– Да только они не из тех, кто верит Годунову. В общем, сейчас все спокойно. Ты хотел выйти к реке. Пойдешь?
– Да.
Тетеря снял с пола рогожу, поднял доски. Внизу было темно. Холодов зажег свечу, и товарищи спустились вниз. Они пробирались по большому подвалу, уставленному всякой всячиной.
Вскоре Тетеря указал Холодову на нишу в стене.
– Там створка, за ней ход. Он тянется саженей на восемьдесят. Выход увидишь. Выйдешь в кустах у реки, рядом с обрывом.
Холодов забрался в нишу, открыл створку осветил ход.
– Постереги здесь, я ненадолго, – сказал он товарищу и нырнул в узкий лаз.
Андрюша выбрался из подземного хода, осмотрелся и увидел Фадея Костыля.
Тот прогуливал по берегу реки трех молодых коней, заметил друга и воскликнул:
– Не ждал я тебя! Что-то произошло на подворье?
– Особо ничего. Романовы готовятся к обороне.
– Значит, не повелись они на обман Годунова?
– Не глупее его. У меня неувязка с Юрием. Он отказывается уходить с подворья. Как ни убеждал, без толку. Уперся как баран, буду, мол, биться.
– Это понятно. Романовы ему службу дали, продвинули. Он у них свой. Так чего теперь делать?
– Надобно сообщить об этом князю Губанову, пусть он решает. Езжай к Ивану Петровичу, поговори с ним и тотчас обратно. Я здесь подожду. Только быстро, Фадей, мне возвращаться надо.
– Тогда держи поводья. – Костыль передал двух коней Холодову вскочил на третьего и был таков.
Он вернулся через полчаса.
– Веление князя таково, Андрюша…
Холодов выслушал его, покачал головой и сказал:
– Это, конечно, подействует, но не поздно ли будет, когда свара начнется?
– Попробуй еще раз встретиться с ним в каморке Тетери.
– Не придет!
– Тогда остается только то, что сказал князь.
– А не смогу?
– Князь сказал, надо смочь. Он понимает, как сложно тебе будет, но просит постараться. Я буду тут.
– А если сюда выйдут стрельцы?
– Чего им тут делать? От реки наступать тяжело, а оборонять эту сторону можно и малыми силами. Конечно, стрельцы окружат подворье и нападут со всех сторон, но главный удар они нанесут с Варварки.
– Ты говоришь так, будто Бориска тебе поручил взять подворье. Ладно, пойду обратно.
Холодов вернулся в подвал, где его встретил недовольный Тетеря.
– Сколько ждать можно? У меня же служба.
– А у меня забавы, я до девок бегал, да?
– Но хоть толк-то есть?
– Посмотрим.
Друзья поднялись в комнатушку Тетери.
Тот сразу ушел, но почти тут же вернулся и заявил:
– Пришел сказать, что Романовы знатный подарок Годунову приготовили.
– Что за подарок?
– Помнишь, я говорил, что крестьяне бревна привезли?
– Да.
– Я еще подумал, зачем они? Оказывается, в телегах бревна сверху лежали, а под ними пушки, порох да ядра.
– Откуда пушки?
– Не знаю. Сейчас их у бойниц ставят.
– А если кто-то сбежит и сообщит о пушках стрельцам?
– Сбежать уже нельзя. Все выходы перекрыты, люди подняты, готовы к бою.
– Нельзя, говоришь, сбежать? А тем подземельем, по которому я выходил к реке?
– У входа в подвал стражники поставлены, а про мою лазейку только мы с тобой знаем. Пошел я.
– Погоди, Яша, – остановил друга Холодов, – ты мне саблю с кольчугой достать можешь?
– Этого добра на подворье полно. А тебе зачем?
– Не задавай ненужных вопросов. Принеси саблю и легкую кольчугу. Тяжелые латы мне без надобности.
– Ладно, но не сразу. Меня к задним воротам послали. Сделаю дело, на обратном пути занесу. – Тетеря убежал.
Вскоре он вновь зашел в каморку, передал Холодову саблю и кольчугу и ушел.
Холодов поддел кольчугу под рубаху, вышел из каморки и слился с ратниками, сновавшими по двору.
Отрепьева он увидел у частокола рядом с амбаром. Тот командовал несколькими холопами, объяснял им, что делать при нападении врага.
Холодов улыбнулся. Да, получается у Юшки быть начальником. Значит, и остальное выйдет, если только удастся уйти с ним отсюда.
Андрюша затаился за амбаром, не выпускал из виду Юрия Отрепьева.
Борис Годунов отправил жену с детьми спать и нервно ходил по зале.
Явился Семен.
– Государь, сколько ждать будем?
– Что на подворье?
– Мои люди докладывают, что Романовы не убрали ратников, напротив, вывели во двор и тех, которые отдыхали. Сейчас они все стоят вдоль городьбы и у ворот, которые закрыли наглухо, загородили телегами.
– Значит, не поверил Федор Никитич в то, что я могу отменить нападение?
– Не поверил.
– Умен, нечего сказать. Но Романовых ничего не спасет. Что на Москве?
– Спокойно, государь. Чернь шатается по Варварке, стрельцы отгоняют.
– Где-нибудь еще, кроме подворья Романовых, скопление вооруженного люда замечено?
– Нет, государь.
– А за городом?
– Тоже нет. Разъезды никого не встречали. Да и откуда Романовым ждать помощи?
Годунов сел в кресло.
