На переменах стало ясно, что в школе действительно известно о вчерашних событиях. Мальчишеские компании предупредительно расступались, когда он проходил. А в буфете его пропустили без очереди.
Строить из себя скромника Петров не собирался, а потому спокойно взял себе сок с пирожком и уселся за стол.
«Боже мой, как когда-то я мечтал о таком, – думал он печально. – И вот, мечты сбываются, а мне невесело. Ладно, будем жить и думать, как сделать жизнь веселей. А сейчас надо идти на физкультуру».
Однако урок начался с того, что Валентина Степановна, учительница физкультуры, крупная, даже толстая тетка пригласила его в кладовку, где посадила на кучу баскетбольных мячей, лежащих в сетке, села напротив и заявила:
– Петров, ты бессовестный человек!
– Почему? – удивился тот.
– Как это почему? В следующий выходной у нас лыжные соревнования на первенство школ города, а ты еще не в команде.
– Так от нашего класса Витя Васильев выступает. Вы же его сами выбрали, – сообщил Саша.
– Мало ли что я выбрала, а сейчас говорю, ты тоже пойдешь на соревнования, – без тени смущения ответила учительница.
«Понятно, дошли сведения о моих успехах», – сообразил Петров.
– Так я не против, можете меня вписать в заявку, – сообщил он.
– Вот и лады, – обрадовалась Валентина Степановна. – Готовься, побежишь «пятерку» вместе с Васильевым. На «десятку» у нас Фролов и Курганов заявлены.
Когда на построении Саша привычно встал четвертым в шеренге, учительница, удивленно дунув в свисток, сказала:
– Я вроде бы просила всех по росту встать.
Парни недоуменно оглядели друг друга.
– Петров, – крикнула Валентина Степановна, – встань-ка первым!
«Ничего не понимаю! – ошеломленно размышлял Саша, – за два месяца я всех парней перерос. В той жизни такого не было – я так и остался третьим. А сейчас я даже выше Филимонова. Неужели тело растет быстрей из-за того, что в нем взрослое сознание?»
Действительно, как-то незаметно за пару месяцев он перерос сверстников. Недаром Клавдия Васильевна озабоченно вздыхала по утрам, глядя на укорачивающиеся рукава его школьной куртки.
Вечером, добираясь домой на непослушных ногах после второй тренировки, Петров размышлял, что пять часов на лыжах многовато для ученика седьмого класса. Ведь от школьной физкультуры его никто не освобождал. Хотя физкультура отличалась от тренировки, как небо и земля, но все-таки полтора часа на улице пришлось провести. С Мироновой на тренировке поговорить не удалось. Настроение у нее было плохое, она даже успела за несколько минут поругаться со своей подружкой.
«Наверняка перед тренировкой папаня ей пистон вставил, – подумал Сашка. – Ему утром сразу доложили о драке в кинотеатре и что там его дочка засветилась. Пожалуй, в ближайшее время у них лучше не появляться».
Тем не менее Ленкины лыжи он смазал, под многозначительные переглядывания девчонок.
Отец уже знал о предстоящих соревнованиях, ведь все лыжницы школы были его ученицами. Хотя особого интереса у него эти соревнования не вызывали. Для него они были как самодеятельность в сравнении с профессионализмом. Но все же он собирался там присутствовать, чтобы подбодрить своих учениц.
Погода в воскресный мартовский день удалась. Яркое солнце, мороз около десяти градусов и безветрие создавали праздничное настроение. Громкоговоритель на крыше школы играл бодрые марши, а школьные команды под эту музыку готовились к стартам.
Петров интенсивно растирал лыжи, не обращая внимания на завистливые взгляды, бросаемые на его «Эстонию». Да, батя слово сдержал, лыжи у него теперь были нормальные. Но Петр Александрович знал, чем еще поманить сына. В кладовке у него висели лыжи «Ярвинен» ручной работы.
– Когда первый разряд получишь, подарю, – сказал он Сашке в один из дней.
Волнения не было абсолютно. Зато Витька Васильев явно нервничал. Он периодически разглядывал соперников и сообщал с горечью Сашке, кто еще из приличных гонщиков будет сегодня на трассе.
Лица вокруг были в основном знакомые. Удивительного в этом ничего не было, в двухсоттысячном городе на лыжи вставали почти все жители, но заниматься ими профессионально мечтало значительно меньше.
Ленка Миронова тоже не волновалась, она весело смеялась, разговаривая с незнакомой девчонкой, видимо из другой школы. У нее, если не случится ничего чрезвычайного, первое место уже в кармане.
По жребию Сашке выпало стартовать четвертым. Когда он начал движение, спина выехавшего перед ним лыжника уже скрывалась в лесном массиве.
Интенсивно разогнавшись, он попер по лыжне в выбранном темпе. Губы привычно шептали знакомую песню, выдох легким паром вылетал изо рта. Через несколько минут он догнал идущего впереди лыжника и обошел его, как стоячего. Прошло еще несколько минут, и он догнал сразу двух парней, бегущих в паре. Лыжню те не уступали, и обогнать их удалось только на подъеме. Почти сразу лес закончился, и трасса вышла на вырубки. Снег, сверкающий под весенним солнцем, слепил глаза, а легкий ветерок поддувал под легкое трико. Теперь Петрову нужно было соревноваться только с собой. Он шел первым и надеялся, что так будет до финиша. Мысленно он прикинул, что половина дистанции уже позади и через километр можно ускориться. Впереди его ждал длинный тягун, на котором и надо было начать ускорение.
