– О том многие говорят, боярин.
– Так что у тебя за дело ко мне?
– Насчет сына пришла просить. Тяжко мне двоих поднимать, Федор Никитич. Юрий уже почти взрослый, ему бы занятие какое. Я читать, писать его научила, способный он. Не взял бы ты его на работу какую в поместье?
– Какая тут работа, Варвара? А чего ты сына на Москву не отправишь, к деду Замятне или Ефимьеву? Отношения с ними не те?
– Отношения хорошие, родственные, да только на службу-то они Юшку не определят. А так чего на Москве делать?
– На службу, говоришь? Это правильно. Давай мы так поступим. Я через неделю еду в стольный град. Юрия с собой возьму. Пусть он там на первых порах у деда поживет. Тот его еще подучит, потому как сам человек весьма образованный, а я посмотрю, куда и к кому определить твоего сына. Договорились?
– Как скажешь, боярин Федор Никитич.
– Ну и добро.
Фадей Костыль поспешил в Галич. Он сообщил Андрюше Холодову о встрече Варвары и Юрия Отрепьевых с именитым столичным боярином.
Холодов выслушал Фадея и проговорил:
– Надо узнать, о чем они договорились?
– Но как, Андрюша? Меня Юрий близко к себе не подпустит. Кто я для него, какого рожна интересуюсь встречей с боярином Романовым?
– Да, с тобой он говорить не станет. Слуг опрашивать бессмысленно. Вряд ли кто слышал, о чем беседовали боярин, Варвара и Юрий. Придется объявиться мне.
– А причина твоего возвращения в Галич?
– Придумаю, это не сложно. Надо, чтобы мать Юрия меня не видела. Он наверняка по-прежнему в Покровское ходит. По дороге надо его перехватить. Ладно, попробую завтра, а ты готовься ехать в Новгород, к князю. Передашь то, что мне удастся узнать, если эти новости будут заслуживать внимания. Ты меня понял?
– А чего тут понимать, Андрюша?
– Из дома носа не кажи.
– Старший сын кузнеца очень уж любопытный, Андрюша.
– Герасим?
– Кто ж еще?
– В чем любопытство?
– Да все трется во дворе. Выезжаю, спрашивает – куда, возвращаюсь, интересуется – откуда. Вчера следом поехал, но я запутал его в городе.
– Почему сразу не сказал?
– Да хотел, не получилось, ты у кузнеца весь вечер был. Вот теперь говорю.
– О Герасиме не беспокойся. Да теперь и волноваться не о чем. Уедешь в Новгород, он о том никак не узнает. Но я все же дядьке Игнату скажу, чтобы осадил сына.
– Скажи, Андрюшка. Кузнец мужик строгий, его в семье все боятся. А сейчас чего делать будем?
– Отдыхай. Может, уже завтра отправишься в дальнюю дорогу.
Наутро Андрюша Холодов стоял в сосняке, недалеко от дороги, соединяющей деревню с селом. Хорошо, что ночью не было снега и потеплело. Сугробы просели, открылись участки, проходимые для лошади. Холодов ждал, иногда спрыгивал с коня, разминался.
Юрий появился не скоро, ближе к полудню. Шел он пешком, широко размахивая руками. За поясом сабля в ножнах.
Холодов усмехнулся. Надо же, воин!..
Увидев товарища, выехавшего из сосняка, Юрий аж присел от неожиданности.
– Андрюша? Ты?
Холодов соскочил с коня.
– Я, Юшка.
– Как ты тут оказался?
– Хозяин в Кострому меня посылал. Дело там я сделал, решил заехать к родственникам в Галич, да и тебя повидать. Времени прошло нет ничего, а ты возмужал. Настоящий воин. Молодец.
– Благодаря тебе, ты научил, спасибо.
– Да не за что.
– А что на подворье не приехал? Я бы тебя как дорогого гостя встретил.
– Так ехал через Покровское, надо было в село весточку из Костромы передать. В сосняке остановился по нужде. Теперь мне нет смысла ехать в Смертино. Мы и здесь поговорить можем.
– Ты задержишься в Галиче?
– Нет, вечером поеду в Новгород. Но мне скоро опять придется ехать в Кострому, тогда побольше времени будет…
– Не будет, Андрюша.
– Что так? – изображая удивление, спросил Холодов.
– На Москву меня скоро отправляют, поначалу к родственникам, а потом вроде как на службу к Романовым.
– Вот как? Так радуйся. На Москве возможностей много. Тем более коли будешь служить у Романовых. Федор Никитич теперь право на престол имеет! Как и что, объяснять не буду. Ты юноша смышленый, на Москве узнаешь многое, коли делом заниматься станешь, а не баловством.
– Федор Никитич тоже сказал, что я очень похож на погибшего царевича Дмитрия.
– Ты видел боярина?
– Он здесь, у себя в поместье. Недавно приехал. С ним я на Москву поеду.
– Эх, Юшка, везет тебе. Ты только глупостей не делай, поставь себя достойно, постарайся заслужить уважение. Ты добьешься много, это уже сейчас заметно.
Юрий Отрепьев рассмеялся и вдруг заявил:
– Может, тоже когда-нибудь на престол взойду.
– Может, и взойдешь. Это уж как Господь Бог распорядится.
– Ну ты дал, Андрюша. Я сотником, как отец, хочу стать.
– Что уж сотником, бери выше, стрелецким головой.
– Может, и головой!
– Где на Москве твои родственники обретаются? Я в столице часто бываю, встретимся.
