— Наш Поиск еще не закончен, дружище, — в конце концов сказал я Аккадис, отворачиваясь от чудовища с уродливыми челюстями.
— Прошло еще несколько месяцев, прежде чем я нашел зверя, достойного называться Великим, — завершил Лютер. Его взгляд стал отстраненным. Моргнув, Лютер снова уставился на Татразиила. — В итоге я вернулся в Альдурук с достойной добычей, как и обещал, позже был посвящен в рыцари Великим Магистром в утро своего совершеннолетия, а в полдень отправился к приемным родителям. И лишь намного позже, вновь встретившись с саром Эрегором, я понял истинную цель Поиска.
— Дай угадаю: теперь ты собираешься просветить и меня? — спросил Татразиил. — Полагаю, в этой запутанной истории есть какая-то мораль. Я спросил о Махии, а ты рассказал историю о звере в болоте.
— Но ты так и не спросил о Галасс…
— А, другой рыцарь? Что с ней?
— Не знаю, — печально ответил Лютер. — Она так и не пришла в Ангеликасту. Галасс могла погибнуть, или сдаться, или просто вернуться к себе в поселение, чтобы править, как желал ее отец. Развалины Серого Дома и призраки ее предков, несомненно, напугали ее больше, чем тот зверь со страшной пастью напугал меня.
— Это что, и есть урок? — Татразиил казался разочарованным. — Ты хочешь сказать, что настоящий враг кроется в нашем собственном сознании? Знаешь, я читал множество записей твоих прежних историй и понял, что ты всего лишь дешевый сказочник. Не лорд или колдун из калибанских сказаний, а обычный бард-голодранец!
Лютер рассмеялся.
— А я и не утверждаю обратное. Видимо, я объяснил свою точку зрения недостаточно ясно. Видишь ли, испытание не в том, сможешь ты убить опасного зверя или нет. Мой господин видел, как я владею всеми видами оружия, еще до того, как я ступил за ворота. Дело даже не в том, есть ли у человека мужество, выносливость и мудрость, чтобы продолжить Поиск. Некоторые из Поисков вообще длились несколько дней.
Скептицизм на лице Татразиила сменился настороженностью; глаза повелителя Темных Ангелов сузились.
— Испытание состоит в том, чтобы покинуть замок, — заключил Верховный Великий Магистр. — Отказаться от всего, что имеешь, и начать все сначала, с нуля.
Лютер кивнул и улыбнулся.
— Ты — лучший слушатель, чем большинство твоих предшественников.
Татразиил молчал несколько минут, за время которых Лютер налил себе еще воды из кувшина.
— Узы родного очага ограничивают нас, — вполголоса пробормотал Татразиил. — Семьи только отвлекают. Если мы желаем свершить то, что должны, то не можем влачить за собой то, с чем рождены. Быть Темным Ангелом — это и начало, и конец одновременно.
Лютер нахмурился, прислушавшись к словам собеседника. Его дурные предчувствия росли по мере того, как Татразиил говорил.
— Ты не понял, — возразил Лютер. — Я имею в виду, что вы должны оставить позади все прошлое! Легион не может стать тем, чем должен, если не начнет все заново.
— В самом деле! — воскликнул Татразиил. — Когда последний из Падших раскается, мы навсегда закроем эту главу древней истории. А значит, сейчас мы должны посвятить себя охоте на них как никогда раньше. Наши прошлые жизни, то место, откуда мы пришли, — они ничего не значат. Калибан исчез, и нет другого дома, кроме Скалы.
Лютер застонал и покачал головой, но прежде чем он успел возразить, Татразиил направился к двери.
— Нет! Только не стазис! — взмолился Лютер, бросаясь вслед за космодесантником, но тот остался глух к его мольбам. Дверь захлопнулась.
ИСТОРИЯ ОБ ОХОТЕ
Татразиил больше не появлялся, но один за другим приходили другие. Аматиил, Дуремис, Хазраил, Лирис, Аназиил… Лютер был как можно внимательнее к каждому из Верховных Великих Магистров, изучая их манеры, антипатии и склонности. Он старался вовлекать их в разговор, учиться у них так же, как они учились у него. Это давалось Лютеру не без труда, потому что его разум даже в стазисе не переставал бредить, пусть и несколько заторможенно. Видения возникали от случая к случаю, но Лютер научился распознавать признаки их неминуемого прихода. Высвобождение из стазиса нередко вызывало краткие галлюцинации, из-за этого Лютер часто впадал в прострацию, как ни пытался он оставаться во время допросов в сознании и удержать ясность ума.
И каждый раз тюремщики допытывались насчет его последователей. Тех, кого они называли Падшими. Он старался помочь, как мог, предоставляя разрозненные сведения о них из неконтролируемого потока образов будущего. Некоторых Падших он помнил по именам со времен Калибана, но весьма смутно представлял, где они теперь, а тем более — каковы их нынешние планы.
Десятилетие за десятилетием, век за веком жизнь Лютера продолжалась короткими вспышками; он старался узнавать от своих мучителей о происходящем в Галактике за пределами его камеры. Со временем все слилось в бесконечную историю упадка, краткого возрождения, кризиса и новых войн. Лютер задавался вопросом, не кажется ли ему это из-за того, что к нему обращаются лишь в случае необходимости, но одно он знал точно — какими бы ни были планы Императора относительно будущего Империума, они определенно пошли наперекосяк тысячи лет назад.
