И корни этого контроля – в недоверии.
Мы сомневаемся, что ребёнок справится с задачей, выберет хороших друзей, будет правильно питаться в наше отсутствие и т. д.
А значит, мы ему не доверяем. Его вкусам, выборам, решениям.
Конечно, это вовсе не означает, что семилетнего мальчика надо отправить одного на метро к бабушке или десятилетней девочке позволить гулять с незнакомыми подростками.
Золотую середину между гиперопекой и не менее вредоносной, а порой и вовсе «экстремальной» вседозволенностью каждый родитель определяет сам, в зависимости от индивидуальных особенностей своего ребёнка и правил, принятых в семье.
Но одно несомненно: когда мы проявляем доверие к ребёнку, мы учим его доверять и другим людям, формируем оптимистичный взгляд на мир и веру в свои силы.
И наоборот: чем больше в воспитании контроля – а значит, и тревожности, – тем выше вероятность развития в ребёнке «комплекса бога», то есть завышенных ощущений личных привилегий и непогрешимости плюс желания контролировать весь мир.
В рассказе «Когда Любочка уехала» Стёпка переживает сложный опыт столкновения своих интересов с интересами друга. Обратите внимание, как папа поддерживает мальчика, не давая при этом оценки другим участникам ситуации, – и пробуждает в сыне доверие прежде всего к самому себе, самое целительное из всех.
Каждого из нас хоть раз в жизни, но обманывали… Например, дал друг слово – и не сдержал. Или кто-то из знакомых в лицо говорил одно, а за спиной другое…
Почему такое происходит? Потому что люди не роботы и порой ошибаются.
Но значит ли это, что все кругом обманщики? Конечно, нет.
Есть очень много людей, которые всегда говорят правду – им можно и нужно верить.
Если ты веришь, что человек поступит хорошо, а не плохо, значит, ты ему доверяешь. А если ты веришь в свои хорошие мысли и поступки, значит, ты доверяешь себе.
А ещё можно доверять миру. «Как это?» – спросишь ты.
Ну, например, предстоит тебе контрольная. Ты хорошо подготовился. Но всё-таки переживаешь.
А вдруг учитель будет не в духе? А вдруг вариант неудачный попадётся? А вдруг сосед будет отвлекать?
Если ты совсем не доверяешь миру, то всё это будет тебя сильно волновать.
Соседу, конечно, ещё можно сказать: «Не мешай!», а вот повлиять на учителя и на то, какой он выберет вариант, точно не получится.
Есть вещи, которые от нас не зависят и контролировать их нет смысла. Только тратишь время и силы зря. Тогда самое правильное – довериться миру. Сказать себе: «Всё будет хорошо. Я верю, что всё сложится удачно для меня».
В рассказе «Когда Любочка уехала» Стёпка пытается контролировать всех вокруг – и Любочку, и Мишку, и отношения между ними. Но ничего хорошего из этого не выходит. Прочитав рассказ, ты поймёшь, как доверие помогает в таких случаях перестать злиться и грустить, – и найти лучшее для себя решение.
Когда Любочка уехала
Всю дорогу с дачи Стёпка мечтал, как встретит Любочку. «Поедем на самокатах в парк! На площадку с большими качелями! Раскачаемся до неба! Чтоб аж голова кружилась!»
Степка представил, как он раскачивает качели сильно-сильно, Любочка визжит: «Ой, Стёпа, не надо! Мне страшно!», а он ей в ответ: «Не бойся, Любочка, я с тобой!»
От этих фантазий Стёпка разулыбался и немножко покраснел. Но при подъезде к дому передумал: «Нет, лучше сначала не в парк, а за мороженым… Сядем на лавочку, будем есть эскимо и болтать! А потом можно и в парк…»
Как только папа припарковался, Стёпка пулей выскочил из машины на площадку.
Но Любочки там не оказалось…
Гуляли и Светка, и Павлик, и Катюша. Анфиса Беленькая и маленькая Яна качались на качелях. Только Любочки нигде не было. И Мишки…
– А где же Любочка? – спросил Стёпка, и внутри у него похолодело.
Так бывает, когда испытываешь разочарование. То чувство, когда чего-то очень ждал, а оно не состоялось. Кто-то не пришёл, что-то не вышло, кого-то не застал…
– Любочка с Мишкой в парке, на великах катаются, – ответила Светка и надула пузырь из розовой жвачки.
Стёпкино разочарование потекло ледяной струйкой из горла в живот.
А в животе превратилось в колючую сосульку.
– Как это – в парке?.. – переспросил он растерянно.
– А вот так это! Взяли и уехали! – буркнула Катюша, явно недовольная.
Сосулька разочарования постепенно таяла. А на её месте, наоборот, потрескивало что-то тёплое, даже горячее, пожалуй, и вовсе раскалённое! Не прошло и минуты, как Стёпка ужасно разозлился. Злость полыхала внутри, как костёр. Уши у Стёпки покраснели, щеки, наоборот, побелели, а губы сжались в ниточку.
«С какой стати они уехали? Как посмели! Это всё Мишка виноват! Наверняка Любочка не хотела! А он её уговорил! Уж я-то его знаю! Прилипнет, не отвяжешься!» – Стёпка так разъярился, что готов был сейчас же мчаться в парк. Найти их во что бы то ни стало! Любочку забрать, а Мишке навалять! Нет, сначала он, конечно, ему всё выскажет, а уж потом наваляет! Но наваляет непременно! И как следует! Чтобы в следующий раз…
Но тут поток Стёпкиного гнева прервал радостный крик:
– Стёпа! Ты приехал!