– Да я и сам не знаю. Когда ездили на могилу отца, останавливались у дядьки, а где это подворье, сказать не могу, не помню.
– Немудрено, Москва большая. Ничего, зато подворье бояр Романовых известно всем. Как-нибудь отыщу, коли не против.
– О чем ты говоришь, Андрюша, конечно, не против.
– Ну тогда храни тебя Господь, Юшка!
– И тебя.
Холодов обнял Отрепьева, вскочил на коня и погнал его в Галич.
Спустя два часа в Новгород пошел другой всадник, Фадей Костыль.
Он вернулся через неделю с наказом князя Губанова следовать за Романовым и Отрепьевым на Москву, остановиться у князя Харламова и продолжать смотреть за Юрием.
Глава 4
Юрий Отрепьев жил на Москве уже больше трех лет. За это время он получил хорошее образование. Его обучением занимались дьяк Ефимьев и дед Замятня.
По рекомендации Федора Никитича Юрий поступил на службу к его брату Михаилу. Он быстро завоевал расположение к себе Романовых, пользовался честью и у кабардинского князя, московского воеводы и боярина Бориса Камбулатовича Черкасского. Его познания, полученные в результате учебы, и каллиграфический почерк, которым владел Юрий, выводили его из разряда обычных слуг. Он, скорее, был доверенным лицом Романовых и Черкасского.
Отрепьев понимал, что Федор Никитич, племянник царицы Анастасии, первой жены Ивана Грозного, является возможным претендентом на царский престол. Он знал и о тайном соперничестве боярина Романова и Бориса Годунова, о борьбе за власть в случае смерти царя Федора Ивановича. Юрий старался как можно лучше нести свою службу. Вельможи видели это, доверяли Отрепьеву тайные дела.
Декабрьским вечером Михаил Никитич велел позвать к себе Отрепьева.
Тот уже перешел жить из дома дьяка Ефимьева на подворье Романовых, тут же предстал перед окольничим.
– Слушаю, боярин!
На тот период Михаил Никитич не был боярином, этот титул он получил позже, в следующем году, но не имел ничего против подобного обращения к себе.
Он достал свиток, скрепленный печатью.
– Юрий, ты знаешь, где живет боярин Яковлев?
– Афанасий Андреевич?
– Он.
– Знаю.
– Надо отнести ему этот свиток. В нем то, что кроме боярина Яковлева не должен знать никто. Постарайся зайти на подворье так, чтобы тебя не заметили люди Годунова.
– Это можно сделать, если меня будут ждать на подворье и откроют потайные двери.
– Верно. Тебя впустят через задние ворота.
– Свиток передать лично боярину Яковлеву?
– Да, непременно ему. Если же по пути кто-то попытается остановить тебя, то письмо следует уничтожить.
– Да, боярин.
– Надо бы послать с тобой охрану, но это вызовет подозрения.
– Я пойду один.
– Хорошо. Ответа ждать не надо. Передашь свиток и обратно. Если сам Яковлев не задержит.
– Все понял, боярин.
– Тогда с Богом, Юрий!
Мороз крепчал. Отрепьев шел по улицам, кутаясь в тулуп, не забывал осматриваться, потому и заметил, что почти от подворья Романовых за ним следует какой-то мужик. Случайностью это быть не могло. Юрий дважды уходил в проулки, выбирался на соседние улицы, мужик не отставал.
«Это что еще за напасть, – подумал Отрепьев. – Слежка людей Годунова? Или Михаил Никитич послал за мной соглядатая, желая убедиться в том, что я честно исполняю его данное поручение? Такое тоже может быть.
Надо с этим что-то делать. Если мужик от Годунова, то придется отвадить его, коли же Михаила Никитича, то показать, что я несу службу как следует».
Он завернул в проулок, встал, вынул из-за пояса нож, ждал появления мужика и вдруг услышал знакомый голос:
– Не балуй, Юшка, да ножичек-то спрячь!
– Андрюша? – крайне изумился Отрепьев.
– Он самый. – В проулок вошел улыбающийся Холодов. – Здорово, Юшка!
– Откуда ты взялся, Андрюша?
Холодов подошел к Отрепьеву, обнял его.
– Да с князем я своим на Москве. Решил тебя повидать, прознал, что ты у Романовых обретаешься, ну и дождался, покуда выйдешь. А ты молодец, заметил. Давно ли?
– Так от самого подворья.
– Молодец, – повторил Холодов. – Как жизнь, Юшка?
– Ничего, слава богу, жить можно.
– А куда сейчас направляешься, коли не секрет?
– Секрет, Андрюша. Ты уж извиняй, сказать не могу.
– Ну и ладно.
Отрепьев внимательно посмотрел на Холодова.
– Нет, Андрюша, не для того ты шел за мной, чтобы повидаться. Мог окликнуть еще на Варварке, да и к Романовым прийти.
– Твоя правда. Я не только встретиться с тобой хотел, но и поговорить, да только так, чтобы никто не знал.
– Говори, я слушаю!
– Добро! Слушай. То, что ты устроился на службу к Романовым, хорошо, но опасно.
– В чем опасность?
– Ты слыхал, что царь Федор Иванович сильно заболел?
– Слыхал. И что?
– А то, что теперь начнется настоящая война за престол. Годунов убрал со своего пути всех, кто мог бы помешать ему встать во главе государства, кроме Романовых. Пока он их не трогает, опасается, а вот когда завладеет троном через сестру свою, примется за них, сделает это, как всегда, расчетливо, хитро.