После разговора с Мишелем Сима почувствовала обиду. Кем же он считает её? Женщиной, напрочь лишенной сексуальности? На следующую встречу к Мишелю она придет одетой точно так же.
В мини-юбке, чулках и красных туфлях на шпильке. Тогда посмотрим, кто сексуальный, а кто нет.
Закончив визит в банк, Сима переоделась и поспешила в гимназию. По средам уроков у нее не было, зато была назначена репетиция новогоднего спектакля «Три поросенка» на английском языке.
Серафима Михайловна все больше сомневалась в успехе этого смелого начинания. Никогда ещё в истории гимназии ученики нулевого класса не демонстрировали актерские таланты на сцене школьного театра. Многие коллеги считали, что затея провалится. Особенно когда выяснилось, что все десять детей в её классе хотят играть волка.
Куда катится мир?
— Нет, Марат, отойди от Наташи. Она же изображает дерево, ты должен просто не замечать её. Понял? — Серафима Михайловна подбежала к сцене и схватила одного из поросят за руку.
Марат, Митя и их третий друг Кирилл изо всех сил вживались в роли маленьких поросят. Еву назначили волком, поскольку эту роль невозможно было справедливо поделить между мальчиками.
Впоследствии, к бесконечной радости Серафимы Михайловны, выяснилось, что Ева лучше всех остальных способна запоминать текст.
— А вы поцелуете крокодила ещё раз? — спросила Машенька, отойдя от сценария. Она играла подругу одного из поросят, кошечку Машу.
В этот момент сзади послышался характерный кашель, и дети в испуге замерли на своих местах.
— Григорий Николаевич, как хорошо, что вы зашли, — не оборачиваясь, произнесла Серафима Михайловна.
Достаточно было посмотреть на лица детей, чтобы понять, кто стоял у нее за спиной.
— Дети, продолжайте репетировать. Григорий Николаевич, прошу вас, садитесь, — Сима жестом указала на откидывающийся мягкий стул. Она сошла со сцены в полутемный зрительный зал.
— Серафима Михайловна, есть две вещи, которые мне бы хотелось с вами обсудить.
Сима задержала дыхание. Она давно ждала подобного разговора после всего того, что натворила в тропическом уголке.
— Поскольку оба дела носят, так сказать, личный характер, а нас с вами связывают давнишние дружеские отношения, — Пафосный сделал паузу и откашлялся, — я решил поговорить здесь, а не у себя в кабинете.
— Конечно, Григорий Николаевич, прекрасная мысль прийти сюда к нам, на репетицию.
Дети явно не собирались учить текст и с любопытством наблюдали за ними с освещенной сцены.
— Начну с самого сложного. До вас наверняка дошли слухи, — Сима внутренне сгруппировалась и приготовилась отразить удар, о наших отношениях с Зоей Марковной.
Сима опешила, Пафосный замолчал и затравленно посмотрел на нее.
— Не понимаю, о чем вы? — искренне удивилась Сима.
Она почувствовала себя глупо. Зоя точно рассказала бы ей об этих отношениях. Она никогда не умела держать в секрете имена своих ухажеров, невзирая на свой замужний статус. В браке жизнь не заканчивается, любила повторять она.
— Я ценю ваше желание быть тактичной, но в этом нет никакой необходимости. Это все стало достоянием общественности, благодаря ухищрениям супруга Зои Марковны.
— Понимаю, — Серафима задумчиво кивнула.
Она решительно ничего не поняла. Как мог муж Зои, который полжизни проводил в командировках, устанавливая оборудование для добычи нефти где-то в районе Сургута, вернуться и развить такую бурную деятельность по разоблачению супруги? И что тогда останавливало его все предыдущие одиннадцать лет?
— Зоя Марковна больше не работает в гимназии, и я бы хотел, чтобы вы, как бы выразиться получше, — директор снял очки и растерянно протер глаза, — держали руку на пульсе коллектива.
— Хорошо, Григорий Николаевич, я постараюсь, — сказала Сима. — Только боюсь, я часто остаюсь в стороне от настроений коллектива, — с легкой улыбкой добавила она.
Стучать на коллег, конечно, нашел дурочку. Зачем ему это? Пафосный страшно боялся, что эта история дойдет до попечительского совета и он потеряет место директора. Серафима Михайловна не смогла удержаться и злорадно усмехнулась про себя.
А Зоя? Все-таки Сима была права насчет нее. Все это дружелюбие не более чем маска. Она даже не удосужилась попрощаться с подругой и рассказать о том, что случилось. Просто взяла больничный и больше не вышла на работу.
Господи, откуда Мишель мог об этом знать? Вспомнив его слова про некоторых, которые не брезгуют поцеловать директора, Серафима едва не подпрыгнула на стуле.
— И теперь — второе. — Директор водрузил снятые очки на нос и продолжил: — Мне доложили, что у вас роман с кем-то, — он замялся, пытаясь подобрать правильное слово, — с кем-то не из ваших коллег.
Это вам Аркадий Робертович сообщил? — спокойно поинтересовалась Серафима Михайловна.
— Ну, вы знаете, в гимназии все быстро становится известно, — обреченно произнес Григорий Николаевич.
— Понимаю, понимаю, — кивнула Сима. — Могу заверить вас, что мой друг не приходится отцом ни одному из наших учеников и вообще не имеет к гимназии никакого отношения.
