Но я остался на месте, потому что где-то на задворках сознания билась наивная надежда. Ну а вдруг это действительно тот самый шанс, который выпадает раз в жизни? В конце концов, включить задний ход я всегда успею. Но обозначить диспозицию надо заранее. Я и правда слишком сильно дорожу своей работой, чтобы терять её из-за проделок этого авантюриста. У меня богатого и влиятельного папы нет, меня отмазывать некому.
— Давай определимся сразу, — я постарался, чтобы мой тон звучал солидно и внушительно. — Я не собираюсь участвовать ни в чем противозаконном. И задерживать тоже никого не собираюсь. Поэтому объясни здесь и сейчас, зачем ты потащил меня с собой? Проверял бы свою теорию самостоятельно, а завтра всем бы показал, как много Служба Правопорядка потеряла, не позвав тебя на работу раньше.
— Будем считать, что я решил сделать тебе подарок, — ухмыльнулся Рома. — В случае твоего присутствия шансов, что меня хотя бы выслушают становится гораздо больше. Тебе тоже не помешает поднять свои акции в глазах Веденеева, а то, как я посмотрел тебя шпыняют за любую мелочь. Ты же вроде нормальный парень, а на деле лишний раз вздохнуть боишься. Это не по закону, это не по инструкции. Тебе не надоело?
Слова Сечкина прозвучали обидно, но обиднее вдвойне было от того, что он сказал правду. Мне до чертиков надоело быть мальчиком на побегушках у более старших товарищей, но шансов изменить ситуацию судьба мне пока не предоставляла, поэтому где-то в глубине души я просто терпел и мечтал о том, что когда-нибудь Веденеев уйдёт на заслуженный отдых. Почему-то мне казалось, что с приходом нового начальника отдела моя жизнь немедленно и обязательно изменится к лучшему! Мне начнут больше доверять, появятся самостоятельные расследования, которые, несомненно, будут завершаться грандиозным успехом, а там недалеко и до карьерного роста…
— Надоело или нет, — пробурчал я, — но у меня нет особого выбора. Я не хочу возвращаться в свой родной посёлок, а чем можно заниматься ещё, кроме как работать в Службе Правопорядка, я не знаю.
В этот момент нам принесли заказ, и я с изумлением уставился на огромную тарелку, в центре которой лежал аппетитный кусочек мяса. Да-да, именно так. Не кусок, а кусочек. Смотрелся он, конечно, как на рекламной картинке, весь такой румяный, поджаристый, исходивший паром. Руки сами тянулись к столовым приборам, чтобы попробовать такое великолепие, но почему он такой маленький?
Впрочем, сложный гарнир из горошка, кукурузы и пары ложек неизвестной мне крупы тоже не поражал своими объемами.
— Судя по выражению твоего лица, в родном посёлке кормили немного иначе, чем здесь. Давай покушаем, а затем продолжим наш разговор. В конце концов, я действительно за день успел изрядно проголодаться, — в отличии от меня, все ещё пребывавшего в замешательстве, Рома уже вовсю орудовал столовыми приборами, уничтожая стоявшее перед ним блюдо. Что характерно, несмотря на скорость, с которой он ел, у него все равно получалось это как-то чинно и благородно. Я был вынужден признать, что даже нож с вилкой он держит совсем не так, как было привычно мне, но у Сечкина это получается вполне себе непринужденно.
Непроизвольно я вспомнил уроки хороших манер, которые когда-то пытались преподавать нам в институте на уроках этики, но вместо того, чтобы выпрямить спину и, как говорила Изольда Карловна, «не растопыривать локти в разные в стороны», только почувствовал злость и беспомощность. Может быть, и правда существует какая-то природная кастовость? Вот сидим мы двое за одним столом, примерно одного возраста, но если качество одежды еще можно объяснить достатком родителей, то почему Сечкин даже разговаривает и ведет себя совсем иначе, чем это делаю я? Всё дело в том, что он обладает Даром, а я нет?
Плевать, пусть я буду выглядеть неотесанной деревенщиной, но и в светских раутах я участвовать не нанимался. Ругнувшись про себя и помянув недобрыми словами всех одаренных разом, я отложил нож в сторону, а вилку переложил в правую руку. Будем есть так, как получается…
Впрочем, мясо оказалось настолько мягким, что вполне себе благополучно ломалось и легким нажатием вилки. Оно действительно оказалось превосходным, но испортившееся настроение не давало насладиться его вкусом в полной мере.
— Чего ты насупился? — Сечкин удовлетворенно отодвинул от себя уже вторую пустую тарелку и сделал глоток кофе. Попросив подошедшего убрать посуду и повторить бодрящий напиток, он вновь обратил свой веселый взгляд на меня. — Мясо не нравится? Может быть, ты хочешь чего-то другого?
— Я хочу, чтобы ты перестал паясничать, и мы поговорили серьезно, — передал я официанту и свою пустую тарелку. — Либо так, либо скажи, сколько я тебе должен, и мы расходимся.
Если мои слова Роману не понравились, то он скрыл это за очередной версией одной из своих улыбок. Вышла она у него, правда, кривоватой, но, судя по всему, я сейчас ему был нужен гораздо больше, чем наоборот.
