Сидя за столом, уставленным напитками, с сигаретой в руках, он был вполне доволен собой и окружающим миром. Мы устроились так, что Гасу было удобно следить за посетителями паба, многих из которых он знал, и время от времени он обменивался с ними приветствиями и кивками. Спокойный, как тритон.
Вот так, молча, с улыбочками, он прикончил первые две порции выпивки и сходил к бару за двумя новыми. Купить что-нибудь мне он не предложил. На самом деле, припомнила я, он практически никогда и не предлагал. Просто раньше я закрывала на это глаза. Но теперь они открылись и закрываться не желали.
В молчании мы посидели еще несколько минут, пока он не прикончил всю купленную выпивку. После чего он сказал, утирая губы:
— Теперь твоя очередь проставляться, Люси.
Как робот, я встала и спросила, что он будет пить.
— Пинту и маленькую, — сказал он самым невинным тоном.
— Что-нибудь еще? — с сарказмом поинтересовалась я.
— Большое спасибо, Люси, — обрадовался он открывшейся возможности. — Ты такая добрая. Я бы не отказался от сигарет.
— Сигарет?
— Да.
— Сколько? Десять пачек?
Его это привело в буйный восторг.
— Одной хватит, но если ты настаиваешь, то бери все двадцать.
— Да нет, я не настаиваю, — покачала я головой.
Стоя у барной стойки, я пыталась понять, что так раздражает меня. И решила, что все дело во мне. Я ожидала от него слишком многого. И у меня были завышенные требования.
Мне хотелось, чтобы Гас был добр ко мне, чтобы он уделял мне внимание, я хотела услышать, что он скучал без меня, что я красивая, что он без ума от любви ко мне.
Ничего этого я не получила. Он даже не спросил, как у меня дела, не объяснил, где он был и почему не появлялся почти четыре месяца.
Нет, наверное, это было несправедливо по отношению к Гасу: ожидать, что он спасет меня от всех моих бед и проблем. Он не был тем человеком, которому я могла бы вручить свою жизнь со словами: «Вот, почини». Да, я слишком много хотела.
«Расслабься, — посоветовала я сама себе, — и получай удовольствие. По крайней мере ты с ним. Разве он не вернулся к тебе? И он все тот же остроумный, веселый парень, каким был всегда. Чего еще тебе надо?»
К столику я вернулась с напитками, сигаретами и новыми надеждами.
— Вот спасибо, Люси, — сказал Гас и набросился на бокалы, как женщина в предменструальный период набрасывается на кремовый торт.
И весьма скоро объявил, что надо выпить еще. Подумав, он добавил:
— И ты платишь.
Внутри меня что-то упало и разбилось. Я благотворительностью не занимаюсь. Больше.
— Да неужели? — холодно произнесла я, не в силах сдержать гнев. — С каких это пор воздух стали принимать в качестве средства оплаты?
— Какой воздух? — спросил он, настороженно глядя на меня. Он очевидно заметил во мне нечто доселе ему незнакомое.
— Гас, — злорадно прищурилась я, — у меня больше нет денег.
Это было не совсем так, в кошельке у меня еще оставалось несколько монет на обратную дорогу домой и на пакетик чипсов, но я предпочла скрыть этот факт. Иначе он выудил бы у меня все до пенса.
— Ты ужасная женщина, — засмеялся он, — зачем ты меня так пугаешь?
— Я серьезно.
— Ну, хватит уже, — добродушно отмахнулся он. — У тебя же есть эта волшебная карточка, которая может добывать деньги из железных ящиков и дырочек в стене.
— Да, но…
— Чего ты ждешь? Давай, Люси, не теряй зря время. Сбегай к банкомату и принеси налички, а я покараулю пока наши места.
— А как же ты?
— Ну, раз уж ты сама спросила, то пинта пива поможет мне скрасить время ожидания, спасибо.
— Нет, я имею в виду, ты сам не хочешь сходить за деньгами? У тебя разве нет кредитки?
— У меня? — Гас зашелся безудержным хохотом. — Кредитка — у меня?
Он посмеялся еще немного, а потом скорчил физиономию, говорящую, что по его мнению я сошла с ума.
Я молча ждала, когда он закончит гримасничать.
— Нет, Люси. — Смеяться он перестал, но рот его еще кривился в усмешке. — Нет, Люси, у меня нет кредитки.
— У меня тоже нет, Гас.
— Я знаю, что у тебя она есть, — обличил меня в обмане Гас. — Я видел!
— Раньше была, а теперь нет.
— Прекращай шутки шутить.
— А я не шучу, Гас.
— Где же теперь твоя кредитка?
— Ее проглотил банкомат. Потому что на моем счету не осталось денег.
— На твоем счету нет денег? — Гас был поражен до глубины души.
«Так ему и надо», — подумала я. И тут же устыдилась. Несправедливо было вымещать на Гасе свое недовольство папой.
Я почувствовала непреодолимое желание поделиться с Гасом всем тем, что случилось, объяснить ему, почему я стала такой раздражительной. Мне хотелось, чтобы меня поняли, простили и пожалели. И поэтому я, недолго думая, пустилась в описание нашего с папой совместного проживания, и как он просит у меня денег, и как мне трудно отказать…
— Люси, — перебил меня Гас.
— Что? — с надеждой посмотрела я на него.
— Я знаю, что мы сделаем, — сказал он, ослепительно улыбаясь.
— Правда? — «Вот здорово!» — успела подумать я.
— У тебя же есть чековая книжка?
