– И что же это у тебя за дела такие, атаман? – спросил Григорий.
– Э-э, чернец, дел у меня много. А будет еще боле. Попомни мои слова, ты услышишь про атамана Хлопка Косолапа. Да и не только ты. Вся Русь Великая будет знать, кто я такой. – Он поднялся, встали и его товарищи.
К ним подошел хозяин постоялого двора.
– Заплатить бы надо, атаман. С тебя возьму по старой, низкой цене.
– Чего? Возьмешь? Так попробуй. Вот он я, весь перед тобой.
Василий вздохнул.
– Эх, ладно, езжайте с Богом.
– Не упоминай, торгаш, Господа, а лучше помолись Ему. Не будь на дворе монахов, спросил бы я с тебя, почему мошну набиваешь, поганец, когда рядом детишки малые от голода пухнут. Пошли!
Разбойники вышли из дома. Тут же заржали лошади, скрипнули ворота, и стук копыт пропал в холодной, ветреной ночи.
В городе Остроге, расположенном в пятидесяти верстах от Ровно, тамошний князь Константин встретил своего давнего товарища Ивана Петровича Губанова.
Замок князя Острожского стоял на высоком берегу реки Горынь. Величественное произведение итальянского зодчества XV века высилось среди садов. Рядом с замком золотились купола Богоявленского храма, вмещавшего в себя родовую усыпальницу Острожских.
Сюда, в Острог еще в 1577 году приехал книгопечатник Иван Федоров, тогда же при замке была открыта типография. Константин Константинович являлся ревнителем православия. В его замке всегда находили приют те люди, которые подверглись гонениям польских панов, ярых приверженцев католицизма.
Князь Острожский встретил Губанова на центральном дворе, у величественного входа в замок, обнял его.
– Приветствую тебя, Иван Петрович! Давно мы с тобой не виделись.
– И тебе, Константин Константинович, доброго здравия. А не виделись мы почти год. Не такое уж и большое время.
– Сегодня, Иван Петрович, год, как век.
– И то правда, – согласился Губанов.
– От Москвы или от Новгорода добирался сюда?
– От Москвы.
– Далекий путь выдержал, устал поди?
– Есть немного, но ничего, на здоровье покуда не жалуюсь.
– Надолго ко мне?
– Извиняй, Константин Константинович, ненадолго. По делу я.
Острожский вздохнул.
– Да, все дела. Ну что же, за людьми твоими присмотрят, накормят, а тебя прошу в замок.
– Только давай, Константин Константинович, не в залу, где ты гостей принимаешь, а в какое-нибудь местечко понадежней. Разговор предстоит очень серьезный, не для чужих ушей.
– Эка забота. Место, конечно, найдем, но неужто прямо с дороги и разговор? А как же завтрак? Для тебя, гостя моего дорогого, стол уже накрыт.
– От завтрака не откажусь, разговор потом.
– Вот и ладно. Идем, Иван Петрович. А как живет князь Харламов?
– У него все в порядке. Он знает, что я подался к тебе.
– Ну и слава богу.
Вельможи прошли в большую столовую. Там на белоснежных скатертях стояли различные блюда и напитки. Прислуга готова была тотчас выполнить любое приказание.
После обильной трапезы они уединились в небольшой комнате, присели в кресла у камина.
– Догадываюсь, Иван Петрович, что разговор у нас пойдет все о том же царевиче Дмитрии, которого ты создал.
– Теперь он, Константин Константинович, и в самом деле царевич.
– Отчего же? – удивился хозяин замка.
– Мария Федоровна, вдова царя Ивана Васильевича, признала его своим сыном, бумаги выдала, а главное – крест наперсный, который носил Дмитрий. Люди Бориски все это искали, но так и не нашли.
– Ты с ней встречался?
– Да, в Горицком монастыре.
– И как Мария Федоровна?
– Ничего. Она обещала прилюдно признать Гришку своим сыном.
– Немало трудов ты положил, продвигая свое дело. А что хочешь обсудить сегодня?
Князь поудобнее устроился в кресле и проговорил:
– Константин Константинович, Григорий с товарищами, беглыми монахами, теперь на пути в Киев.
– Вот как? Значит, твое дело идет без сбоя? Приставы Бориса Годунова не ищут их?
– Нет. Проверено. Монахов скрытно сопровождают мои верные холопы. Думаю, к концу января, началу февраля они прибудут в Киев и сразу же направятся в Печерский монастырь.
– Это правильно.
– Вот только сомнения берут, Константин Константинович, примет ли их архимандрит Елисей?
– Подам весточку, примет.
– Ну если ты попросишь, тогда конечно. Ведь это благодаря твоим усилиям Елисей в прошлом году стал архимандритом Киево-Печерского монастыря.
Острожский покачал головой.
– Да, пришлось побороться. Король Сигизмунд Третий желал, чтобы во главе монастыря встал Игнатий Потий, бывший в то время митрополитом Киевским и Галицким.
– Представляю, как тяжело тебе было бороться со ставленником короля.
– Нет, Иван Петрович, даже не представляешь. Дабы утвердить в монастыре Игнатия Потия, король прислал в обитель католического епископа Кшиштофа Казимирского. Да только не пустил я его далее ворот. Вышло так, как надо. Вот и хорошо.
