Джон лежал на операционном столе. Судя по его виду, хирурги не закончили работу над ним. Правая рука-протез лежала на столике справа, шляпа-цилиндр и галстук-бабочка – на нижней полочке. Электронный мозг не защищён, а пол залит кровью, но не кровью Джона, а тех хирургов, что работали над ним. Похоже, что мутация зараженного солдата закончилась гораздо раньше, и разведчикам оставалось только гадать – выжил ли вообще кто-нибудь из работников военно-морского госпиталя.
Пол был усыпан документами и канцелярскими принадлежностями. В госпитале развернулась настоящая бойня. Стулья и столы офисов беспорядочно разбросаны. Некоторые мониторы компьютеров разбиты. Стены и потолок заляпаны кровью. Стекло камеры, где держали заражённого экзоматерией солдата, рассыпалось на осколки кварца. Провода, тянущиеся к камере, оборваны и оплавлены. Многолетние результаты исследований теперь мокли и растворялись в лужах слизи и крови.
Джонни, облачённый в экзоскелет, шёл по осколкам стекла, через препараторскую, склады, по следам слизи, оставленным на полу. Аника и Нордри поднялись по лестнице за Джоном на третий этаж, куда вели следы слизи, тянувшиеся от лаборатории. Офисы и склады, находившиеся недалеко от азотного хранилища, куда он пришёл, превратились в ледяные пещеры.
С потолков и дверных косяков свисали тающие сосульки. Под железными пятками Джона хрустел лёд. Вот впереди показались ледяные скульптуры замороженных людей, не успевших покинуть рабочее место. Одна женщина сидела в кресле, что-то писала авторучкой в журнале и так и замёрзла.
Тот самый подопытный солдат, заражённый вирусом, стоял в самом конце азотного хранилища, где начинались камеры криогенной заморозки. Там хранились некоторые образцы генетических материалов и выловленные из океана замороженные мутанты в пробирках, которых учёные исследовали в этом госпитале.
Мутант стоял у ячеек с заморозками бился головой о стеклянную стену. У него была сломана шея и вывернута правая нога так, что для ходьбы она уже не годилась, а вместо ноги в вертикальном положении его удерживали нитевидные отростки. Сейчас его голова висела на сломанной шее, а в пустых глазницах запеклась кровь., Похоже, что солдат сам выколол себе глаза, или это сделал паразит, сидящий в его теле.
С десятого удара ему удалось-таки разбить стекло, рассыпавшееся на осколки. Из затылка монстра вытянулись жгуты и поползли к камерам хранения, выдёргивая из шкафов одну ячейку за другой и вытряхивая пробирки с замороженными образцами. Аника и Нордри наблюдали за всем происходящим из-за спины Джонни.
Вот, наконец, мутант нашёл то, что искал – сияющий красным светом уличный фонарь. В нём тучей роились светлячки, отбрасывая на стены блуждающие тени. Джон, поражённый увиденным зрелищем, попятился назад, а потом побежал прочь к выходу, но далеко он не убежал. Едва он повернулся спиной к монстру и сделал несколько размашистых шагов, в спину ему вонзились щупальца монстра и прошли сквозь него, а изуродованное тело солдата упало, словно мешок с переломанными костями на пол, усыпанный осколками стекла от разбитых пробирок.
Глава 10, Небесные причалы
Свет померк, и перед Аникой вновь возник красный кристалл перезагрузки. В этот раз она уже побаивалась подходить к нему, ведь разумом Джонни завладела тёмная материя, и неизвестно, что теперь от него следовало ожидать, какие воспоминания в этот раз всплывут в его памяти. Аника всё же заставила поднять дрожащую руку и прикоснуться снова к кристаллу, ожидая увидеть Джона в городе машин или другую ужасную картину.
Однако, теперь она и Норд стояли в центре парящего над океаном города, где-то во времени между концом первой и началом второй мировой войн с машинами. Дома держались в воздухе на разных высотах на гелио-водородных аэростатах, обтянутых металлическими сетками, к которым крепились цепи с кольцами, вдетыми в отверстия платформ площадок-дворов, примыкающих к домам.
Запрокинув головы, они в восхищении рассматривали город прошлого. На домах имелись таблички с названием улицы и номеров домов, а сами дома имели форму спиралевидных капель, исцарапанных по всему корпусу зигзагообразными оконными проёмами. В основании капли имелся завиток. Там находилась входная дверь и спиралевидная внешняя лестница, ведущая к площадке-двору, где стояли синие почтовые ящики и цветочные клумбы.
Под действием ветра дома слегка покачивались и пружинили, подвешенные на аэростатах, а внизу простирался бескрайний голубой океан. Когда Аника посмотрела под ноги, у неё перехватило дух, и закружилась голова. Она боялась высоты.
Стены некоторых домов небесного города были сильно помяты, как будто они уже падали на землю с большой высоты или сталкивались друг с другом в воздухе во время урагана, другие выглядели совсем новенькими и отливали серебром в лучах яркого солнца, а некоторые из них и вовсе выглядели заброшенными, поросли травой и мхом. На площадке во дворе, куда поднялся Джонни, росли в клумбах цветы. Джонни теперь выглядел так, как он выглядел в настоящем времени, только шляпа-цилиндр и фрак сверкали свежим лаком, а на корпусе не было ни одной вмятины или царапины.
