— Педро забрал все деньги. — Она покачала головой. — Твой друг и брат всадил нам нож в спину. Он отдал лишь малую часть того, что нам причиталось.
«Нам», — Рей прикрыл глаза. Это слово одним движением столкнуло его обратно в тягостную пустоту.
— Алжирец расплатился согласно нашей договоренности, но Педро набросился на меня, подкараулив возле кустов, он оглушил Жераля и забрал сумку со всеми деньгами себе, чтобы распорядиться ими по своему усмотрению.
Она посмотрела на Рея, ожидая его реакции, но он промолчал. Он просто курил и смотрел на пальмы, за которыми угадывался океан. Воды не было видно, но влажный ветер доносил сюда её запах.
— Сразу после того как мы оставили тебя в больнице, он заставил Жераля избавиться от оружия, чтобы быть уверенным, что тот не применит его против нас. А потом сам воспользовался ножом, чтобы ограбить нас. Он был в бешенстве, он хотел зарезать меня. Он сказал, что убедит тебя в том, что это мы забрали все деньги и скрылись, а наши тела бросит в океан. И знаешь что? — Вера с вызовом посмотрела на Рея. — Я не сомневалась, что ты поверишь ему. Ты никогда не доверял мне, ты делал все, чтобы я на самом деле предала тебя, ты ждал этого, ты хотел, чтобы это произошло! — Её голос звенел, разрезая воздух как острая бритва.
— И ты предала? — спокойно спросил Рей.
Налетевший порыв ветра перевернул половинку кокоса, служившую пепельницей.
— Я не предавала тебя. — Вера разом успокоилась, и её черные глаза застыли на его лице. Она подошла вплотную.
— Так где же деньги? — усмехнулся Рей.
— Я отдала их Жералю.
Он молча разглядывал её, осмысляя услышанное. Она тем временем отошла к перилам балкона и перегнулась вниз. Не оборачиваясь, оставаясь к Рею спиной, Вера невозмутимо добавила: Чтобы он не мстил ни тебе, ни Педро.
Рей засмеялся. Такой наглости от нее он не ожидал.
Она повернулась и серьезно посмотрела на него:
— Жераль был уверен, что вы с Педро заодно. Я убедила его, что это не так, и он, забрав деньги, уехал в Аргентину.
— А где была ты?
Рею стало душно, и он с силой втянул в себя воздух.
— Разве это важно. — Вера пожала плечами. — Мне нужно было побыть одной. Я хотела дать тебе то, о чем ты так мечтал, то, чего ты так ждал и к чему готовился.
Она улыбнулась. С неба упали первые капли дождя. Рей поднял голову и подставил лицо к небу.
Страдание и одиночество. — Вера подошла к нему и прикрыла его глаза своими ладонями. — Теперь тебе уже не будет страшно. Теперь мы сможем стать счастливыми.
Ее знакомое сладкое дыхание, как и раньше, окутало его целиком.
— Я пришла подарить тебе твою мечту.
— Мою мечту? — Рей убрал её руки.
За мгновение первые капли превратились в дождь, а через минуту хлынул сильный тропический ливень. Они продолжали стоять на балконе, не сводя глаз друг с друга.
Рей покачал головой:
— У меня была только одна мечта, и ты не можешь мне её подарить.
— Почему? — Вера положила руки ему на плечи.
Их силуэты размыло в потоках воды. Между ними всё ещё стояла невидимая стена.
— Мне нужна ты, а ты себе не принадлежишь, — громко произнес Рей. Шум дождя сделался невыносимым.
— Я принадлежу тебе. Уже давно… — Вера обняла его, и стена рассыпалась, давая им возможность соединиться. — Я хочу подарить тебе сад, — прошептала она. — Сад нашей мечты. Самый прекрасный сад в мире.
Положив трубку, расстроенный Асламбек Дадашевич налил себе рюмку коньяку и прошел в галерею. Он снова нажал на плоский выключатель, и в его «Саду» мгновенно взошло солнце. Он успел соскучиться по этому полотну. Саламов относился к своим шедеврам как к детям, страдая в долгой разлуке. И неважно, сколько их было в его коллекции, каждая картина была для него по-своему дорога.
«Люксембургский сад» стал для него символом любви двух одиноких сердец. Прежние хозяева окружили этот пейзаж романтическим ореолом. Он часто вспоминал ту бразильскую пару, которой волею случая помог перебраться в Америку.
Они вышли на него благодаря какой-то бесплатной газете, где была статья, рассказывающая о большой коллекции Саламова. Смешно подумать, они связались с ним впервые по Интернету.
Асламбек видел их лишь однажды, когда прилетал за картиной. Мулатка, при одном взгляде на которую становилось тяжело дышать, рассказала ему, что забрала картину в качестве подарка на память любимому, как напоминание об их несбывшейся мечте. Тогда она не подозревала, что этот «Сад» станет для них воротами в новую жизнь.
Вот в чем заключалась гениальность Матисса. Только он умел так передать наслаждение чувственной красотой окружающего мира, что даже те, кто не разбирался в искусстве, попадали под гипнотическое очарование его пейзажей.
