– Значит, ты тоже знаешь Твердохлеба?
– Теперь знаю.
– А атамана Евангелика?
– О нем только слышал. Но это ничего, Гриша, познакомимся. Главное, что он тоже о нас знает и ждет. Так что незваными гостями не будем. Князь много чего передать тебе велел, но все это по дороге.
– Утром выйдем?
– А чего время тянуть? Собирайся и выходи к дороге. Я там буду.
– Костыль с тобой?
– Фадей уже на Днепр поехал. У хутора встречать нас будет.
– Понятно. Ладно, я скоро!
К вечеру 12 апреля Андрюша и Григорий подъехали к дубраве, за которой виднелись хаты, покрытые камышом.
– Вот и хутор, но где же наш Костыль?
– Где? – Отрепьев усмехнулся. – Наверняка горилку с казаками пьет.
– Это кто пьет горилку? – донесся из дубравы голос Костыля.
Он тут же выехал на дорогу.
Холодов улыбнулся.
– Рад видеть тебя, Фадей. А к чарке здесь ты нередко прикладывался.
Физиономия Костыля распухла, от него изрядно несло перегаром.
– А чего не пить, Андрюша, коли люди добрые угощают, признают за своего? Чужаку они мигом башку срубили бы. Я вас тут третий день жду. Подумал, уж не случилось ли чего с вами по пути? Атаман Герасим предложил отряд вперед послать. Я его отговорил, сказал, что вы и не такими дорогами хаживали, и не в такое время. И все, слава богу, обошлось.
– Обошлось. А где атаман? На хуторе?
– Нет. Он решил для встречи с Гришкой шатер поставить в дубраве.
– С чего?
– Сказал, что подальше от чужих глаз.
– Чего же опасается атаман? Или ты проговорился, кто к нему едет?
– Обижаешь, Андрюша. О том, что Григорий – царевич Дмитрий, клянусь, никому ни слова не сказал. Герасим ждет важного гостя из Гощи. Вот и все.
– Откуда казачий атаман знает о Гоще?
– Так у него десятник Ян Бучинский – арианин тоже из Гощи на вольницу подался. Тут от его ереси мигом и следа не осталось, казак достойный. Тебе бы, Гриша, его в помощники. За ним есть люди и тут, и во всем курене. А курень – это два села и три хутора, более трех тысяч казаков.
Холодов кивнул.
– Добро. В этой дубраве?
– Нет, в дальней, с версту вниз по течению.
– Поехали.
Вскоре всадники выехали на поляну, посреди которой стоял шатер. Рядом с ним о чем-то говорили казаки, обвешанные оружием.
Один из них увидел гостей и вышел вперед.
– Это и есть Ян Бучинский, – сказал Костыль и выкрикнул: – Не узнаешь, что ли?
– Да как тебя не узнать.
Отрепьев, Холодов и Костыль подъехали к нему, соскочили с коней.
Бучинский посмотрел на Григория и спросил:
– Это и есть важный гость из Гощи?
– Он самый, – ответил Костыль.
Бучинский усмехнулся.
– И как поживают братья-ариане?
– Хорошо поживают, – ответил Отрепьев.
– Пан Хойский еще жив?
– А что ему станется?
– Князя Острожского видел?
– Да, в Остроге.
– Замок у него там похлеще, чем у иных королей. Ладно, куренной атаман ждет. Пошли в шатер.
– А что, у вас не принято лично встречать гостей? – спросил Отрепьев.
– Ого! А ты действительно не простой человек.
– Да. Скажи, будь ласка, как у вас говорят, пану атаману, чтобы он вышел из шатра.
Костыль чуть подтолкнул Отрепьева.
– Ты чего творишь, Гришка? Герасим тут хозяин и начальник.
– Но я не его подчиненный. Не выйдет, поедем в обрат.
Полы шатра распахнулись.
– А ты дерзок, Григорий Отрепьев. В гостях так не след себя вести.
– Ты Герасим?
– Я пан атаман.
– Будь здоров.
Герасим неожиданно рассмеялся и сказал Бучинскому:
– А этот человек мне нравится. Может постоять за себя.
– Может, – согласился Бучинский.
– Ладно, не будем собачиться. Ты приехал ко мне, я должен тебя встретить. Прошу в шатер.
Григорий шагнул вслед за атаманом. Его спутники остались на месте.
Ян Бучинский сел на лавку. Отрепьев и Герасим устроились на табуретах.
– Ну что же, давай поговорим, – заявил атаман. – Что ты хочешь, Григорий, от нас, казаков?
– Я желаю, чтобы ты и твои казаки помогли мне вернуть трон, коварно отнятый у меня, – четко проговорил Отрепьев.
Это было настолько неожиданно, что казаки разинули рты и переглянулись.
– Чего занять? – промямлил Евангелик.
– Трон русского государя.
– Погоди! При чем ты и трон?
– А при том, что я не Григорий Отрепьев.
– Кто же?
– Я – царевич Дмитрий Иванович, сын Ивана Васильевича Грозного и Марии Федоровны Нагой.
– Но ведь царевич Дмитрий погиб в Угличе!
– Погиб не я, а другой мальчик, которого мать моя привезла в Углич. Меня же она скрыла у верных людей.
– По Руси давно ходят слухи о том, что царь Борис послал в Углич людишек своих и велел им извести Дмитрия, но тот избежал смерти, – сказал Бучинский.
Евангелик явно не знал, как себя вести, кашлянул и пробубнил:
– А почем мне знать, что ты законный наследник?
