Люций: Безупречный клинок — страница 10 из 50

— Торжестве, — повторил Красный Центурион, оглядываясь на сражение. Что бы ни являлось причиной апатии воина, она раздражала Люция.

Он сжал кулак, ощущая холодное покалывание на кончиках пальцев. Действие амброзии Чезаре ослабевало. Он почувствовал, как острая ясность мира вокруг тускнеет. Голоса в голове становились всё громче, жужжали, словно шевелящийся рой саранчи. Он не хотел торопиться, чтобы насладиться моментом, но иного пути не было. Он должен был убить этого Красного Центуриона здесь и сейчас.

— Именно, — Люций размотал плеть, позволив её кончику извиваться рядом со своим сабатоном, — торжестве твоих последних мгновений перед тем, как псы Бога Войны, которого ты так обожаешь, проведут остаток вечности, испражняясь твоей душой.

Пожиратель Миров вздохнул, и этот вздох являлся чем–то средним между смехом и рычанием. Звук превратился в осиное жужжание, пройдя сквозь решетку шлема. Воин активировал руну на рукояти топора. Двигатель оружия ожил, источая ленты черного дыма, в тот момент, когда двойные ряды мономолекулярных зубьев пережевывали воздух в противоположных направлениях. Всё для того, чтобы лучше разрывать плоть. Несмотря на то, что воины XII легиона были варварами, Люций признавал, что им не было равных в создании эффективного оружия.

— Я слышал, что ты умер, — начал Пожиратель Миров, — на Селпсисе.

— Да, — усмехнулся Люций. — А потом на Донтуле, на рифе Форранж и в дюжине других мест, названия которых мне уже и не вспомнить.

— Похоже, тебе не терпится, — тихо ответил Красный Центурион, в очередной раз направив нефритовые линзы в сторону Люция, — умереть прямо сейчас на этом мире.

Люций осклабился.

— Оу, ну я бы не стал об этом так беспокоиться, кузен.

Они двинулись по кругу. Люций делал широкие шаги, помахивая мечом с небрежным изяществом.

Взглядом он поедал все действия Центуриона: то, как он методично перемещал сабатоны, распределяя вес на обе ноги, то, как он наклонялся, как дышал и, конечно же, его реакцию. Еще не скрестив мечи, Люций знал, что его противник был хорош так же, как о нем говорили. Воин продолжал оставаться в обороне, не позволяя мечнику вывести его из равновесия. Он двигался с таким спокойствием и осторожностью, что Люций начал сомневаться в том, что его враг один из Пожирателей Миров.

Мысль об этом продлилась меньше секунды.

Раздался рёв, вырывающийся из глубин бочкообразной груди воина, и Красный Центурион прыгнул на Люция. Удар плети по рукояти цепного топора лишил оружие инерции, и Люций уклонился от визжащих зубьев, одновременно потянув лезвие топора вниз кончиком клинка. Жестокий ответный удар, и топор обрушился на лезвие меча, Люций упивался дрожью, вцепившейся в плечо, прежде чем увернуться.

Красный Центурион не давал Люцию отойти ни на шаг. Он двигался только вперед, тесня мечника рубящими ударами и размашистыми порезами. Люций уворачивался от череды ударов, поднимая меч только тогда, когда другого выбора не было. Сломанные, притупленные зубья цепного топора стучали по обугленной поверхности его доспеха после каждой стычки.

Люций засиял. Красный Центурион оказался настоящим противником. Прошло столько времени с тех пор, как нечто столь же вызывающее стояло на пути Вечного, вдохновляя использовать те навыки, в которых он отказывал отбросам, частенько противостоявшим Когорте Назики. Он действительно сожалел о том, что не убил этого воина тогда, на Скалатраксе, чтобы погреться в лучах обожания своего легиона. Но этого не произошло, и пути назад после того, что свершилось на тех ледяных полях, не было.

Яростный удар, нацеленный прямо в горло Люция, заставил отступить на шаг назад. Он взмахнул плетью и намотал её на топор, после чего потянул оружие вниз. Красный Центурион подался вперед для удара, тем самым заставив Люция изогнуться и увернуться от атаки.

Меч ударил по темно-красному бронзовому гребню шлема Центуриона, сделанного во имя бога войны и крови, и срезал его в фонтане искр. Обратным взмахом Люций разрезал пучки волокон на шее Пожирателя Миров. Из–под шлема вырвался рёв, и воин вскинул свой топор, направив вращающиеся зубья к животу Люция.

Люций блокировал удар своим мечом, и искры осыпали обоих бойцов, когда цепные зубья разорвали лезвие клинка. Удар головой на миг оглушил Люция, и он едва успел уклониться от атаки сверху, нацеленной прямо в макушку.

Люций нанес удар в ответ в область шеи, но Пожиратель Миров блокировал его наручем, отведя лезвие в сторону, и оттолкнул Вечного назад.

Поднялась пыльная буря, окружая их густыми клубами жгучего песка. В эфирном шквале двое воинов превратились в размытые очертания, их тела то и дело просвечивались в эпицентре бури, сталкиваясь, словно две волны багрового и лилового цветов. Люций жадно вдыхал песок, хлещущий по шрамам обнаженной плоти лица. Пожиратель Миров занес цепной топор и размахивал им сквозь бурю каждый раз, как только замечал слабый след мечника.

