Карен включила стерео, и квартиру наполнили странные звуки.
— Что это? — спросила Шарлотта в полном недоумении.
— Джаз, — несколько смущенно ответила Карен.
— Джаз? — насмешливо выгнула брови Шарлотта. — Но мы же ненавидим джаз, да, Люси?
— Да, — с удовольствием подтвердила я.
— А как мы называем людей, которым джаз нравится, Люси? — спросила Шарлотта.
— Анораки-извращенцы? — предположила я.
— Нет, не так.
— Козлобородые последователи бит-культуры?
— Точно, — возликовала Шарлотта. — Парни, которые носят черные рубашки поло и спортивные штаны.
— Может, и так. Но мы теперь тоже любим джаз, — твердо сказала Карен.
— То есть Дэниел любит джаз, — пробормотала Шарлотта.
Карен выглядела изысканно — или смехотворно, в зависимости от того, с какой точки зрения на это посмотреть. На ней было бледно-зеленое платье с открытыми плечами, греческого типа. Волосы были убраны наверх, но на шею и виски ниспадало множество локонов и завитков. Она сияла, она выглядела куда более шикарно, чем я или Шарлотта. Я надела свое золотистое платье, так как это было мое единственное нарядное платье, но великолепие Карен превращало его в невзрачную и замызганную тряпку. Шарлотта же, честно говоря, выглядела еще хуже, чем я. Она тоже нарядилась в свое единственное выходное платье — то, которое надевала на свадьбу старшей сестры. В нем она была похожа на огромную красную меренгу из парашютного шелка. И со времени свадьбы старшей сестры Шарлотта очевидно поправилась: ее грудь буквально выпрыгивала из узкого лифа без лямок.
На лице Карен отразилось сомнение, когда Шарлотта прошелестела из спальни в гостиную, пропела «Та-да-да-дам!» и сделала пируэт. Вероятно, Карен пожалела, что не разрешила Шарлотте надеть ковбойский костюм.
Мы ждали прибытия гостей под аккомпанемент последних инструкций со стороны Карен:
— Когда они придут, я займу их разговором в гостиной. Ты, Люси, сразу беги на кухню и включи духовку на самый медленный огонь, чтобы разогреть картошку, а ты, Шарлотта, помешивай…
Она неожиданно замолчала с выражением полного ужаса на лице.
— Хлеб, хлеб, хлеб! — заголосила она. — Я забыла купить хлеб. Все пропало, все пропало. Придется отправить их домой.
— Карен, успокойся. Хлеб на столе, — сказала Шарлотта.
— О. О. О, слава богу. Точно? — Она чуть не плакала. Мы с Шарлоттой переглянулись.
На секунду Карен замолчала, потом взглянула на часы.
— Да где же они запропастились? — рявкнула она и зажгла сигарету. Ее руки дрожали.
— Дай им шанс, — мягко посоветовала я. — Еще только восемь часов.
— Я сказала им, что начало ровно в восемь, — агрессивно вскинулась Карен.
— Но ведь никто не относится к этому серьезно, — ворковала я. — Это считается плохим тоном — приходить точно в назначенное время.
Я уже собиралась напомнить ей, что мы всего лишь ждем гостей на ужин, да и почетный гость не бог весть кто — старый добрый Дэниел. Но я во время одумалась. От Карен исходили волны агрессии.
Мы продолжали сидеть во все сгущающейся атмосфере ожидания.
— Никто не придет, — жалобно сказала Карен и разом осушила полбокала вина. Можно все выбросить. Вставайте, пойдем на кухню и вышвырнем все в помойное ведро. — Она со стуком поставила свой бокал на стол и поднялась. — Ну! — прикрикнула она на нас.
— Нет! — возразила Шарлотта. — Зачем все выбрасывать? После всех наших мучений? Можно ведь самим все съесть. А что не съедим сразу заморозим на потом.
— Ага, понятно, — злобно протянула Карен. — Значит, ты считаешь, что можно съесть все самим, так? А почему ты так уверена, что никто не придет? Что тебе известно?
— Ничего, — оправдывалась Шарлотта. — Ты же сама сказала…
Ее спас звонок в дверь. Это пришел Дэниел. Изысканный макияж на лице Карен не мог скрыть огромного облегчения, испытанного ею при виде Дэниела. «Батюшки, — удивилась я, — да она, похоже, серьезно в него втюрилась».
Дэниел был в темном костюме и ослепительно белой рубашке, которая подчеркивала его загар, сохранившийся после февральского отпуска на Ямайке. Он казался высоким, смуглым и красивым, много улыбался, откидывал волосы со лба. В подарок он принес две бутылки холодного шампанского — идеальный гость. Я не могла сдержать улыбки. Одет как положено, ведет себя безупречно и банален лишь самую капельку.
Он произнес все то, что произносят вежливые люди, приходя в чужой дом на ужин, фразы типа: «М-м, как вкусно пахнет!» и «Карен, ты замечательно выглядишь. И ты, Шарлотта».
Только когда он подошел ко мне, его безупречные манеры дали небольшой сбой.
— Над чем ты смеешься, Салливан? — спросил он. — Над моим костюмом? Прической? В чем дело?
— Ни над чем, — сказала я. — Я вообще не смеюсь. Да и зачем мне над тобой смеяться?
— Затем, что такова твоя старинная привычка, — ответил он и пошел предлагать свою помощь. В ответ он услышал слегка истеричное: «Нет, ничего не надо, все под контролем».