— Отлично, — оживился Пафосный, — другого я от вас и не ожидал. Вы один из лучших наших преподавателей. Остальные могут по праву равняться на вас. Несмотря на вашу молодость, у вас безупречная репутация, — вздохнув, заключил он.
Затем директор расправил плечи и встал со стула, давая Серафиме Михайловне понять, что аудиенция закончена.
— Дети, репетируем, — громко скомандовал он, — праздник не за горами.
Проявив чудеса педагогики, Григорий Николаевич скрылся за дверью актового зала.
Серафима Михайловна улыбнулась, вспомнив про ажурные чулки с красной помадой. Что сказал бы Пафосный, если бы встретил её на улице в таком виде? Наверное, просто потерял бы дар речи или, скорее всего, не узнал.
Когда через три дня была готова кредитная карточка, Сима уже настроилась тратить свои деньги. Мишель испарился. Он появился три дня назад лишь для того, чтобы сообщить, что не сможет встретиться с Симой в ближайшее время.
Напомнил про бесполезные покупки и потонул в частых гудках на другом конце провода. Серафима чуть-чуть поплакала. Так полагалось, когда возлюбленный не проявлял должного уважения и внимания к своей женщине, даже будучи не в курсе собственного статуса.
«Начну с платьев», — решила Сима и, преодолевая робость, зашла в бутик, где, по её расчетам, находилось наименьшее число покупателей, а точнее ни одного. Её привлекла витрина с платьем цвета морской волны. Этот цвет красиво подчеркивал её голубые глаза, и она надеялась, что он всколыхнет что-то в душе Мишеля.
Узнав цену, Серафима собиралась развернуться и уйти, но, вспомнив слова Мишеля «чем дороже, тем лучше», совершила покупку. Платье, золотые босоножки, сумка и горжетка из крашеной изумрудной лисы. Спас тридцатипроцентный сейл на зимнюю коллекцию, иначе деньги кончились бы в первом магазине. А так хватило ещё на два комплекта белья и набор новой, непривычно яркой для Симы косметики.
Полегчало. Совесть почти не мучила. А страх уступил место покупательскому азарту. К своему стыду, Сима даже испытала прилив счастья, когда, нагруженная пакетами, вернулась в свои пятьдесят шесть квадратных метров.
На следующий день позвонил Мишель: — Я заеду за тобой в гимназию к трем.
— Не могу, у меня репетиция, — поспешила сказать Сима.
— Значит, в шесть.
Он уже собирался повесить трубку, когда Сима, зажмурившись, спросила:
— Может, поужинаем?
— Естественно, — удивился Мишель, — мы же не в машине будем сидеть.
— Нет, я имею в виду по-настоящему, — ещё больше смутилась она.
— В смысле? — растерянно уточнил он.
— Ну, я хотела показать тебе платье, которое купила.
— А, вон оно что, — облегченно выдохнул Мишель. — Так ты не переживай, у тебя скоро будет великолепная возможность продемонстрировать свое платье. Все, в шесть около входа, — он повесил трубку.
Сима в бессилии опустилась на стул. Ноги дрожали. Может, рассказать про него маме? «Представится возможность» — сладкое томление в преддверии чего-то нового тут же отвлекло её от тревожных мыслей.
Глава 6
Репетиция спектакля проходила в атмосфере беспричинной радости и возбуждения. Слова забывались, роли путались, а смысл сюжета постоянно ускользал из сознания актеров.
— Митя. Where is my house? Повторяй за мной. Где мой дом? — Серафима Михайловна нервно поглядывала на часы. Осталось сорок минут до конца репетиции, а Митя так и не выучил свои шесть фраз.
Машенька спрыгнула со сцены и подошла к приунывшей учительнице:
— Серафима Михайловна.
— Да, дорогая.
— А давайте мы все будем играть деревья, тогда никому не придется учить слова.
— Отличная идея, Маша, я подумаю над ней, а пока иди поддержи волка, а то поросята не дают ей подойти к домику.
В этот момент Митя, Марат и Кирилл дружно держали оборону перед свирепым рыжим волком по имени Ева.
— Ребята, ещё раз напоминаю: Маша — подруга ленивого поросенка. Она дает советы, как быстро построить дом из соломы. Наташа — дуб.
Придумать для самой скромной ученицы Наташи бессловесную роль дерева была удачной мыслью Серафимы Михайловны, призванной побороть её патологическую природную стеснительность. Малышка робела от одного вида освещенной сцены.
— Марат, Митя и Кирилл — поросята. Ева — волк. Анечка зайчик. Остальные мальчики изображают обитателей леса. Вася, это понятно?
Вася утвердительно кивнул мохнатой львиной головой. Сказка про трех поросят претерпела заметные изменения в сюжете и была адаптирована согласно пожеланиям актеров. Вася, например, хотел играть только льва, поэтому в спектакль в спешном порядке ввели роль льва — царя зверей, друга трех поросят.
Максим и Матвей, близнецы, гордость гимназии, очаровательные бутузики, блеснувшие на рекламных плакатах известного молочного шоколада, изъявили желание изображать самолеты. Поэтому они, выкрикивая предостерегающие слова о приближении волка, пролетали над домиками поросят и возвещали о грозящей опасности.