Николаевича.
— Видимо, да, — саркастически произнесла Жанна, ехидно поглядывая на управляющего.
— Мы знакомы, — еле слышно пробормотала Сима, представляя, что расскажет им Петр Николаевич после её ухода.
— Серафима Михайловна, — Митя радостно бросился к ней, — вы здесь с Аркадием Робертовичем?
Всего однажды Митя стал свидетелем их невинного поцелуя в щечку, но и одного раза хватило, чтобы ребенок сделал соответствующие выводы и при каждом удобном случае напоминал об этом учительнице.
Жанна добродушно расхохоталась:
— Это вряд ли, сынок.
Она произнесла фразу негромко, но так, что Сима услышала, как, впрочем, и соседи Рогожиной по столу некоторые начали тихо хихикать и перешептываться, не сводя с Серафимы Михайловны любопытных глаз.
— Мне пора, — промямлила Сима и выдавила улыбку, глядя на Митю и Машу.
Машиного тяжеловеса отца видно не было, может, именно поэтому она так спокойно общалась с Митей, не боясь вызвать гнев Журавлева. Еще недавно эти семьи враждовали, и общество Мити не являлось приемлемым для их дочери. Куршевель меняет людей.
— Классный прикид, — крикнула Жанна в спину удаляющейся оскорбленной фигурке Серафимы Михайловны.
Сима уходила, сгорбившись от унижения. Единственное, на чем настаивал Мишель, чтобы она выглядела надменной и уверенной в себе. Серафима знала, что хуже быть не могло. Ей казалось, что она продолжает слышать их обидные слова и смех.
Сима не заметила Рогожина и Журавлева, с которыми столкнулась почти лицом к лицу. Отец Маши узнал Симу и проводил её изумленным взглядом. Опоздавшие мужчины торопились к столу. Они ловко щелкнули креплениями и сбросили лыжи, не удосужившись поднять их со снега и прислонить к Специальным деревянным стойкам, установленным вдоль веранды.
— Дорогой, ты видел Серафиму Михайловну? — обратилась Журавлева к супругу.
— Она здесь, — радостно подтвердила дочь.
— Ты видел её? — возбужденно спросила мужа Жанна.
Подошедшие мужчины с интересом посмотрели вслед Симе, ковыляющей в унтах на каблуках.
— Интересно, что она здесь делает? — выразил недоумение Александр Рогожин.
— А что тебя удивляет? — Жанна хмыкнула. — Ты же видел, во что она одета.
— И эта женщина учит наших детей, — передразнила интонацию Жанны Оксана Журавлева.
Все же она была юристом и не привыкла осуждать людей так быстро, как это делала её приятельница. Жанна пропустила издевку мимо ушей.
— Я не понимаю, эта размалеванная девка — ваша учительница? — хлопая глазами, уточнила молоденькая девушка, сопровождающая Петра Николаевича в этой поездке.
— Она учительница? — недоверчиво переспросил управляющий у Рогожиной. — Никогда бы не подумал!
— Откуда ты её знаешь, Петя? — вопросом на вопрос ответила Жанна.
Они продолжали громко обсуждать Серафиму Михайловну, до тех пор пока тема себя не исчерпала, а потом переключились на Абрамовича и грядущую рождественскую вечеринку.
В этот самый момент Жан сделал вид, что справился наконец с креплениями на своих лыжах, и встал со снега, выпрямившись во весь рост. Он находился прямо за их столом, полностью скрытый от компании сплетников деревянной стойкой для лыж.
Затянув ботинки, Жан поправил очки и легко съехал с небольшого холма, а затем, не останавливаясь, уверенно устремился вниз по трассе. Он ехал быстро, обгоняя чайников и подрезая сноубордистов, так же уверенно и нагло, как привык водить машину. Он торопился, он старался ничего не забыть. Он что-то бормотал себе под нос, радостно улыбаясь. Он был счастлив.
Глава 22
Серафима не хотела возвращаться в гостиницу. Она боялась предстать перед Мишелем. Ей не хотелось пересказывать ему то, что произошло с ней в «Шале де Пьер». Она не сомневалась, что провалила задание. Её надменность и отстраненность рассеялись за одно мгновение при встрече с Жанной Рогожиной. Даже Алена Петрова казалась ангелом на её фоне.
Интересно, какой нормальный мужчина, тем более известный бизнесмен, в состоянии вытерпеть такую жену, учитывая сплетни, которые пересказывал про нее брат? Женя говорил, что она совершенно не пыталась скрывать от мужа свой «активно-светский» образ жизни.
Телефон подозрительно молчал, и Сима решила прогуляться, до тех пор пока Мишель сам не даст о себе знать. В конце концов, она заслужила короткую передышку. Интересно, куда пропал Жан? Серафима вспомнила его укоризненный взгляд, брошенный на нее при входе на веранду ресторана. Да, она задержалась, но на то была веская причина. Никто не посвятил её в тонкости перемещений по горам без лыж.
Серафима Михайловна позвонила брату и поделилась с ним своими куршевельскими переживаниями. Женя громко рассмеялся, совершенно не заботясь о чувствах сестры.
