— Кризис подросткового возраста? — предположил я, вспомнив когда-то услышанную умную фразу. Альбина Борисовна посмотрела на меня также, как, наверное, смотрят на обезьяну, которая неожиданно начала разговаривать. Мне стало очень неприятно и почему-то немножечко стыдно.
Ну как так можно? Рассказывать о родном сыне, вызвать доверие и сочувствие, а затем всё разрушить всего одним уничижающим взглядом! Странная женщина!
Я уткнулся себе в ботинки, потеряв всяческий интерес к дальнейшему развитию разговора. Нет, мне конечно было любопытно, зачем САМА госпожа Сечкина искала со мной встречи, но я почему-то ожидал совсем другого развития разговора. Возить меня лицом по батарее желающие и так всегда найдутся, один Веденеев чего только стоит, так что можно было бы выбрать тон и помягче…
— Руслан, вы еще слишком молоды, чтобы рассуждать о подобных вещах, — продолжила тем временем говорить Альбина Борисовна, не обращая внимания на моё недовольство. — Кризис подросткового возраста бывает у всех детей и лечится тоже одинаково. Малышу надо просто почувствовать себя самостоятельным, набить шишек, понять, что ему пока еще рано пускаться в самостоятельное плавание, а затем он сам вернется к нормальному меридиану. Это стандартная ситуация и она несомненно очень важна для формирования личности. Ситуация с Ромой, к сожалению, гораздо страшнее. В тот момент ему уже почти исполнилось восемнадцать лет, подростковый кризис давно был позади. Наш сын учился на первом курсе университета, как вдруг оказалось, что он увлекся идеями всеобщего равенства. Мы с мужем даже не представляем, кто и когда внушил ему эту ересь, но нашего сына как будто подменили… Руслан, вы слушаете меня?
— А у меня есть варианты? — устало произнес я, поднимая взгляд на женщину. — Я не понимаю, чего именно вы сейчас от меня хотите. Альбина Борисовна, извините, но вы постоянно противоречите самой себе. То мне не надо знать о ваших семейных тайнах, то вы пересказываете мне историю взросления Ромы! Вы хотите разговаривать со мной или вам просто необходимо высказаться?
— А вы колючий молодой человек, — в голосе моей собеседницы слышалась сложная смесь раздражения и уважения. — Могли бы и потерпеть ради матери своего друга.
— Простите, но я упорно не понимаю, в какую игру вы со мной играете, — пожал я плечами. — Знаете, после сцены с Виктором Сергеевичем как-то не очень верится в расчувствовавшуюся маму. Вам что-то от меня нужно? Говорите прямо.
Если честно, то я прекрасно понимал, что хамлю и выгляжу сейчас не очень красиво, но мне стало всё равно. Внутри меня как будто лопнула какая-то маленькая пружинка. Продолжаться до бесконечности это явно не может. Я осознал, что от меня в последнее время решительно ничего не зависит. События вокруг меня происходят по неведомому мне промыслу, а мне остается лишь плыть по течению. Я даже не успеваю вертеть головой по сторонам, чтобы успеть увидеть все происходящее.
С появлением Сечкина мой мир встал с ног на голову. Я увидел, что мир гораздо шире, чем мне это казалось раньше. Я понял, что некоторые мои принципы безнадежно устарели еще до моего рождения, а правила действительно стоит нарушать намного чаще. В плане карьеры за последние две недели я прошел путь длиннее, чем за пару лет до этого, но всё это не проходит бесследно.
Я устал! Масса эмоций и впечатлений, интриги, загадки… Всего этого было так много, что в какой-то момент произошло превышение критической массы. Да почему в какой-то? Вот прямо сейчас и произошло! Я шел домой со свидания, а тут оказывается целая очередь из желающих со мной пообщаться! А меня спросили?
— Альбина Борисовна, говорите, что вы от меня хотите и я пойду, — тяжело вздохнул я, уперевшись взглядом в переносицу собеседницы. В эту минуту я уже не думал о каких-то планах сделать карьеру с помощью Сечкина или заработать денег на квартиру с помощью Сергеева. На меня накатила усталость и желание спать.
Поэтому сейчас мне категорически не хотелось никаких игр в «кошки-мышки», я мечтал, чтобы от меня отвязались и я пошел отдыхать.
Альбина Борисовна издала странный булькающий звук, затем несколько раз глубоко вздохнула и всё изменилось. Преображение госпожи Сечкиной заняло буквально несколько миллисекунд. Не успел я моргнуть, как передо мной сидела настоящая хищница. Сильная, опасная, харизматичная…
— Ну что ж… — сквозь зубы процедила Альбина Борисовна. — Судя по всему, некоторых моих подчиненных надо увольнять без выходного пособия. Ваш психологический портрет, который мне предоставили, абсолютно не соответствует действительности.
— Правда? — спросил я скорее на автомате, чем действительно потому, что мне было это интересно.
Альбина Борисовна потрясла каким-то листом бумаги, а затем разорвала его на мелкие кусочки.
— Здесь сказано, что вы достаточно романтичный молодой человек с высоким уровнем эмпатии, — произнесла женщина таким тоном, как будто объясняла мне очевидные вещи. Ну не расстраивать же ее признанием, что сейчас вообще ничего не понял. — Тактика беседы была выбрана и отрепетирована, как наиболее эффективная в данной ситуации. Но сейчас я вижу, что вы настроены на деловой разговор и ваша прагматичность, Руслан, мне очень нравится.
