— Он сжег автомобиль Альбины Борисовны, — попытался оправдать Сечкину Карамышев, но Гуреев только махнул рукой.
— Во-первых, никто не пострадал. А, во-вторых, где доказательства, что это не ваших собственных рук дело?
— Но товарищ генерал! — вскинулся было Карамышев, однако генерал перебил его, не дав сказать больше ни слова.
— У нас нет времени пререкаться! Хотите стоять здесь — стойте! Но останавливать меня вы не имеете права. А если попробуете, то я не посмотрю на твои былые заслуги… Отправлю на рудники с билетом в один конец! Прочь с дороги!
Мы неслись по узкой дороге в сторону дома семьи Бриллия, а я всё не мог уложить в голове свое отношение к матери Сечкина. Последние дни отчетливо показали мне, что жизнь, отнюдь, не делится не белое и черное. Она полна полутонов, причем зачастую непонятно, какой из серых оттенков более темный.
Генерал прав. Сечкина пошла к сыну погибшего явно не разговаривать. Но можно ли оправдать убийство молодого парня, который по возрасту явно годится ей в сыновья? А если поджог машины действительно дело рук Марата? Неужели он не понимал, что у каждого действия есть последствия, за которые придется отвечать? И задумывался ли, что несет ответственность не только за себя, но и за всех тех людей, которые имеют отношение к его семье.
Сечкина вон пожалела своих подручных. Оставила их на дороге, чтобы не переживать в случае, если задуманное пойдет не по плану…
— Интересно, Сечкина действительно так заботится об охране или просто не захотела лишних свидетелей? — подал внезапно голос Веденеев.
Оказывается, мы с начальником размышляли об одном и том же. Мне было очень интересно услышать мнение генерала, но он, видимо, решил оставить его при себе.
— Вот возьмем её и спросим, — коротко бросил он, не отрывая взгляд от дороги перед нами. Ворота, ведущие на территорию поместья, почему-то оказались открыты, и за все время нашего пути нам не встретилось ни одного человека.
Впрочем, правды ради, надо сказать, что и ехать от того места, где мы повстречали Карамышева, оказалось не так уж долго.
Буквально через пять минут наш автомобиль выскочил на стоянку перед парковой зоной. Дальше дороги не было, к дому на холме вела пешеходная дорожка с несколькими лесенками. Одинокая женская фигурка неторопливо двигалась по одной из них, она опережала нас на каких-то сто метров.
Дом возвышался впереди каменной громадой, и Альбине Борисовне оставалось пройти до него еще столько же. Территория усадьбы Бриллия была абсолютно пустой, и я успел с облегчением подумать, что Марат всё-таки оказался умнее, чем казалось. Наверняка он успел уехать сам и вывезти из особняка всех своих домочадцев.
Хотя семейное гнездо Бриллии было красивым. Такой дом и покидать жалко. Построенный в стиле древнего замка, он возвышался посреди небольшого холма, как символ надежности и процветания. Благородный темно-зеленый цвет стен удачно гармонировал с природой вокруг, поэтому даже четыре этажа не делали строение огромным. Оно было на своем месте, естественно дополняя ландшафт. Множество огромных окон наверняка делали комнаты замка светлыми, а остроконечные башенки добавляли претензии на исключительность.
Перед домом были разбиты клумбы с цветами и декоративными кустами, а идеально постриженный газон смотрелся ковром из магазина.
Однако мама Сечкина не обращала на эту красоту ровным счетом никакого внимания. Неспешным шагом она неумолимо двигалась к своей цели, и от этой неторопливости становилось еще более жутко.
Мы выскочили из машины, и я услышал громкий окрик начальника Управления.
— Альбина Борисовна! Я генерал Гуреев, приказываю вам остановиться!
Не оборачиваясь, женщина махнула рукой в нашу сторону и буквально через секунду я почувствовал мощный порыв ветра. Шквал оказался настолько сильным, что я не сумел удержаться на ногах и кубарем покатился по стоянке.
Когда невидимая сила перестала таскать по земле моё бренное тело, оказалось, что моих руководителей ветер тоже не пощадил. Гуреев с Веденеевым обнаружились буквально в паре метров от меня, причем у генерала оказалось до крови расцарапано лицо, а мой начальник отдела стонал от боли. Его правая рука была вывернута под неестественным углом, а из закушенной губы по подбородку текла тонкая струйка крови.
Я ошарашено потряс головой и с удивлением понял, что удар стихии оказался настолько силен, что сумел даже сдвинуть с места машину генерала. Водитель по-прежнему сидел за рулем, но выражение его лица подсказывало, что он пребывает в глубочайшем шоке. Лобового стекла у машины больше не было. Судя по всему, оно лопнуло от удара и осыпалось внутрь салона мелкой крошкой.
Так вот водитель, стараясь двигаться как можно меньше, по одному собирал эти осколки со своей одежды и выбрасывал их наружу. Маленькие блестящие искорки ярко вспыхивали на солнце при полете и приземлялись на камни с негромким клацающим звуком.
Клац!
Клац!
Тишину разорвал громкий звон, и только через несколько секунд я осознал, что в доме семьи Бриллия одновременно лопнули все окна. Зрелище осколков, разлетающихся во все стороны, конечно же, было эпическим. Мне даже показалось, что всё происходящее стало каким-то нереальным. Ощущение, что я нахожусь на съемочной площадке очередного боевика про одарённых, и вот-вот раздастся команда режиссера «Стоп! Снято!»
