Муж удивленно вытаращил глаза.
– Таня, ты что несешь, Ленка у нас красавица, на нее взрослые мужики заглядываются. А тут притащила мальчишку, молоко на губах не обсохло. О нем говорить время только терять. Тем более, он еще хулиганить начал не по-детски. Валерку Устинова изуродовал. Вчера видел парня, страшно смотреть, какой носяра у него теперь, – возмущенно выдал он.
– Послушай, Миша, ты хоть и участковый, а ничего не понимаешь, – начала злиться Татьяна Григорьевна. – Кто там из взрослых на Лену заглядывается? Да они все алкаши конченые, а твой Валера разве лучше, да по нему тюрьма давно плачет. Подумаешь, Лена на два года старше. Ты видел, как парень на нее смотрит? Эх, ты так на меня никогда не смотрел!
– Да ну вас, баб, – муж устало махнул рукой. – Вечно вы о своем долдоните. Только и слышишь от вас: кто на ком женился да кто с кем развелся. Пацану в этом году только пятнадцать стукнет, а ты уже его женить собралась. Угомонись, старая! Ленке и ему еще учиться и учиться. А я завтра с Санычем переговорю, чтобы с сыном беседу провел, а то мало ли что. Думаем, малой, малой, а инструмент, может, у него уже будь здоров. Нам самим еще надо детей поднимать.
– Тьфу на тебя, старый дурак, – сказала Татьяна Григорьевна и ушла с кухни в общую комнату.
В фойе кинотеатра толпился народ. Петров с Леной пришли одними из первых и сейчас сидели на диване и оживленно болтали. Неожиданно на его плечо опустилась тяжелая рука. Подняв глаза, Саша увидел плотного, небритого мужчину, неприязненно смотревшего на него.
– Пацан, тебе не в падлу сидеть, когда взрослые стоят? – сказал тот, распространяя аромат перегара. Сказав это, он легко сдернул Сашу с дивана, и тот плюхнулся на пол.
Стоявшие рядом люди сделали вид, что ничего не произошло. Подумаешь, взрослый поучил мальчишку вежливости. Ленка вжалась в спинку дивана и с ужасом смотрела на мужика. Тот в это время предлагал сесть на освободившееся место своей спутнице, улыбавшейся ему беззубым ртом.
Петров легко вскочил на ноги и пробурчал:
– Можно было просто вежливо попросить, я бы и так уступил место.
– Хулиганьё! – заорал мужчина. – Ты еще грубишь, нажрался винища и взрослым грубишь. Ну, сейчас ты у меня получишь!
Он широко размахнулся и в этот момент получил короткий удар в лицо.
Сашка стоял, шипя от боли. Он здорово ушиб костяшки о скулу алкаша. Сейчас тот лежал на полу, а его поддатая подруга дико орала, пытаясь привести приятеля в чувство. Но как только рядом появился милиционер, она резко замолчала.
Глава восьмая
Кабинет директора кинотеатра не впечатлял. Обшарпанные стены, старый письменный стол с пишущей машинкой и несколько стульев. За столом сидел сейчас молодой сержант милиции и строго взирал на стоящих перед ним драчунов. По виду алкаша, затеявшего ссору, было понятно, что тот уже горько сожалеет о своем поступке. Зато его подруга материлась от души, не давая никому вставить слово.
– Гражданка Панова! – крикнул наконец милиционер. – Прекратите ругаться, или сядете на пятнадцать суток.
Панова особо не испугалась, но громкость крика убавила.
– Так, так, – задумчиво продолжил мент, крутя в руках потрепанную бумажку. – Значит, гражданин Булыгин Николай Владимирович, вы всего неделю как вышли из мест лишения свободы и уже нарушаете общественный порядок. Нехорошо.
– Так это, начальник, понимаешь, шкет меня разозлил, – начал неуклюже оправдываться собеседник. – Взрослые люди рядом стоят, женщина в возрасте, – показал он рукой на свою спутницу. – А этот даже глазом не ведет, вместо того чтобы ей место уступить, со своей кралей воркует.
– Ты это кого старухой обозвал? – неожиданно завелась его подруга. – Да мне всего двадцать пять недавно исполнилось. Ах ты сучок! Курва тюремная! – с этими словами она вцепилась ногтями ему в лицо.
Лена вместе с Сашкой, стоявшим рядом, шарахнулись от сладкой парочки в сторону.
– Прекратить, – закричал милиционер, но остановить оскорбленную до глубины души Зинку Панову было затруднительно.
Когда ее все же отодрали от Булыгина, лицо у того было исполосовано кровавыми следами от ногтей.
«Не повезло мужику, – неожиданно шевельнулось сочувствие в душе у Саши. – Сначала в челюсть получил, а сейчас еще рожу ободрали».
Успокоив взрослых, вспотевший милиционер обратил свое внимание на подростков.
– Ну, а вы что скажете, школьники? – укоризненно произнес он. – С такого возраста руки распускать – не стыдно? Вроде из пионерского возраста еще не вышли?
– Лев Эдуардович, Саша не виноват, эти пьяницы первые начали, – с жаром принялась объяснять Лена.
– Миронова, помолчи, – ответил милиционер. – Я твоего приятеля спрашиваю.
Сержант Сидоров после армии работал в милиции первый год. Но даже этого опыта ему хватало, чтобы понять, мальчишка, нокаутировавший Булыгина, ведет себя необычно. Вот и сейчас насмешливо улыбается, нисколько не беспокоясь, что попал в неприятную историю. Другой школьник на его месте рыдал бы горючими слезами и признавался во всех своих шалостях.