Я смотрел на нее и не испытывал внутри ровным счетом никаких эмоций. Ей что-то нужно? Хорошо, пускай говорит, что именно. Только побыстрее, потому что спать хочется с каждой секундой всё больше.
— Сегодня ночью было совершено убийство господина Бриллии. Он не был самым сильным среди одарённых, но его семья достаточно знатная, чтобы не переживать о тщательном и беспристрастном расследовании, — Альбина Борисовна говорила четким командным голосом, как будто отдавала распоряжения своим подчиненным. — Я хочу знать всё о проводимом расследовании. В первую очередь, имена всех подозреваемых, которые только появятся у Службы Правопорядка. Это понятно?
— Понятно, — кивнул я. Говорить что-то другое не было никаких сил. Мне хотелось спать. Желание заполнило весь мой мозг и теперь понемногу спускалось ниже, наливая свинцом веки и заставляя плечи опуститься, а спину сутулиться.
— Вы согласны помочь мне? — испытывающий взгляд госпожи Сечкиной практически прожигал меня насквозь.
— Согласен, — кивнул я, даже не попытавшись понять суть вопроса.
— У вас есть наладонник? — женщина посмотрела на меня странным взглядом, но понять, каким именно, сил уже не хватало.
— Наладонник, — снова кивнул я, практически уже ничего не соображая.
Альбина Борисовна выругалась, причем гораздо грязнее, чем я мог бы ожидать от такой холёной женщины. Затем она наклонилась ко мне и сильно ущипнула за предплечье. Даже не так!
Она сгребла своими сильными пальцами кожу моей руки и с силой крутанула ее, заставляя меня подпрыгнуть на месте и практически закричать от боли!
— Всё нормально? — взгляд Альбины Борисовны стал требовательным и очень внимательным.
Я хотел было сказать, что в таком поведении с её стороны нет ничего нормального. Но внезапно понял, что мне абсолютно расхотелось спать. Голова прояснилась, мысли стали четкими.
Я потер место щипка и с недоумением посмотрел на собеседницу. Теперь понятно, откуда у Ромы склонность к безумным поступкам. Нельзя же так беспардонно щипать людей, которых видишь первый раз в жизни. Я что, игрушка?
— Вообще ничего нормального, — пробурчал я, продолжая растирать руку. — Вы мне чуть кусок мяса из тела не вырвали. Мне казалось, что вы со мной поговорить хотите, а на деле?
— Извините, — равнодушно сказала женщина, выглядывая в окно автомобиля и взмахом подзывая кого-то из своих охранников. — Мои люди свяжутся с вами завтра.
— Разве? — удивился я. — А мы с вами, получается, уже закончили? Вы зачем приезжали? Ущипнуть меня?
— Сейчас не совсем удачный момент для разговора, — не глядя на меня, еще раз махнула рукой Альбина Борисовна. — Главное, смотрите на работе по сторонам и всё запоминайте. Я вас не разочарую.
— Подождите, — немного обалдел я от такого поворота. — Я еще ни на что не согласился.
— Вы умный молодой человек, — наконец посмотрела на меня мама Сечкина. — Я уверена, что вы сумеет выбрать правильную сторону. Наше общество фактически стоит на пороге войны, хотите вы этого или нет! И поверьте мне, сохранять нейтралитет в скором времени уже ни у кого не получится.
С этими словами Альбина Борисовна отворила дверь машины и выбралась на улицу. Я смотрел ей вслед и пытался сообразить, что же сейчас произошло. Мама Сечкина стремительным шагом удалялась в сторону подъезжавшего ей навстречу голубого автомобиля, окруженная плотным кольцом своих подручных.
Подумав немного, я тоже выполз наружу и успел лишь проводить взглядом машину Сечкиных, стремительно набирающую скорость. Такое ощущение, что женщина бежит от чего-то, но вот только от чего?
В растерянности я оглянулся по сторонам и заметил неподалеку Виктора Сергеевича, смотрящего на меня каким-то чересчур оценивающим взглядом. Мне кажется, что именно так мясник смотрит на тушу барана, прикидывая, с какой именно части лучше всего начать разделку.
— Знаете, мне кажется, что вечер перестаёт быть томным… Наверное, я пойду домой, — громко сказал я, наблюдая, как охранники Сергеева выбираются из джипа, в который их свалили совсем недавно. Кстати, интересно, а чей это автомобиль? Если семейства Сечкиных, то почему они его оставили? Ай, ладно! Чего я переживаю? Такое ощущение, что это моя машина. Пускай сами разбираются!
Сергеев ничего не ответил в ответ на мою реплику. Он уже отвернулся от меня и сейчас с деланным безразличием наблюдал за своими подручными.
Ну, не хочет человек разговаривать, и ладно. В конце концов, мы сейчас все немного на нервах. Надо выдохнуть, успокоиться и поспать. Хотя нет, спать уже и правда почти не хочется…
В квартире было пусто. Мои соседи до сих пор не вернулись из поездки, что, откровенно говоря, меня неимоверно обрадовало. Сейчас мне очень хотелось побыть в одиночестве, чтобы в спокойной обстановке уложить в голове все события сегодняшнего дня и понять, в какую мясорубку я всё-таки попал.