Чековая книжка? Чековая книжка? При чем тут это, когда мы говорим о моих невзгодах?
— Бармен — мой приятель, — продолжил Гас с сияющими глазами. — И он обналичит твой чек, если я замолвлю за тебя словечко.
У меня в горле стоял комок. Я рассчитывала услышать совершенно иное.
— Давай выписывай чек, Люси. И мы снова в игре! — Гас просто светился.
— Но, Гас, у меня на счету нет денег, банк уже прислал мне предупреждение.
Не знаю почему, но мне было неловко разочаровывать его.
— Ой, какая ерунда, — не сдавался Гас. — Ведь это всего лишь банк, что они с тобой могут сделать? Собственность — это воровство, ты же знаешь. Ну же, Люси, не иди на поводу у системы!
— Прости, Гас. — Я смотрела на него извиняющимся взглядом. — Я не могу.
— Что ж, тем хуже для тебя. С тем же успехом я посижу и дома, — надулся Гас. — Пока, приятно было повидаться.
— Подожди… Хорошо, хорошо. — Со вздохом я вынула из сумочки чековую книжку, стараясь не думать о неминуемом телефонном звонке из банка.
«Гас прав, ведь деньги — это всего лишь деньги», — убеждала я себя. Но не могла избавиться от ощущения, что я все время должна была давать, давать, давать. Для разнообразия мог бы кто-нибудь и мне что-нибудь дать.
Я выписала чек, и Гас отправился с ним к бармену. Судя по тому, как долго велись переговоры, обналичивание моего чека обернулось не таким уж простым мероприятием.
В конце концов Гас вернулся, нагруженный пивом и виски.
— Миссия выполнена, — ухмылялся он, распихивая по карманам купюры. Я заметила, что молния его брюк была прихвачена булавкой.
— Сдачу, Гас, — сказала я, стараясь скрыть нарастающее недовольство.
— Что с тобой, Люси? — проворчал он. — Чего ты цепляешься ко мне весь вечер?
— Цепляюсь? — От гнева у меня закружилась голова. — А кто покупал тебе пиво и виски?
— Ну, знаешь ли, — вознегодовал Гас. — Раз речь зашла об этом, то ты скажи, сколько я тебе должен. И я все тебе верну. Когда смогу.
— Отлично, — бросила я. — Так и сделаем.
— Вот твоя сдача. — Гас швырнул на стол деньги.
В этот момент стало очевидно: вечер был испорчен бесповоротно. То есть он и с самого начала складывался не самым удачным образом, но у меня хотя бы тлела надежда, что все еще может наладиться.
Отлично осознавая, что мои действия оскорбительны, я собрала со стола деньги и пересчитала их. Чек был выписан на пятьдесят фунтов, а я насчитала около тридцати. Порция выпивки на двоих (даже если одним из этих двоих был Гас) не могла стоить двадцать фунтов.
— Где остальное? — спросила я.
— Ах, это? — Гас был раздосадован, но пока держал себя в руках. — Я подумал, что ты не будешь против. Я купил Винни — бармену — стаканчик за то, что он выручил нас. Это ведь справедливо, как ты считаешь?
— Так, а остальное?
— Ну, пока я там был, подошел Кит Кеннеди, и я подумал, что его тоже нельзя обижать.
— Обижать?
— Да. И купил ему стаканчик тоже, он всегда был очень добр ко мне, Люси.
— И все равно это еще не все, — сказала я, восхищаясь своим упорством.
Гас засмеялся, но смех получился ненатуральным.
— Я… э-э… должен был ему десятку, — наконец признался он.
— Ты был должен ему десятку и отдал ее из моих денег? — спокойно уточнила я.
— Ну да. Ты ведь не возражаешь? Ты, как я, Люси, — свободная душа. Ты не держишься за деньги.
И он долго еще продолжал в том же духе, а потом запел одну из песен Джона Леннона, переделывая слова, протягивая ко мне руки и строя гримасы. Время от времени он делал паузы, рассчитывая, что я засмеюсь. Мне было не смешно.
В прошлом я была бы тронута и очарована его пением. Я бы улыбнулась, назвала бы его ужасным человеком и простила бы его. Но не в этот раз.
Я ничего не сказала. Просто не могла. И я уже не сердилась на него. Мне было слишком стыдно за свою глупость, чтобы сердиться. Я не имела права сердиться.
Весь вечер был упражнением по игре в прятки: я прятала от себя собственные чувства И вдруг они вырвались на свет — больше невозможно было скрывать от себя, что я не удовлетворена происходящим.
У меня возникло ощущение, что со мной это уже было. Я быстро окинула свою жизнь мысленным взглядом и поняла: да, со мной это уже было. Со мной это случалось почти каждый день с моим отцом. Я давала ему деньги, ввергая себя в пучину финансового краха. Неудивительно, что вся сцена показалась такой знакомой.
Гас тоже постоянно обращался ко мне за деньгами. И до сегодняшнего дня еще не отдал мне ни пенни. Поначалу я была даже рада ссудить ему десятку-другую, считая, что тем самым я помогаю ему, что я нужна ему.
Осознание всего этого навалилось на меня невыносимой тяжестью. Я была дурой, полной идиоткой. Все знали это, кроме меня самой. Я была мягкотелой. Старая добрая Люси, она так нуждается в любви и добром слове, что готова заплатить за них. Она отдаст тебе все до последнего, потому что себя она ни в грош не ставит С Люси ты никогда не будешь голодным, даже если она сама будет недоедать. Ну и пусть! Кому до нее дело?