Вместо этого я услышал истошный крик генерала.
— Ложись!
Вбитые в Институте рефлексы сработали без участия мозга. Я упал и только потом понял, что слышу автоматные очереди.
— Калмыков! — повернув голову, я увидел, что Гуреев помогает Веденееву отползти под защиту корпуса автомобиля. Вцепившись в Бориса Игнатьевича, мы подтащили его к заднему колесу.
— Башмаков! — продолжал раздавать распоряжения генерал. — Ты чего там расселся? Где аптечка?
Водитель Гуреева наконец вышел из транса и перестал кидаться осколками стекла. Я же высунул голову из-за автомобиля, чтобы посмотреть, что происходит перед домом. Интенсивная стрельба продолжалась, однако мне было непонятно, почему ни одна из пуль до сих пор не долетела до нашего укрытия.
Разгадка оказалась очень простой. Сечкина опять применила свой Дар.
Альбина Борисовна стояла метрах в шестидесяти от дома, подняв руки перед собой и десятки пуль, как растревоженные осы, висели прямо в воздухе, не долетев до женщины несколько метров. Со стороны казалось, что они застряли в киселе, через который уже невозможно лететь, а можно только продираться буквально по сантиметру.
Я увидел, как на крыльцо дома вышел коренастый молодой человек с пышной ярко-черной шевелюрой. Внешне в нём не было ничего выдающегося. Средний рост, широкие плечи, ничем не примечательное лицо. По крайней мере, мне со своего места никаких особенностей видно не было.
Даже одет юноша был точно также, как одевалось большинство молодых людей его возраста. Светлые джинсы, белые кроссовки и футболка с короткими рукавами. Неужели это и есть одаренный, волей обстоятельств вчера ставший новым главой целой семьи Знати?
— Щенок! — заорала мать Сечкина, увидев парня. — У тебя что, последние мозги от Дара расплавились? Ты против кого выступать решил?
— Я уничтожу всю вашу семейку! — не остался в долгу Марат Бриллия. — Вы сдохнете! Все до единого!
Причем юноша явно не собирался откладывать свои угрозы в долгий ящик. Он стоял перед домом, широко расставив ноги, и поигрывал двумя файерболами, по одному в каждой ладони. Сечкину, судя по всему, эта демонстрация силы ни капельки не пугала. Она взмахнула руками, как будто стряхивая с рук капли воды и застывшие в воздухе пули взбешенным роем понеслись в обратном направлении, теперь уже в сторону дома Бриллия.
Снова послышался звон стекла, видимо некоторые стекла все-таки устояли при первом ударе. Из дома донеслись громкие крики, причем помимо ругательств я отчетливо расслышал и мольбы о помощи. Гуреев был прав. В этой разборке одарённых наверняка пострадают и обычные люди.
Бриллия же поставил перед собой щит из стены огня, в котором видимо и сгорели посланные Сечкиной пули. Убедившись, что рой злых металлических букашек иссяк, он нанес ответный удар.
В сторону женщины устремились огненные шары, причем не один или два, а шесть штук сразу. Марат создавал эти метательные снаряды буквально парой движений и не задумываясь, отправлял их в сторону своей соперницы. Очередной пас руками от Сечкиной заставил огненные сгустки закружиться в воздухе причудливым хороводом.
Я подумал, что при таких раскладах у Марата нет никаких шансов, однако парень быстро доказал мне, что я еще слишком мало знаю о дуэлях между одаренными. Следующий файербол был гораздо меньше по размерам, чем созданные раньше его собратья, однако он летел гораздо быстрее. Сечкина просто не успела среагировать на новую опасность, поэтому сгусток пламени опалил ей ногу, заставив закричать от боли.
Альбина Борисовна взмахнула руками и причудливый хоровод из огненных шаров прекратил свой танец. Шары погасли, а женщина хлопнула в ладоши и Марата отшвырнуло на стену, с размаху приложив спиной о камни.
— Калмыков! — меня потрясли за плечо, заставив оторваться от завораживающего зрелища. — Нам надо остановить это безумие.
Генерал протягивал мне пистолет необычной конструкции, который я уже однажды видел в руках у Веденеева. Это был парализатор, который использовали для того, чтобы лишить сознания семейство Долчановых.
— Я надеюсь, что ты хорошо стреляешь? — спросил у меня Гуреев. — Обойди Сечкину справа. Твоя задача вырубить Бриллию. Я постараюсь нейтрализовать Альбину Борисовну. В идеале мы должны сделать это одновременно, тогда они оба останутся живы.
В этот момент позади нас раздалась интенсивная стрельба, и я недоуменно уставился на начальника Управления.
— Я не знаю, кто это, — верно истолковал он мой немой вопрос. — Но тем более стоит поторопиться. Давай!
Я бросил взгляд на Веденеева, баюкающего сломанную руку, и, схватив протянутый парализатор, резвой рысью побежал в сторону кустов. Подкашивающиеся ноги подсказали мне, что я отчаянно трушу. Вариантов отказаться выполнять приказ я не видел, но прекрасно понимал, что обоим одаренным достаточно простого щелчка пальцев, чтобы моментально прервать мою бесславную карьеру.