– Товарищ сержант, понимаете, мужчина хотел меня ударить, поэтому пришлось сделать это первым, – спокойно объяснил парень. – Иначе я бы сейчас был в больнице, а не здесь. Вы гляньте, какие у него кулаки.
Булыгин, слушавший эти слова, тоже глянул на свои пудовые кулаки в наколках и удовлетворенно улыбнулся, на секунду забыв о своих травмах. Лев Эдуардович покосился на него и в который раз удивился, как тощий нескладный подросток смог с одного удара отправить на пол известного всей милиции города драчуна и дебошира, отсидевшего два года в колонии.
«Действительно, повезло пацану, если бы Колька первым ударил, трындец ему бы пришел», – констатировал в уме сержант.
Петров же продолжил говорить:
– Товарищ милиционер, может, отпустите нас, через пару минут фильм начнется, а то билеты зря пропадут.
– Ладно, идите, – буркнул Сидоров. – И ты, Петров, смотри, это уже второй звоночек, третий если будет, мы тебя на учет в комнату милиции поставим как драчуна. А с вами я разговор не закончил, – повернулся он к почти протрезвевшей парочке.
На свои места Петров с Леной попали, когда уже заканчивался киножурнал «Фитиль».
Лена с момента, как они вышли из кабинета, не сказала ни слова. Но Саша чувствовал, что ее все еще трясет от переживаний. Он успокаивающе взял ее руку и осторожно пожал ледяные пальчики. Девочка неожиданно всхлипнула.
– Я с тобой все время в неприятности попадаю, – шепнула она. – Две недели назад на катке, сегодня в кино. Папе завтра все расскажут, опять ругаться будет.
– Разве это неприятности, – так же тихо ответил Саша. – Это так, мелочи жизни.
Он осторожно, носовым платком, вытер у нее слезинки. На этот поступок сзади немедленно донесся комментарий.
– Хи-хи, нежности телячьи.
Саша, обернувшись, увидел двух одноклассников и украдкой показал им кулак. Те сразу заткнулись. Зато старушка, сидевшая рядом, пронзительно зашипела на них, требуя тишины.
Фильм Петрову показался пресным. В его воспоминаниях он был гораздо интересней.
«Да, действительно, – уныло думал он. – В одну и ту же реку дважды не войти. Как теперь жить? Книги прочитаны, песни прослушаны. Кинофильмы просмотрены. Вон Ленка глаз не может оторвать от экрана, ногтями мне всю ладонь исковыряла, а мне тоска, скучно, хоть ты тресни».
Тем не менее о своей задаче Саша не забывал, и вскоре его рука скользнула Лене под куртку и уютно устроилась на тонкой шерстяной кофте. Девочка вздрогнула, но ничего не сказала. Однако после того как его ладонь попыталась сдвинуться ниже, она смущенно прошептала:
– Саша, пожалуйста, не надо.
«Не надо так не надо, – мысленно согласился Сашка. – Торопиться некуда, все еще впереди».
Тем не менее руку он убрал ближе к концу фильма, после того как та совсем затекла от неудобного положения.
Когда они вышли на улицу, Лена, пунцовая от переживаний, требовательно спросила:
– Петров, зачем ты это делал?
– Что это? – притворился тот валенком.
– Ты сам знаешь, что.
– Не знаю.
– Не притворяйся, прекрасно знаешь.
– Да не знаю я ничего!
– Ты меня щупал и куда нельзя руку запускал!
Петров улыбнулся.
– Ничего я такого не делал, не сочиняй, – начал отказываться он. – Просто положил руку, и все. Ладно, давай, я тебя провожу. И надо домой бежать. Время – одиннадцатый час, мама уже все глаза проглядела, наверное.
– Ну, пошли, – легко согласилась спутница и добавила: – Странный ты, Саша, ведешь себя так… вроде и не семиклассник вовсе.
Те несколько минут, что они шли до Лениного дома, Петров пытался понять, что хотела сказать его спутница.
«Может, намекала, что я робко действовал, или наоборот – слишком нахально? Да, женщину понять очень сложно, даже если ей всего шестнадцатый год».
Так и не придя к какому-либо выводу, он распрощался с девочкой и легкой рысцой побежал в сторону дома.
Утром не успел он сесть за парту, как Сережка Егоров, примостившись рядом, возбужденно заговорил:
– Ну ты, Пеша, вообще даешь! Вся школа уже гудит. Говорят, ты Булыгу прямо в кинотеатре отпинал. А потом вас всех мусора замели.
– Ничего я его не пинал, – начал отказываться Петров от незаслуженной славы. – Один раз только дал в ухо.
Однако это признание вызвало еще больше восхищенной зависти в Сережкиных глазах.
– Да ладно, Федька Кротов уже все рассказал. Они со Славкой Харьковским все видели, как Булыга тебя с дивана скинул и как ты его уронил, а потом ногами бил. И как потом тебя за шиворот в кабинет директора волокли, – заявил он.
Дальнейшему разговору помешали звонок и шагнувший в двери учитель истории.
Однако в течение всего урока Петров буквально спиной чувствовал любопытные взгляды одноклассников, горевших желанием уз- нать, что же произошло вчера вечером в кино- театре.
Желания доказывать им, что никого ногами он не бил и за шиворот его никто не тащил, не было никакого. Поэтому он радовался, что бойкот в отношении него все еще действовал.