Пройдя вырубки, Александр снова нырнул в лес и понесся к финишу. Когда он выскочил из леса, на финише возник легкий переполох, видимо никто не ожидал, что с «пятерки» так быстро кто-то приедет.
Когда он пересек линию финиша и резко затормозил, к нему подбежал отец и закричал:
– Сашка, да ты молодец! Вышел из шестнадцати минут. С ума сойти, и это в седьмом классе!
– Да ладно, пап, – буркнул Петров. – Посмотрим, как другие пройдут дистанцию. Катуха сегодня классная, да и трасса легковата, подъемов почти нет.
Отец согласно кивнул.
– Все так, сын, но бежал ты сегодня отлично!
Через полчаса Петр Александрович ходил гоголем. Все первые места в возрастных группах заняли его ученицы. И к тому же первое место на дистанции пять километров занял его сын, от которого он таких побед не ждал.
– Ну что, идем домой, – обратился он к Саше. Тот, однако, замялся, поглядывая в сторону компании девчонок, среди которых была и Лена.
– Понятно, – заключил батя, – ладно, давай лыжи, я домой их отнесу. Да, вот, держи, пригодится, мороженым угостишь девушку.
Он неловко сунул в руку сына синюю бумажку. Увидев его вопросительные глаза, добавил:
– Не переживай, мама не в курсе, это, так сказать, НЗ.
«Неплохо, – подумал Саша, – в прошлой жизни батя так деньгами не разбрасывался, правда и я так на лыжах не бегал. Так что сейчас мы с Ленкой двинем в кафе-мороженицу».
Лена предложению явно обрадовалась, но попыталась отказаться.
– Саша, я с тобой уже боюсь куда-то ходить, мы в неприятную историю снова не попадем? Знаешь, как меня папка ругал. Хотел даже ремня дать, да мама отговорила.
– За что ругал-то? – удивился Сашка. – Он ведь сам разрешил в кино пойти.
– Ты отца моего не знаешь, – вздохнула девочка. – Отругает хоть за что, сто причин найдет.
Тем не менее Петров видел, что девочке очень хочется пойти в кафе. Оно открылось в январе, и далеко не все школьники в нем побывали. А уж Лене этого и подавно не светило с их достатком. Хоть участковый милиционер относительно неплохо зарабатывал, но пять детей – это пять детей. Разделить на всех, и его зарплата не видна.
Девочки ничуть не удивились, когда Лена с Сашей попрощались с ними и вдвоем пошли со школьного двора.
За прошедшее время они свыклись с этим и спокойно воспринимали тот факт, что за их одноклассницей ухаживает семиклассник. Хотя со стороны семиклассником его назвать было затруднительно. Парень вполне тянул на ученика девятого-десятого класса, а ростом был повыше многих выпускников. Некоторые девчонки, однако, считали, что Лена сделала большую ошибку, расставшись с Валерой Устиновым. Он так лихо сверкал накладной фиксой, танцевал твист и дрался. Говорили, что и целуется он классно.
Спокойный и рассудительный Сашка Петров выглядел рядом с ним бледновато. Но главное было то, что Лена так не считала. Ей с Сашей было хорошо и комфортно. Походы в кино с Валеркой вспоминались как страшный сон, весь фильм ей надо было бороться с шаловливыми руками, лезущими во все места, под недовольное хмыканье соседей. Додуматься до посещения кафе-мороженицы он тоже не мог. Самое крутое, что он предлагал, было выпить из горла остатки портвейна где-нибудь в подворотне или курнуть бычок.
Зал в кафе был практически полон. Но все же два места им нашлось. Официантка с белым фартучком принесла меню. Петров пробежал его глазами.
М-да, выбор особо не радовал. Пломбир с изюмом, с шоколадом, пломбир с клубничным сиропом, с медом, шампанское, лимонад, ну и крем-брюле, которое он не любил, это было все, что могло предложить это заведение.
Саша с удовольствием взял бы по бокалу шампанского, но прекрасно знал, что ему спиртное не продадут.
Зато Лена читала меню с горящими глазами. Однако как только увидела цены – сорок копеек за порцию пломбира, ее энтузиазм исчез. На вопрос Петрова, что будем заказывать, она робко ткнула пальцем в простой пломбир и вопросительно глянула на спутника.
Никогда в жизни Александр Петрович не чувствовал себя таким Крезом. В каких только кабаках за свою долгую жизнь ему не приходилось сиживать, что только он ни пробовал – от омаров и черной икры до китайских ласточкиных гнезд… Но сейчас – с пятью рублями в кармане – он казался себе сказочным богачом, способным удовлетворить любой женский каприз. Особенно, если он так скромен, как сейчас.
– Пожалуйста, нам два пломбира с клубничным сиропом и два с изюмом, потом, будьте любезны, две чашечки кофе, – вежливо попросил он официантку. Та, стрельнув в него глазами, пошла к барной стойке.
Лена с ужасом смотрела на спутника.
– Саша, ты с ума сошел, это же очень дорого! – прошептала она. – В кинотеатре и то мороженое пятнадцать копеек стоило. А ты сейчас на целых два рубля заказал. У тебя есть такие деньги?! У меня только тридцать копеек. От обедов остались.