— Выпей вина. Дэниел, — предложила Карен, грациозно проведя его в гостиную. Мы с Шарлоттой последовали было за ними, но Карен обернулась к нам и с шипением «Марш на кухню!» захлопнула дверь.
Снова раздался входной звонок. На этот раз Саймон. Одетый, как всегда, с иголочки, в парадном костюме и дурацком камербанде[18] из красного атласа, и тоже с бутылкой шампанского.
О боже, подумала я, Гас опять окажется чудаком и недотепой — то есть чудаком и недотепой в большей степени, чем обычно. Он шампанского не принесет. Скорее всего, он ничего не принесет. Не то чтобы это очень смущало меня, но я боялась, что смутится он.
Я стала прикидывать, не сбегать ли мне в винную лавку за шампанским, чтобы потом украдкой сунуть его Гасу. Но я была при исполнении — надо было разогревать картошку, — и поэтому не могла покинуть расположение части.
Точно так же, как Дэниел двумя минутами ранее, Саймон произнес:
— М-м, как вкусно пахнет.
Гас так бы не сказал. Он бы сказал: «Где мое место? Садимся скорее, я страшно голоден».
— Как дела? — спросила Карен, появившись в дверях кухни. Должно быть, она доверила Дэниелу и Саймону самим завязывать знакомство.
— Нормально, — отрапортовала я.
— Повнимательней с соусом, Люси, — встревожилась она. — Если там будут комки, я тебя убью.
Я ничего не сказала. Мне хотелось швырнуть в нее кастрюлей.
— А где твой сумасшедший ирландец?
— Сейчас придет.
— Хорошо бы поскорей.
— Не волнуйся.
— Во сколько ты сказала ему прийти?
— В восемь.
— Уже пятнадцать минут девятого.
— Карен, он вот-вот появится.
— Я бы на его месте не задерживалась.
Карен унеслась в гостиную, зажав под мышкой бутылку вина. Я осталась мешать соус и сражаться с тревогой, поселившейся в моем желудке.
Он придет.
Но мы не разговаривали с ним со вторника и не виделись с воскресенья. Внезапно это время показалось мне ужасно долгим. Мог ли он забыть меня за эти несколько дней?
Немного погодя вернулась Карен.
— Люси! — набросилась она на меня. — Уже половина девятого!
— И что?
— Где, черт возьми, твой Гас?
— Не знаю.
— Так узнай! — рявкнула она мне.
— Может, стОит позвонить? — предложила Шарлотта. — Просто чтобы удостовериться, что он не забыл. Или он мог перепутать день.
— Он мог перепутать год, — съязвила противная Карен.
— Я уверена, что он вот-вот придет, — сказала я, — но на всякий случай я позвоню.
В моем голосе звучало больше уверенности, чем я на самом деле чувствовала. Во-первых, далеко не факт, что он уже на подходе. С Гасом ведь могло случиться все что угодно. Он мог забыть, он мог где-нибудь застрять, он мог попасть под автобус. Я жутко беспокоилась, но признаваться в этом не собиралась.
Мне было неловко. Мне было стыдно перед Карен и Шарлоттой. Их бойфренды пришли вовремя. И принесли шампанское. Мой бойфренд опоздал уже на полчаса, и шампанского он с собой не принесет. Он не принесет даже водопроводной воды, если вообще появится.
«Если вообще появится», — эхом прозвучало в моей голове.
Я начала паниковать. Почему его до сих пор нет? Что, если он не придет и не позвонит? И я больше никогда его не увижу и не услышу? Что я тогда буду делать?
Я старалась успокоиться. Конечно, он придет. Наверное, он уже у подъезда. Я ему очень нравлюсь, и он не собирается вот так бросить меня.
Я не хотела звонить Гасу. Я еще никогда ему не звонила. Он дал мне свой номер телефона, когда я об этом попросила, но мне было понятно, что он не очень хочет, чтобы я ему названивала. Он сказал, что ненавидит телефоны и рассматривает их лишь как необходимое зло. И у меня еще ни разу не возникало нужды позвонить ему, потому что он сам мне звонил. Теперь, когда я задумалась над этим, то поняла, что, по всей вероятности, это были звонки из телефонной будки — краткие, сопровождающиеся посторонними звуками и шумами. И мы определенно не висели на телефоне часами, шепча друг другу милые глупости или хихикая, как это делали Шарлотта и Саймон.
Тем не менее я нашла в записной книжке номер Гаса и набрала его. Целую вечность никто не отвечал.
— Не отвечает, — облегченно сообщила я стоящей рядом Карен. — Значит, едет к нам.
И в этот момент в трубке раздался мужской голос:
— Алло?
— Э-э, добрый вечер, я могу поговорить с Гасом?
— С кем?
— С Гасом. Гасом Лэйваном.
— А, с этим. Он уехал.
Я прикрыла трубку ладонью.
— Он уже выехал! — улыбнулась я Карен.
— Когда? — хотела знать Карен.
— А когда он выехал? — повторила я в трубку.
— О-о, давно… Недели две назад, кажется.
— Чт… что?
Должно быть, мой ужас отразился на лице, так как Карен немедленно взорвалась:
— Невероятно! Этот поганец, наверное, вышел всего пять минут назад. Что ж, тем хуже для него, мы его ждать не будем…
Последние слова я уже не расслышала: Карен ушла давать указание Шарлотте подавать закуски.