То, как космодесантники говорили об Императоре, сбивало с толку еще больше. Они почитали Его как всемогущее существо, но в то же время говорили о какой-то Его жертве, будто Он уже умер. С каждым поколением Темных Ангелов становилось ясно, что хватка слепой традиции крепнет, а разум и просвещение Имперской Истины больше не существуют даже в отдаленных воспоминаниях; в лучшем случае они изредка проявлялись, правда, в очень искаженном виде, в мышлении Верховных Великих Магистров.
Лютеру иногда удавалось предупредить их о надвигающейся угрозе, но в большинстве случаев Темным Ангелам трудно было что-то предпринять, опираясь на мимолетные проблески в сознании полубезумного старика: то демагог, который вот-вот разожжет пламя войны, то надвигающийся откуда-то флот ксеносов. Магистры ни разу не поблагодарили, хотя Лютер изо всех сил старался ответить на их вопросы. Во время допросов они всегда исходили из ложного представления, будто Падшие до сих пор действуют по какому-то великому плану, разработанному Лютером в последние дни существования Ордена. Как ни пытался он разубедить своих мучителей, его всякий раз обвиняли в обмане.
Серая полоса образов, расспросов и боли прервалась с Аназиилом… или, скорее, с Ориасом, потому как это был первый раз, когда Темный Ангел пришел к нему с кем-то, кроме Смотрящих-во-Тьме. Лютер так поразился, что ему показалось, будто его разум окончательно помутился и застрял между настоящим и каким-то вариантом будущего.
— Прошу прощения, магистр Аназиил, но, похоже, сегодня я сам не свой, — опередил Аназиила Лютер, когда тошнота из-за отключения стазиса немного прошла. Он потер глаза и прищурился, вглядываясь в силуэт второго космодесантника. — Кажется, у меня опять временное смещение.
— Это Великий Магистр Ориас, — объяснил Аназиил. — Мой лучший капитан, а в скором будущем — и Магистр Ордена.
— Я… — Лютер не знал, что и думать. — Надо же, меня еще никогда не представляли преемнику. Насколько я помню, с поста Верховного Великого Магистра нельзя уйти просто так. От него, позвольте напомнить, освобождает только смерть.
— Не Верховного Великого Магистра, — спокойно произнес Ориас, подходя ближе. Он выглядел старше Аназиила; седая борода была коротко подстрижена, а волосы — зачесаны назад и убраны лентой. — Просто Великого Магистра. Мне предстоит возглавить новый Орден — Апостолов Калибана. Аназиил считает, что для решения определенных задач мне следует знать о вашем существовании, хоть я и буду первым и последним в своем Ордене, кто о нем узнает.
— Похоже, я должен быть польщен, — рассмеялся Лютер. — Вот уж не подозревал, что я такая важная персона!
— Ты — наша самая мрачная тайна, Лютер, — веско сказал Аназиил. — Только благодаря дневникам Верховных Великих Магистров и указаниям Смотрящих о тебе хоть кто-то знает. И только один мог хранить это знание.
— До этого момента, как я понимаю, — спросил Лютер. — Что же изменилось?
— Ничего, в том-то и дело, — ответил Аназиил. — Мы преследуем Падших. Одних мы ловим, другие ускользают. Некоторые раскаиваются, но многие — нет. Мы раскрываем их планы и извлекаем секреты, однако до сих пор так и не выяснили, что они замышляют.
— Со дня гибели Калибана прошло семь тысяч лет, — печально произнес Ориас. — А Падших все больше и больше.
— В Ордене Калибана состояло более тридцати тысяч космодесантников, — сказал Лютер. — И судя по тому, что я слышал, они рассеялись не только в пространстве, но и во времени, как и мои мысли. Последние из Падших могут вернуться только через семь тысяч лет.
— Вот почему нам жизненно необходима новая, более четкая стратегия, — сказал Аназиил. — Мы не можем просто откликаться на вызовы, нам нужно самим искать врага.
— А, так это твоя задача? — Лютер посмотрел на Ориаса. — Охотничьи псы? И вы собираетесь создать орден ради этого?
— Нет, выслеживанием Падших будут заниматься все Темные Ангелы и все наши наследники, — ответил Аназиил. — Это священная миссия, выходящая за рамки одного ордена. Апостолы Калибана сыграют особую роль в дополнение к своим обязанностям перед Империумом.
— Мы собираемся выследить и захватить Сайфера, — заявил Ориас — на взгляд Лютера, с большей уверенностью, чем следовало бы. — Твои слова больше не останутся без внимания, Лютер. Мы больше не считаем тебя архитектором планов Падших.
— По-вашему, это лорд Сайфер? — с усмешкой спросил Лютер.
— В какой-то степени. Насколько это вообще возможно. Сайфер знает больше, чем любой Падший, — начал Ориас. — Он их разыскивает. Он пересекался с сотнями, тысячами Падших. Иногда он был один, иногда — с союзниками, кого-то вербовал, кому-то помогал советами…
— Допросить Сайфера было бы гораздо полезнее, чем тебя, — сказал Аназиил.
— Так вы собираетесь полностью посвятить себя охоте? — Лютер со вздохом посмотрел на Ориаса. — Я ра