От видимого спокойствия Красного Центуриона не осталось и следа. Он потерялся в песне Гвоздей Мясника. Имплантаты врезались в его мозг, используя боль как механизм для запуска ярости берсеркера. Даже сквозь бушующий ветер Люций смог разглядеть тики и дрожь, безудержно пробегающие по противнику. Он услышал, как скрипнула рукоять топора предводителя Пожирателей Миров, когда тот сдавил её достаточно сильно, чтобы оставить вмятины в железе. Точно так же, как буря затмила зрение Красного Центуриона, ярость затуманила его разум, подавив все остальные эмоции приливом жажды крови.

Именно в этот момент Люций и напал.

Вечный рванулся вперед, размахивая мечом быстрее, чем мог заметить глаз. Он рубил, колол и растворялся в буре вокруг Центуриона подобно фиолетовому пятну. Меч сверкал яркими вспышками, словно бриллианты на солнце, глубоко проникая в броню Пожирателя Миров. Искры коротко освещали поединок, осыпаясь из раскалывающихся керамитовых доспехов.

Удар по опорной ноге оттолкнул Пожирателя Миров. Другой удар сзади под то же колено заставил его рухнуть. Красный Центурион вслепую взмахнул топором, словно факелом, рассекающим тьму, описав вокруг себя дугу. Люций пронесся мимо, и топор с грохотом упал на землю вместе с рукой.

Пыль внутри бури вспыхнула, как расплавленное золото, в том месте, где пролилась кровь Центуриона. Песчинки кружились в воздухе подобно вытянутым роям светлячков, прежде чем осесть на корпус корабля, где они постепенно почернели и превратились в пепел. Пожиратель Миров вытащил короткий гладий из ножен, пристегнутых к голени, и уже было собрался приподняться, но острие меча появилось у него прямо под челюстью.

— Забавно развлеклись, — промурлыкал Люций, прижимая меч к поддоспешнику, неспособному защитить горло Красного Центуриона. Разноцветные полосы вились вокруг серебряного лезвия клинка посреди воющей бури, но не касались его перламутровой поверхности. — Благодарю тебя, кузен. Я буду упиваться выражением лиц орды твоих дворняг, когда брошу эту голову к их ногам.

Время пришло. Момент, который случался много раз прежде. Люций стоял над поверженным врагом с буйной триумфальной улыбкой, искажающей изрезанное лицо. Простой взмах запястьем, небольшое усилие — и голова предводителя группировки XII легиона скатится с плеч. Люций легко поймал бы голову в руку и поднял её высоко над битвой внизу, чтобы его последователи смогли восхититься, а враги впали в отчаяние. Он будет испытывать равное наслаждение как от одного, так и от другого.

Люций провёл языком по зубам, упиваясь моментом, и вывернул запястье. Лезвие не сдвинулось. Оно так и осталось на горле Пожирателя Миров, не разрезав его. Не было ни священного последнего вздоха, когда показываются дыхательные пути и артерии, не было и трансцендентных звуков раздираемой плоти в момент отделения головы от шеи.

Улыбка Люция превратилась в презрительную усмешку. Брови нахмурились, губы исказил гнев в тот момент, когда он попытался взять под контроль свою руку с мечом. Но конечность сопротивлялась, отказываясь двигаться.

Дрожь и онемение расцвели на кончиках пальцев, спиралью поднимаясь вверх по руке, когда та восстала против него. Мечник зарычал, отпустив плеть так, чтобы она свободно повисла, и зажал запястье другой рукой. Мышцы руки с мечом сжались так крепко, что сухожилия натянулись и стиснули кости в сокрушающем захвате.

Вонь, похожая на запах сгоревших волос, прокатилась по нёбу Люция и заполнила ноздри. Его обзор сузился, он видел, как всё впереди растягивается в длинный коридор, медленно заполняющийся маслянистой водой. Звук затих и сменился пронзительным звоном, от которого барабанные перепонки затрепетали — это был нарастающий крик толпы плененных в его разуме убийц. От головокружения он потерял равновесие.

И тут Люция словно ударило ледяным молотом — мир вокруг снова стал четким. Вздох вырвался из грудной клетки, когда гладий Красного Центуриона ударил его в бок. Широкое бронзовое лезвие вошло в тело по самую рукоять, пронзив броню и черный панцирь, пройдя под сросшейся грудной клеткой Люция, чтобы разорвать внутренние органы. Пожиратель Миров выдернул оружие, и жирный, черный ихор хлынул на фиолетовый доспех неровными пузырящимися струями.

Люций отшатнулся, рука всё еще не слушалась. Наружная поверхность «Бойцовой псины» задребезжала под его ногами. Перекошенные лица, выныривающие из–под доспехов, вопили в ужасном диссонансе, наполняя уши и разум синкопами[1] криков.

Яростная буря закружилась вокруг Люция и разнеслась по демоническому миру взрывной волной. Тектонические толчки сбили с ног тех, кто еще сражался. Рвы по всей земле раскалывались, словно зияющие клыкастые рты, заглатывая воинов в бездонные пропасти.

С задыхающимся шипением Люцию удалось наконец–то восстановить контроль над своей рукой. Он опустил меч и услышал звук рвущегося металла, доносящийся снизу. Обшивка корпуса треснула, издав металлический гул, когда неестественные природные силы разорвали её. Разбитый корабль раскололся на части, и перед Люцием разверзлась зияющая бездна.