Саламов не уставал любоваться миром Матисса. Его мир — это мир танцев и пасторалей, мир сочных плодов, мир музыки и бесконечно разноцветных видов из окна. Его стиль безошибочно распознавался в гибкости линий, то прерывистых, то округлых, передающих разнообразные силуэты и очертания, а главное — в гармонии его красок.
Асламбек Дадашевич тяжело вздохнул: «Как жаль, что этот шедевр больше не будет радовать молодые, влюбленные сердца. Может, вернуть «Сад» в «Домик неба»? А что?! — его настроение заметно улучшилось. — Стану национальным героем Бразилии, получу паспорт, куплю белые штаны». Он тихонько рассмеялся собственным мыслям и, бросив прощальный любящий взгляд на полотно, выключил свет и покинул галерею.
Поговорив с другом, Рогожин почувствовал себя лучше. Он достал хьюмидор и, вытащив любимую Cohíba Esplendidos, удобно расположился в глубоком кресле. Немного помял сигару в руках, а затем, аккуратно обрезав кончик специальными ножницами, чиркнул длинной спичкой, блаженно прикрыл глаза и неторопливо раскурил свое сокровище.
Был один маленький плюс в его неожиданном одиночестве. Александр Петрович выпустил клубок ароматного дыма в сгустившиеся сумерки комнаты. Его жена никогда не позволяла ему курить дома.
Глава 32
На майские праздники Сима с братом отправились в Венецию. Серафима нарушила свое собственное обещание и оплатила две дорогостоящие путевки из «тех» денег. Женя буквально физически принудил её поступить подобным образом.
Он шантажировал её, напоминая о том, что ему пришлось пережить по её вине: ворваться в кабинет Рогожина, пытаться выследить Саламова, в конце концов чуть не попасть в сумасшедший дом вслед за Жанной.
Благо все обошлось. И Жанна Рогожина, получив весточку от Арнольда, успокоилась и перестала бросаться на Асламбека с кулаками. Но ни её муж, ни его партнер так никогда и не узнали, что сыграли не последнюю роль в одном веселом спектакле и одном нервном срыве.
На второй день пребывания в Венеции Серафима Михайловна навсегда влюбилась в этот город.
По совету подруги Ольги, которая сказала, что красивее всего площадь Сан-Марко ранним утром, на рассвете, пока толпы туристов ещё не успели её заполонить, Сима завела будильник на семь часов.
Бесшумно выбравшись из кровати, чтобы не разбудить брата, мирно посапывающего через тумбочку от нее, она быстро оделась, взяла фотоаппарат и выскользнула из номера.
Оказавшись в холле сонной гостиницы, она с удивлением услышала, как портье бодро окликает её по имени.
— Синьора Миронова. Вам письмо.
Серафима Михайловна, заинтригованная до глубины души, вернулась от дверей и со странным чувством приняла белый конверт из его рук.
Если Вы хотите узнать, зачем поцеловали крокодила, приходите к восьми часам на террасу отеля «Бауер».
Р. S. Ничего не говорите брату.
Серафима дважды перечитала текст. Прошло больше трех месяцев с тех самых событий. И, признаться, она только-только начала приходить в себя, возвращаться к обычной рутине своей жизни, стараясь забыть Мишеля и всех остальных участников истории.
7:36. У нее ещё было время вернуться и разбудить Женю. Сима в нерешительности замерла возле стойки ресепшен.
— Все в порядке, синьора? — участливо поинтересовался портье.
— Да, — рассеянно ответила она. — Вы не подскажете, где находится отель «Бауер»?
Сима пришла раньше и неуверенно оглядела почти пустую террасу одного из самых дорогих отелей Венеции, стоявшего прямо на воде. Со знаменитой террасы, расположенной под крышей гостиницы, открывался неповторимый вид на большой канал. Здесь завтракали не только постояльцы гостиницы, но и богатые туристы, осведомленные о том, что всего лишь за сто евро с человека они получат особенное сочетание великолепного завтрака с великолепным венецианским пейзажем.
Белые кресла с коваными ручками, светло-оранжевые зонтики, закрывающие гостей от слепящего солнца, столовое серебро и белый фарфор — таким предстал отель перед Симой в то утро.
— Синьора Миронова, — метрдотель учтиво поклонился, — пройдемте за мной.
Он проводил её за дальний столик и привычным жестом отодвинул кресло, помогая сесть.
Сима приготовилась ждать. Она пыталась придумать, что скажет ему, когда он появится. Ей хотелось его увидеть, но больше хотелось отомстить, хотя бы едкими словами, за все, за все то…
За что? Она много раз задавала себе этот вопрос на протяжении последних трех месяцев. Виноват он или нет? Обманул он её или нет? Что он обещал ей?
Он говорил, что не вынудит её нарушить закон, и сдержал слово. Он говорил, что никогда не сможет объяснить ей мотивы своих поступков.
Но по непонятной причине Сима чувствовала себя обманутой. Он всё же предал её. Бросил в тот момент, когда ей грозила опасность.
Серафима Михайловна вспомнила, как познакомилась с настоящим Рогожиным на родительском собрании. Это было через месяц после окончания каникул, и Жанна успела оправиться от пережитого шока. Она снова смотрела на Симу с презрением и попросила её навсегда забыть о случившемся.
«Не лезьте не в свое дело, — зло прошипела она. — С Арнольдом все в порядке, а осталь