– Романовым неоткуда, но не поднимет ли людей кто-нибудь другой? Хотя бы тот умник, от которого слух о живом Дмитрии пошел?
– Ничего особого на Москве не замечено. Скоро чернь разойдется, на улице вроде как дождь собирается.
– Его нам не хватало. Значит, все спокойно? А Романовы приготовились к обороне?
– Да, государь.
Годунов ударил кулаком по подлокотнику кресла.
– В другое время я поиграл бы с Романовыми. Вымотал бы ожиданием. Хуже нет, когда ждешь нападения, а враг молчит. Это выводит из себя и начальников, и рядовых ратников. Помытарил бы я Федора Никитича, заставил бы сутками не спать. Глядишь, и без боя сдались бы. Однако я больше ждать не могу. Виной тому слухи о выжившем Дмитрии. Я заставлю народ забыть об этом. Утром он будет обсуждать разгром подворья Романовых, потом – их злодейский помысел, следствие, суд. Казнь холопов. Зрелищ будет много. О Дмитрии люди забудут, но лишь на какое-то время. За эти дни ты должен будешь найти самозванца, если он вообще существует, а также тех поганцев, которые его прячут либо распускают слухи. Но все это после. Сперва Романовы.
Семен почесал бороду и вдруг заявил:
– Получается, что ты нарушишь слово, данное при воцарении. Враги наши сразу это используют.
– Ты о чем?
– О твоем обещании в течение пяти лет после восшествия на престол никого не казнить.
– Кто сейчас о том помнит?
– Найдутся такие, государь, и немало.
– Коли найдутся, то и им рты заткнем. Иван Грозный не любезничал с боярами, за то народ его и помнит. Я тоже не собираюсь. Хватит болтать. Езжай на Варварку, сам все там погляди, потом отправляйся в Кремль, прикажи стрельцам быть в готовности. Вернешься, доложишь и с Божьей помощью начнем!
– Слушаюсь, государь!
Подворье Романовых выглядело по-прежнему. За изгородью, ставшей крепостной стеной, стояли ратники, повсюду горели факелы, внутри кто-то отдавал приказы.
К Семену подъехал стрелецкий сотник Иван Банин, оставленный тут приглядывать за Романовыми. Окольничий хорошо знал его, было время, вино вместе пили. Положение изменилось, но Семен старых товарищей не забывал, хотя и требовал уважительного отношения к себе.
– Доброго здравия, Семен Никитич!
– Что у нас тут, Иван?
– Как видишь, холопы Романовых готовы к бою.
– Это вижу, что еще?
– Даже не знаю, говорить или нет.
– В чем дело, Иван?
– Да я как будто пушку видел. Ствол торчал из бойницы, слева от ворот.
– А тебе не померещилось?
– Да вот и не знаю. Будто видел жерло, а потом присмотрелся, вроде голова ратника.
– Откуда у Никитичей могут взяться пушки? Их на подворье отродясь не было.
– А крестьянский обоз? Зачем он столько бревен сюда привез, когда их на подворье и так завались?
– Значит, думаешь, что под бревнами лежали пушки, бочонки с порохом и ядра? Ты умом-то пораскинь! Где Романовы все это взяли?
– Того я, Семен Никитич, не ведаю, говорю о подозрениях.
– Лучше помолчи. Не могли Романовы добыть пушек. У них и пищалей-то всего десятка два.
– Значит, я обознался.
– Слушай меня. Скоро пойдем на подворье со всех сторон. Куда ударят главные силы, покуда не знаю. Думаю, с центрального входа, отсюда ловчее, места больше.
– Ворота хорошо укреплены.
– Пустое. Перед нами не крепостные стены, а обычный забор.
– За ним еще частокол.
– Так ведь дерево все, Ваня. А оно хорошо горит, коли поджечь с умом.
– Это так.
– Ты пока людей не трогай, пусть стоят на своих местах. Сам объезжай подворье, смотри внимательно, что внутри происходит.
– Может, проулки к реке закрыть разъездами?
– Что это даст? Подойти большой толпой от реки невозможно, проулки, берег узкий, местами обрывистый. Бежать к реке глупо, там даже лодок нет, а по суше далеко не уйдешь, да и не выпустим мы никого со двора. Гляжу, людишек поубавилось на улице.
– Так поздно уже, спать пора.
– Это хорошо. Я поехал в Кремль, ждать вам недолго. Что делать, скажу или передам, когда остальные силы подведу.
– Тебе, что ли, царь поручил напасть на подворье?
Семен Годунов принял важный вид.
– Мне, царь меня ценит, доверяет самые сложные дела.
– Глядишь, скоро и в бояре пожалует.
– А что, недостоин?
– Что ты, Семен Никитич, достоин, конечно!
– То-то же. Давай, смотри тут покуда.
Семен Годунов вскочил на коня и в окружении охраны погнал к Кремлю.
Борис Федорович не сдержался, сходил к стрельцам, сам проверил их готовность к бою. Воины кланялись, снимали шапки, приветствуя своего государя, клялись, что головы за него положат.
Годунов осмотрел войско, состоявшее из трех основных и одной резервной сотни, и остался доволен. Настроение у него поднялось, правда ненадолго. Боль в спине опять дала знать о себе. Пришлось вызывать доктора, пить снадобья, принесенные им. Царю полегчало.
Он сидел в кресле, когда на пороге появился окольничий.
– Дозволь войти, государь? – спросил тот, поклонившись.