— Хорошо, — заявил он мне с абсолютно серьезным лицом. — Спрашивай, и я постараюсь тебе ответить. Только имей в виду, что у нас может быть не так уж и много времени. Я не знаю, когда здесь появится кто-нибудь из семейства Долчановых.
— Тогда объясни мне, наконец, почему ты так уперся в именно в этих уважаемых людей? — спросил я. — С чего ты вообще взял, что смерти из моего дела — результат воздействия Дара?
— Ну а как иначе? — пожал плечами Сечкин. — Следов насильственной смерти нет, отравление исключили, хроническими больными никто из них не был. Значит из них высосали жизненную энергию. Других вариантов быть не может.
— Я примерно понимаю, о чем ты говоришь, — на самом деле, «примерно» это было очень мягкое слово. — Но мне все-равно непонятно, причем здесь Долчановы и что значит высосать жизненную энергию. Да и зачем? Ради вечной жизни?
— Все время забываю, что ты не одаренный, — поморщился Сечкин, — и просто физически не можешь знать некоторых вещей, которые таким как я, вдалбливают с раннего детства. Давай с простого. Что такое Дар?
Вот тут я завис. А действительно, что это такое? Сверхспособность? Волшебство? Заклинание? Я вырос в мире, где кроме обычных людей встречаются и те, кому от природы достался некий бонус. Таких людей не очень много, но они живут хоть и рядом, но всё-таки в своей параллельной вселенной.
Внешне они никак не отличаются от всех остальных. По сути своей Дар может проявиться у абсолютно любого человека, и один из самых распространенных сюжетов для книг и фильмов. Человек был никем, ничего в жизни у него не получалось, как вдруг внезапно он понял, что у него есть Дар. Дальше начинаются варианты. Человек либо становится супергероем, либо суперзлодеем. Встречается и более редкий вариант, когда благодаря новым возможностям он быстро богатеет и наслаждается жизнью, но сценаристы такое развитие событий жалуют не очень.
Хотя с точки зрения реальной жизни, подобное практически невозможно. Все дети, достигшие возраста в семь лет, проходят обязательное тестирование на наличие Дара, если, конечно, он не проявился до этого. Я помню с какой затаенной надеждой возил меня на обследование отец, и как после успокаивал скорее себя, чем меня, говоря о том, что вероятность появления Дара у ребенка из обычной семьи практически нулевая. Так что же это такое?
— Ну-у-у, — протянул я, чувствуя, что пауза затягивается. Никакого определения я не знал, поэтому приходилось практически на ходу выдумывать своё. — Сверхспособности человека, необъяснимые с точки зрения науки.
— Однако, удивил, — в глазах Романа скользнул интерес. — Ты сейчас практически дословно повторил официальное определение. Дар действительно так и не сумели объяснить с точки зрения науки. Как, впрочем, и то обстоятельство, почему он имеет такую узкую направленность. Поэтому просто приняли как факт, что у некоторых людей есть способности, они чаще всего передаются по наследству по мужской или женской линии. То есть от отца к сыну либо от матери к дочери.
— Хорошо, допустим с этим разобрались, — согласно кивнул я. — Давай ближе к предмету разговора.
Рома сделал глоток из чашки, как будто бы собираясь с мыслями, а затем внезапно спросил.
— Ты в курсе, что Долчановы стали врачами не сразу?
— Нет, — удивился я. — А кем они тогда были?
— Если я правильно помню, то изначально Дар семьи был как-то связан с управлением животными, — Сечкин потер виски, как будто что-то вспоминая. Они особенно не любят вспоминать эту страницу в своей истории, но, по-моему, речь шла даже об организации собственного цирка и попыток воспитания из собак домашних слуг. А потом один из предков нынешнего профессора, то ли дед, а может и прадед, женился на девушке, которая тоже оказалась одаренной. Правда, она была из простой семьи, причем довольно бедной. Вот какой дар был у неё, я не помню, так что даже не спрашивай. Главное здесь в том, что с животным Долчановы больше работать не стали. Оказались, что теперь они могут воздействовать на энергетические потоки человека, буквально воочию видеть болезнь и активизировать ресурсы организма для победы над ней.
— Эту часть истории я знаю, — нетерпеливо перебил я Сечкина. Как-то уж очень стройно Рома сейчас вещал мне, как будто заранее готовился к разговору. — Именно Долчановы сумели победить рак и последствия лучевой болезни. Причем здесь сын профессора Павлик?
— Любым Даром можно пользоваться в обе стороны, — спокойно ответил мне Сечкин. — В данном случае, как лечить, так и калечить. Долчановы умеют как насыщать тело человека жизненной энергией, так и отбирать ее у него. Все твои трупы результат именно таких манипуляций. Из них высосали жизненные соки, полностью, до тех пор, пока они не погибли.
Да уж, приехали… Вот уж не знал, что в окружающем меня мире так много интересного. Сегодняшний день можно без сомнения обвести в календаре в красную рамочку и праздновать каждый год. День открытий, которые сыпятся с самого утра, как из рога изобилия!
— Как-то ты слишком хорошо осведомлен о семейных тайных семьи Долчановых, — скептически заметил я, наконец осознав, что именно смущает меня в рассказе Сечкина. — Откуда все эти сведения?