Джон постоял немного во дворе и уверенной, пружинистой походкой пошёл к дому. Хиленький канатный мостик, на котором стояли разведчики, раскачивался под весом робота, и Аника потеряла равновесие и едва не упала вниз, ведь схватиться за иллюзорные канаты она не могла, хотя чувствовала, как мост раскачивается. Такого раньше с ней не случалось в виртуальной реальности.
Улица, на которой располагался дом Джона, обозначалась, как «L», а дом имел номер «15». Девушка поняла это по прямоугольной бирке с оттиском «L-15», которую робот достал из внутреннего кармана своего металлического фрака. Аника и Норд переглянулись, не сказав ни слова, и поспешили за ним.
Идти по узкому деревянному мостику, растянутому между двумя домами, было серьёзным испытанием для девушки, но она справилась. Аника видела детей, свободно бегающих по мостам и играющих в догонялки, уровнем ниже. Видимо, жители небесного города, родившиеся здесь, уже привыкли к высоте, приловчились и уже не боялись упасть.
Внутри дом не сильно отличался от обычного жилища людей второго тысячелетия. На кухне стоял холодильник и микроволновая печь, маленький телевизор, радиоприёмник, шторки в цветочек, закрывавшие узкие, волнистые прорези окон. В гостиной – диван, телевизор побольше, книжный шкаф, ковёр – на полу. Отличие заключалось лишь в планировке здания и его форме – комнаты располагались не горизонтально относительно друг друга, а – вертикально и соединялись лестницей, по которой можно было попасть из прихожей в гостиную, из гостиной – в кухню и так далее.
Прихожая, где на вешалке висела верхняя одежда, находилась на первом этаже, гостиный зал – на втором, три спальни – на третьем, а кухня и душевая – на четвертом этаже. На чердаке курлыкали почтовые голуби. В общем, в доме семьи Мэрлоу оказалось довольно уютно, хотя и немного тесновато.
Аника и Норд поднялись за Джоном в его комнату. Кровать у него была деревянная, без матраса и прочих постельных принадлежностей, а подушку заменял небольшой брусок. На прикроватной тумбочке в золотистой рамке стояла фотография, где Майк, Билл и Джон, обнявшись за плечи в комбинезонах лётчиков, стояли у боевого истребителя Ан-52 и улыбались. На фотографии они выглядели счастливыми.
На столе у окна лежала газета за три тысячи шестьсот пятьдесят второй год, день недели – среда, месяц – июль. То есть завтра должна была начаться Вторая мировая война с машинами. Аника не могла взять призрачную газету и полистать страницы, но могла прочитать статью, напечатанную на первом листе. В статье говорилось о строительстве новой военно-воздушной базы, о развёртывании войск и перевооружении армии, об учениях, проходящих на всех континентах Земли. Все страны мира объединились против единого врага. В статье приводилось множество версий, по которым машины взбунтовались.
Джон сел в кресло с высокой, изогнутой назад спинкой, похожей на хвост скорпиона с жалом на конце, которое, нажатием кнопки на подлокотнике вставлялось в гнездо в шляпе, через которое робот заряжался. Аника и Норд стали ждать, пока Джон зарядится. Из кухни послышались крики матери Джона – она звала его к обеду, но тот не отзывался. Дверь в комнату приоткрылась, и в проёме возникло встревоженное лицо женщины в кухонном фартуке. На вид ей было уже лет пятьдесят.
– Джон, почему ты не идёшь ужинать? – Спросила его миссис Мэрлоу. – Я уже накрыла на стол. Отец сегодня задержится на работе, так что сегодня ужинаем без него.
– Мне всё это надоело! – Огрызнулся Джон. – Хватит делать вид, будто я – человек!
– Так ты и есть – человек, Джон. – Встревожено сказала мать, войдя в комнату. – Что ты такое говоришь?
– Хватит вранья! – Крикнул Джон через динамики, встроенные в его горло. – Я давно уже мёртв. То есть Джонни уже давно умер.
– Не надо так говорить, – покачав головой и сев на краешек кровати, сказала мать, едва не плача, – ты, по-прежнему, – мой сын. Ты помнишь, как мы с тобой катались на катамаране? Вот ведь весело было и тебе, и мне, и твоему отцу.
– Я ухожу на фронт, – твёрдо сказал Джон, – сегодня же я ухожу.
– Куда ты пойдёшь Джон? – Испугалась мать. – Ты…. Твоё новое тело не предназначено для войны. Посмотри на себя. Тебе бы лучше научиться играть, например, на скрипке. Тебе мало было прошлого раза? Хочешь наступить на старые грабли? Опять покалечиться? Да?! Тогда я тебя не держу!
– Джон всегда был бойцом. Он был солдатом! И им останется.
Не сказав больше ни слова, мать встала и вышла из комнаты. Через минуту с кухни снизу доносились её жалобные всхлипывания. Подзарядившись, Джон встал с кресла и вышел на балкон, устремив гордый взгляд на линию горизонта туда, где море, сливалось с небом. От внезапного налетевшего порыва ветра весь дом покачнулся и заскрипел, раскачиваясь на цепях.
Ряды серебристых капсул-дом