И злость сразу отступила… Глаза у Любочки были желтее обычного. А бантики – белые-белые. Как будто две крошечные чайки сели на косички.
– Как хорошо, что ты вернулся! А я уж подумала, что не попрощаемся! Мне через два часа в аэропорт…
Любочка слезла с велика и протянула Стёпке крошечную шишку: с одной стороны она была зеленая, а с другой – тёмно-фиолетовая:
– Смотри, что я в парке нашла! Возьми на память!
Мишка насупился и ковырял ботинком землю.
А Стёпка улыбался и нюхал причудливую шишечку. Она пахла хвоей, землёй и немножко Любочкой – чем-то тёплым и ванильным. Злой костёр в Стёпкиной груди потух, а вместо него один за другим распускались огромные подсолнухи. Это расцветала радость.
– Спасибо! – сказал Стёпка и положил шишечку в карман. – А хочешь мороженого? Я угощаю!
– Конечно, хочу! – ответила Любочка, и они побежали за мороженым.
Правда, съесть его вдвоём на лавочке, как мечталось Стёпке, не смогли. Мишка всюду ходил за ними хвостом, норовил сесть поближе к Любочке, а на Стёпкины гневные взгляды отвечал не менее гневными.
Так они и переглядывались, пока Любочку не позвала мама.
– Ну всё, ребята, до новых встреч! – Любочка вскочила со скамейки и помахала мальчикам рукой. – Мне пора! Пишите эсэмэски!
– Я тебя провожу! – сказал Стёпка и вскочил следом.
Но в ту же секунду вскочил и Мишка со словами:
– Я тоже!
Этого Стёпка стерпеть уже не мог.
– Нет! Я один провожу!
Мишка сжал кулаки и покраснел.
– Это ещё почему?
– А потому!
– Почему это «потому»?
Стёпке так и хотелось крикнуть: «Потому что Любочка моя!» Но он сдержался и сказал:
– Потому что я первый с Любой подружился!
На что Мишка заявил:
– Ха! Ничего подобного! Мы в один день с ней познакомились!
А Любочка тем временем садилась в такси…
– Подожди! – крикнул Стёпка и побежал к шлагбауму. Но таксист уже тронулся, и только Любочкины бантики мелькнули в окне.
Стёпка провожал машину взглядом и чувствовал много всего сразу – и знакомого, и прежде неизвестного…
Неужели она уехала совсем? И когда же они снова встретятся?
В носу предательски щипало. Но расплакаться при Мишке – нееет, об этом и речи быть не может. Стёпка утёр нос рукавом и зашагал к подъезду.
Мишка преградил ему дорогу:
– Дай мне Любочкин номер!
От такой наглости у Стёпки аж колени подкосились.
– Ещё чего! И не подумаю!
Стёпка попытался обойти Мишку, но тот не отставал.
– Я не успел взять! Я хочу ей позвонить!
Подсолнухи внутри Стёпки завяли, как только Любочка уехала. А вот костёр злости разгорался с новой силой.
– А я-то тут при чём?!
– У тебя есть, я знаю!
Стёпка предпринял последнюю попытку обогнуть Мишку – и на этот раз преуспел, но Мишка тут же схватил его за куртку и крикнул:
– Дай номер, а не то подерёмся!
Стёпка терпеть не мог, когда его хватали за одежду. Костёр злости из обычного костра превратился в пламенное чудище.
– А ну отпусти! – взревел Стёпка и со всей силой оттолкнул Мишку от себя. – А номер не дам! И отстань от меня!
Развернувшись, Стёпка быстро зашагал к подъезду. Мишка бросил ему в спину палку, но промахнулся. Настроение у Стёпки было хуже некуда.
Весь вечер он думал о Любочке. Но стоило ему представить её жёлтые глаза, как рядом тут же вырисовывались глаза серые, с белёсыми ресницами – то ли дерзкие, то ли наглые – Мишкины глаза. Злость на Мишку никуда не делась, но к ней примешалось какое-то новое, ещё непонятное Стёпке чувство.
«Вообще-то он мой друг… Вернее, был моим другом! – размышлял Стёпка, лёжа в ванной. – Зачем он позвал Любочку в парк? Зачем к ней подлизывался, пока меня не было? Он же знал, что… что…»
Тут Стёпка забуксовал.
А что, собственно, должен был знать Мишка и откуда? Что Любочка ему, Стёпке, нравится? Что он звонил ей с дачи? Что он не хочет ни с кем эту дружбу делить? Но он, Стёпка, Мишке этого не говорил…
А вот Мишка, кстати, сразу показал, что Люба ему нравится. В первый же вечер…
Ощущение, ещё полчаса назад казавшееся непонятным, постепенно обретало черты. И черты эти Стёпке не нравились. С одного бока оно напоминало вину, с другого – стыд, и, как ни поверни, во рту от него становилось кисло.
«Но номер Любочкин я всё равно ему не дам! – решил Стёпка, ожесточённо чистя зубы. – Не дам – и точка! Не хочу Любочку ни с кем делить! Не хочу и не буду!»
Вечером Стёпка сам позвонил Любочке, но телефон оказался выключен.
Вконец расстроенный, Стёпка еле заснул.
На следующий день они с Мишкой пошли в школу по отдельности, хотя всегда ходили вместе. На первом же уроке Мишка пересел за другую парту. А посреди второго передал Стёпке записку: «Мне дала Любочкин номер Лариса! И я буду ей звонить и писать!» Под текстом Мишка нарисовал грозную рожу, весьма напоминавшую его собственную.