— Я видел Рогожину в клубе перед твоим отъездом, — сказал он. — Она там с подружками дала такое шоу. Ух!
Серафима Михайловна поблагодарила его за «поддержку и понимание». Но новость о том, что Жан — Муса, вызвала новый приступ его безудержного смеха.
— Знать бы, как на самом деле зовут твоего Мишеля, — еле сдерживая истерический хохот, выдавил Женя. — По крайней мере, в чувстве юмора им не откажешь.
Сима уже собиралась повесить трубку, когда брат смог взять себя в руки и успокоиться.
— Значит, опять ходила по магазинам, общалась с родителями своих учеников и демонстрировала неконкурентоспособную грудь. Любопытно, любопытно, — подытожил Женя.
— Мне это начинает сильно надоедать, — почти зло прошипела Сима в трубку, боясь привлечь лишнее внимание соотечественников, которые находились вокруг.
— Потерпи, у меня такое чувство, что конец не за горами, — успокоил её брат.
«Зачем? Зачем? — в сто первый раз изводила себя Сима. — Зачем я им нужна? Уже почти понятно, что из-за гимназии. Но что конкретно им нужно от меня? Зачем такие большие расходы: Париж, Куршевель? Зачем ходить к диетологу, фотографировать меня в белье, зачем падать в обморок на банкете на руки правозащитницы?»
Серафима Михайловна напряженно размышляла над ситуацией, ей казалось, что если она постарается, то разгадка возникнет в её голове сама собой.
Дорога круто взяла вверх, мимо медленно прогромыхал старый трамвай. По рельсам двигались люди, перекрывая ему движение. Проехав немного вперед, трамвай остановился, пропуская очередную процессию. Жераль жестом попросил друзей сделать передышку и, тяжело выдохнув, сел на барабан.
— Аккуратно, — предостерег Рей. — Он не развалится? Это не опасно?
— Все нормально, — Жераль махнул рукой. Есть вода?
Педро дал ему бутылку с холодной водой. Жераль сделал несколько глотков и вылил жидкость себе на голову. Его коротко остриженные кудрявые волосы заблестели от влаги.
— Так-то лучше, — Жераль улыбнулся. У него была улыбка-оскал, от которой незнакомому человеку становилось не по себе. — Будешь? — Воды оставалось на один маленький глоток, и Жераль протянул бутылку Вере.
— Спасибо. — Она ненадолго задержала взгляд на его лице.
Педро многозначительно посмотрел на Рея, машинально пригладив усы. Друг совсем ослеп. Неужели он не видит, что эти двое откровенно смеются над ним. Да он просто дурак. Педро почувствовал что-то похожее на брезгливость. Почему он должен постоянно волноваться за него, если ему самому наплевать на свою жизнь?
Сначала Рей вообще не хотел участвовать в этом деле, говорил, что такие деньги ему не нужны, выпендривался, потом, когда Вера всё же уговорила его, окончательно свихнулся и включил её в состав группы. О чем он думал? Место женщины в постели или на кухне, но никак не в банде. Эта сука может все испортить, подвергнуть их жизни опасности. Вон, уже додумалась прийти на дело с голой грудью и без трусов. Педро сплюнул под ноги и отошел в сторону.
Незаметно для себя Сима дошла до «Форума». Это был большой многоэтажный торговый центр посередине деревни. Внутри располагалось все, о чем мог мечтать любой гость Куршевеля: кафе, супермаркеты, магазины, каток, игральные автоматы и аттракционы. Там даже имелся тренажер для юных скалолазов, где дети могли пройтись по канатной лестнице, натянутой под потолком, и спуститься обратно по отвесной стене, обвязанные страховкой.
Проехав на эскалаторе один этаж вниз, Сима обнаружила фотоателье и целую стену, отданную под работы местных папарацци. Сначала она не понимала, почему незнакомые фотографы подлетают к ней на улице и безостановочно щелкают затвором камеры. Потом Жан объяснил, что на тех визитках, которые они насильно суют туристам, есть адрес, куда можно отправиться и посмотреть слайды, а затем заказать понравившиеся фотографии.
Серафима сразу узнала темнокожего парня со смешными дредами, который напал на нее утром у дверей бутика и сделал несколько снимков на фоне детской карусели около центральной площади. Он приветливо замахал рукой и вышел из-за маленького прилавка:
— Пришли за фотографиями? Они ещё не готовы, зайдите вечером.
Сима кивнула и остановилась напротив стены, завешанной готовыми снимками отдыхающих. Несколько длинных вертикальных рядов, разделенных по датам: второе января, а под ним ряд фотографий, сделанных в тот день в разных местах; третье января и так далее. Сима с любопытством остановилась, изучая незнакомые лица людей.
Увидев Валида Шалмовича с тремя сыновьями, улыбающегося и счастливого, за столом кафе, Серафима Михайловна не могла поверить глазам. Этот добрый взгляд, эта радужная улыбка… Неужели это тот же человек, который в окружении толпы охраны хмуро наблюдал за Маратом первого сентября?