– Тут весомую роль сыграло то обстоятельство, что у тебя обширные владения в Подолии, Галиции и на Волыни. Почти три сотни городов и несколько тысяч сел, из которых ты можешь собрать сильное войско.
– Да, это, конечно, сказалось. Думаю, что твой Григорий не должен надолго задерживаться в монастыре.
– Да. Поначалу я желал направить его к князю Вишневецкому в Брагин, а потом передумал.
– Почему?
– Григорию надо пообвыкнуть в чужих краях, полностью осознать, какая роль ему отведена. Теперь он в смятении, меняется в нужную сторону, но не настолько, как надо.
– Ты решил направить его ко мне?
– Да, Константин Константинович. Ненадолго.
– А ты не подумал, что мне нет резона портить отношения с Годуновым, и так весьма сложные?
– Я думал об этом. Тебе не придется портить отношения с Бориской. Он и так не оставит тебя в покое из-за спорных земель. Ты должен будешь только принять Отрепьева в Остроге, дать ему возможность изучить латынь и польский язык, ознакомить с образом жизни при дворах здешней знати, ввести в свою ближнюю свиту. Конечно, это не понравится на Москве, но ты поразмысли, что получишь в итоге, когда Гришка под именем Дмитрия займет русский трон. Тогда тебе не спорные земли защищать надо будет, а осваивать новые. Твое положение при дворе короля укрепится настолько, что ты станешь вторым человеком в Речи Посполитой.
– По богатству я и без этого второй после короля.
– Одного богатства мало, Константин Константинович. Ты это знаешь не хуже меня. Имея власть, ты одним своим словом добьешься большего, чем огромными деньгами.
– Я говорил тебе, Иван Петрович, что не особо верю в авантюру с чернецом Гришкой и соглашаюсь участвовать в ней лишь потому, что уважаю тебя, ценю как верного товарища, который не предаст ни за какие деньги и прочие блага. Однако должен предупредить, что здесь, в Остроге, почестей Григорию, должных истинному царевичу, не воздам. Я приму его, однако на обучение отправлю в другое место. Коли запрос из Москвы придет, то отвечу, что знать не знаю никакого царевича Дмитрия. Кстати, Иван Петрович, где твой чернец раскроет свою тайну?
– Попытается в монастыре.
– Архимандрит Елисей не воспримет это серьезно.
– Даже если Григорий предоставит ему бумаги о рождении и наперсный крест?
– Это, конечно, серьезные доводы, но не поверит. Я его хорошо знаю. Он человек образованный, умный, догадается, что дело нечисто. Должен сказать, что такая попытка твоего воспитанника открыть себя как царевича Дмитрия бросит тень на меня.
– Не советуешь, значит, и пытаться открываться в монастыре?
– Ох, не знаю, Иван Петрович. Слишком уж хитроумную игру ты затеял.
– Не я один, Константин Константинович. За мной стоят все, кто не признает Бориску, те люди, которых он гнул под себя, унижал, предавал опале на пути к трону.
– Я это знаю. Но все же жить у меня при замке Гришке и его товарищам не след.
– Куда же им деваться?
– В двадцати верстах от Острога есть село Дермань, там в свое время отец мой основал Свято-Троицкий монастырь, который теперь содержу я. Вот туда-то пусть они и едут.
– Неплохая идея, – согласился Губанов, – переход монахов из одного монастыря в другой дело обычное.
– Учителя для Григория там найдутся.
– Так тому и быть.
– Договорились. Надеюсь, твой замысел воплотится в жизнь. Всем сердцем желаю этого, вот только не разумею, Иван Петрович, как этот чернец сможет править целым государством.
– А разве я когда-нибудь говорил, что Гришка будет править? Он должен лишь сесть на трон. А далее все будет примерно так же, как в случае с царем Федором Ивановичем и его ближайшим боярином Борисом Годуновым. Федор сидел на троне, а Бориска правил, сметал все преграды к своему будущему возвышению.
– Наконец-то я понял тебя. В этом вот Дмитрии ты видишь Федора Ивановича, в себе – Годунова.
Губанов поморщился.
– Ну уж точно не его.
– Но правителя?
– Теперь ты должен понять, какие блага и милости ожидают тебя и всех тех, кто помогает мне, в недалеком будущем. Ведь Гришке сидеть на троне недолго.
– Ну ты и хитер, Иван Петрович! Но в твоих речах я ни разу не услышал о претензиях на трон представителей княжеского рода Шуйских, а именно Василия Ивановича.
Губанов встал, прошелся по комнате.
– Ты прав, Константин Константинович, конечно, Шуйские – опасные соперники. Они куда более влиятельны, чем я, все же Рюриковичи долгое время у трона. Но зачем был бы нужен поддельный Дмитрий, коли у меня хватило бы сил свалить Годунова и убрать с дороги тех же Шуйских?
Острожский внимательно посмотрел на Губанова.
– Вот ты что задумал. Всех твоих соперников должен будет убрать Гришка, когда станет русским царем.
– Да, – ответил Губанов.
– А почему ты так откровенен со мной, Иван Петрович? Твоя игра слишком рискованна. Вдруг я испугаюсь и выдам твои намерения Годунову? Вместе с Гришкой, когда тот окажется в моей власти? За это царь Борис отдаст мне все спорные земли.