Отрепьев достал мешочек, в котором хранил бумаги. Наперсный крест он надел раньше, перед тем как подъехать к Днепру.
– Смотри. Это выписка из церковной книги.
– Извиняй, гость дорогой. Это и подделать не трудно.
– А как подделать вот это? – Григорий расстегнул рубаху. – Это наперсный крест, который моя матушка, царица Мария Федоровна надела мне на грудь в младенчестве. Этот обычай идет с давних времен. Все наследники престола получали такой крест. Так что, Герасим, перед тобой царевич Дмитрий Иванович.
– Прости, я в великом смятении.
Отрепьев усмехнулся.
– Это объяснимо.
– Значит, ты желаешь вернуть трон?
– Да, вернуть трон, незаконно занятый Борисом Годуновым.
– А от нас-то какой помощи ждешь?
– Мне нужны будут воины.
– Ты собираешься идти на Москву?
– А как еще, по-твоему, можно вернуть трон? Дашь людей, когда время придет?
– Я-то что. У меня всего один курень, людей немного.
– Для начала пусть будет всего сотня.
Евангелик взглянул на Бучинского и сказал:
– Сотню-то мы наберем.
– Я приведу ее, куда ты прикажешь, великий князь, – неожиданно заявил Бучинский.
– Добро. Это все, что я желал услышать.
Евангелик спросил:
– Сам-то надолго к нам?
– Нет, атаман. День-другой поживу, после по другим куреням поеду.
– Я с тобой, коли позволишь, великий князь, – сказал Бучинский.
– Проводник будет нужен. Возьму.
Глава 12
Отрепьев рассчитывал провести на Сечи не более месяца, однако задержался там едва ли не на два. После его встречи с атаманом Герасимом весть о том, что на Днепре объявился наследник русского престола царевич Дмитрий Иоаннович, сын самого Ивана Грозного, считавшийся убиенным, облетела все курени. Казаки радушно принимали Григория в селах и на хуторах, величали великим князем Дмитрием. В начале июня 1603 года Отрепьев, Холодов, Костыль и Ян Бучинский, который держал при себе отряд верных казаков, вернулись на хутор Кавун. Атаман Герасим был наслышан о том, какой прием оказывали люди новоявленному царевичу, и понял, что надобно держаться за него. По случаю приезда высокой царственной особы в Кавуне был устроен пышный прием. С неделю на хуторе горилка лилась рекой, на кострах жарилось мясо.
С утра накрапывал мелкий дождь, прибивал пыль.
Отрепьев подставил лицо под освежающие капли и проговорил:
– Хорошо!
Он не ожидал такого приема на Сечи и находился под сильным впечатлением. Отрепьев начал осознавать, что за ним готова идти немалая сила, и это придавало ему уверенности. Григорий был доволен. Поездка на Сечь удалась на славу. Он заручился поддержкой многих куренных атаманов, заявивших, что они готовы помочь царевичу в святом деле возвращения трона, коварно отнятого у него.
К нему подошел Бучинский.
– Что у нас сегодня? – спросил Григорий.
– Должен атаман Петро Дугайло из Пирино подъехать, великий князь.
– Мы не были там?
– Нет.
– А для чего он едет?
– Тебя увидеть, Великий Князь.
– И когда будет?
– Его люди уже здесь, говорили, с утра должен быть. Атаман Герасим хорошо знаком с ним.
Неожиданно от заставы подъехал казак и доложил:
– На дороге задержали всадника, великий князь.
– Что за всадник?
– С виду не местный, говорит, что к тебе он. От вельможи какого-то гонец.
– Имя?..
– Извиняй, не спрашивали. Ссадили с коня, оружие забрали, меня до тебя послали, узнать, что делать.
– Давай его сюда. Поглядим, что за гонец.
– Слушаюсь, великий князь!
Как приятно было подобное обращение для Григория! Великий князь!
Пришел Костыль, весь мокрый и почти трезвый.
– Оклемался я, князь, после вчерашнего. Вода в Днепре холодная, самое то. Пойду Андрюшу разбужу.
– Погоди, Фадей. На сторожевой заставе какого-то всадника задержали. Говорит, что гонец ко мне от какого-то вельможи. Вместе поглядим, что за человек.
– Добро.
Верховые казаки доставили гонца, который шел пешком.
Завидев его, Костыль воскликнул:
– Смеян, ты ли это?
– Я, Фадей!
Посланец князя Губанова Смеян Кравец глянул на казаков, в пояс поклонился Отрепьеву.
– Доброго здравия, великий князь.
– Доброго, Смеян.
– Ты знаешь его, великий князь? – спросил Бучинский.
– Знаю! Отпустите, верните коня и оружие. Казакам ехать на заставу! Ты тоже ступай, Ян, готовь встречу с атаманом из Пирино.
– Слушаюсь! – Казацкий десятник ушел в хату.
– Зачем ты ко мне, Смеян?
– Да уж не по своей воле.
– Князь Губанов послал?
– У меня другого хозяина нет. Да и у всех вас тоже. Устал я, великий князь. – На этот раз титул был произнесен с иронией.
– Это понятно.
– Что велел передать князь Губанов?
– Тебе с Андрюшей и Фадеем следует немедля отправляться в Острог к тамошнему князю. Иван Петрович сказал, что погулял царевич наш и довольно. Дела ждут.
– У меня и тут еще не все сделано.
– Мое дело, Григорий, сам знаешь, малое. Мне велели передать, я так и поступил.