– Что ответил король?
– Сигизмунд не принял посла. Требования его были отвергнуты. Ни о каком беглом московском воре при дворе не знают и знать не желают.
– Значит, обошлось?
– Иначе и быть не могло. Но Борис Годунов знает, что тебя укрываю я.
– Откуда?..
– Сам не догадываешься?
– Нет.
– Ты в Сечи хорошо погулял?
– Считаешь, что меня выдали казаки?
– Почему нет?
– Там о тебе никто слыхом не слыхивал.
– Но слышали о Константине Константиновиче Острожском. Тебя направил в Запорожье его человек. А наша дружба известна всем. Какой-то казак из тех, которых ты неосмотрительно привел в Брагин, мог сообщить в Москву о наших с тобой отношениях.
– В отряде Яна Бучинского предателей нет. В этом я уверен так же, как и в своих давних друзьях.
– Ну а коли сам Бучинский является человеком Москвы на Сечи?
– Этого быть не может!
– Почему? Он же сам напросился тебе в услужение. Насколько я знаю, никто другой особого рвения в этом не проявил. Только десятник Бучинский приложил немалое усердие, дабы оказаться возле тебя. А для чего? Ему и на Сечи жилось неплохо. А тут вдруг такая вера и преданность, готовность бросить все и идти за тобой в огонь и в воду. Честно говоря, в предательство самого Бучинского я тоже не верю, но у него отряд, а там люди разные. Но оставим это. Не важно, откуда и что узнал царь Борис. У него сейчас дел на Руси хватает.
– Не ведаешь, князь, Хлопок еще разбойничает или уже извели его?
– Мне это не интересно. У нас своя забота. Человек, о котором я говорил, привез мне грамоту от Годунова.
– Он просит выдать меня?
– Причем на весьма выгодных условиях. Обещает признать за мной земли, занятые моим отцом, и возместить ущерб, нанесенный набегами на приграничные города.
– Да, весьма заманчиво. Только обманет Бориска. Вся его политика на одной лжи и держится.
– Знаю, что обманет, посему и отказал ему.
– Значит, ты признал, что я у тебя?
– Нет, конечно. У меня нет никакого вора и еретика. А кто есть, пусть Борис мыслит сам. В другое время он прибег бы к силе. Но не сейчас. А позже ему самому обороняться придется, коли еще доживет до этого. В общем, Годунов знает, что ты у меня. Это опасно для твоей жизни. Войска сюда он не пошлет, а вот людишек поганых, дабы извести еретика и вора, может отправить. Ты же мне нужен живой. Посему собирайся, завтра уедешь отсюда вместе с товарищами и казаками.
– Но куда?
– Речь Посполитая большая. Скажу утром.
– Я понял тебя, благодарю.
– Позже отблагодаришь, когда трон русский возьмешь.
– Так и будет!
– Бог тебе в помощь, ступай.
– Товарищей и казаков Богуслав об отъезде предупредит?
– Сам съездишь к пану Гритенскому. Пусть с тобой туда, куда я укажу, из казаков едет только десятник. Остальных отправь обратно на Сечь. Они только мешать будут, пока не начнется набор войска. А до этого еще времени много.
– Понял, вельможный пан. Просьбу дозволь?
– Говори.
– Отдай мне Диту Снежко. Она тебе не нужна.
Лицо Вишневецкого изменилось. Сейчас это был не великодушный вельможа, а жестокий, решительный, безжалостный человек.
– Нет. Дита останется здесь. Ее судьбу я решу сам. Тебе надо забыть о ней. Я все сказал. Ступай!
Отрепьев поднялся, поклонился и вышел из залы.
На подворье Гритенского его встретил Мазур.
– Доброго здравия, великий князь.
– Тебе того же, Чарек. Пан Гритенский дома?
– Нет. Выехал по делам.
– А где Андрюша, Фадей?
– Были в саду, слышал, собирались в город.
– А Ян?
– Он со своими казаками.
– Ты вот что, Чарек, найди его да скажи, чтобы шел в сад.
– Слушаюсь, великий князь!
Григорий Отрепьев нашел товарищей в саду.
– К утру вам надо быть готовыми уехать отсюда, – сказал он.
– Чего? – спросил Холодов.
– Того. Бориска пронюхал, что я у Адама Вишневецкого обретаюсь.
– И какая тут тайна? Это много кому известно. Вишневецкий испугался, что Бориска на него рать напустит? Он сюда не пойдет. Сил у него для этого нет.
– Адам Александрович опасается, что Бориска тайком пошлет подлых людишек, прикажет им извести меня прямо тут, в Брагине. А Вишневецкий за меня Губанову поручился, сказал, что я у него буду в безопасности. Еще он… – Отрепьев замолчал, так как к ним подошел Ян Бучинский.
Казачий десятник поприветствовал всех, взглянул на Отрепьева.
– Прибыл по твоему повелению, великий князь.
Холодов и Костыль отвернулись, чтобы скрыть улыбки.
Григорий сказал им:
– Вы идите-ка к себе и готовьтесь.
Холодов и Костыль поклонились и ушли.
Отрепьев взял Бучинского под руку, повел по аллее.
– Завтра мы уезжаем из Брагина, Ян. Я этого не ждал. Так сложилось.
– А далече ли предстоит ехать? Надо казаков поднимать, готовиться.
– Казаков поднимай, только отряд с нами не пойдет.
– Как это, великий князь? Что ж ему делать?
– Назначишь старшего и отправишь обратно на Сечь. Денег я дам, доберутся. Там чтобы не разбредались, держались вместе. Недолго осталось бездельничать.
– А я?
– А ты со мной поедешь.
– Ну хоть так! А то уж, извиняй, подумал, будто не угодил чем.
– Ты мне нужен. Я верю тебе.
– Это хорошо, великий князь.
– Я ж просил, когда наедине, называть меня просто паном Дмитрием.
– Язык не поворачивается так запросто обращаться к наследнику русского престола.
– Ладно, называй, как привычней. Скажи, Ян, у тебя в отряде точно надежные люди?
– Да, они за тебя голову положат.
– А не мог среди них затесаться предатель?
– Нет, великий князь.
– А коли подумать хорошенько?
– Конечно, всяко бывает. Доверяешь человеку, как брату родному, а он тебе нож в спину.
– Вот, ты уже сомневаешься. На Сечи есть у тебя доверенный человек?
– Есть, конечно.
– Пусть он там посмотрит за каждым, кто был в отряде.
– Слушаюсь. Но ты не сказал, куда мы поедем.
– Об этом узнаем завтра, после того как твой отряд уйдет из города.
– А деньги когда?
– После вечерней молитвы приедешь к замку Вишневецкого.
– Буду.
Отрепьев вернулся в замок Вишневецкого, нашел Козура и спросил:
– Богуслав, я могу поговорить с Адамом Александровичем?
– У него сейчас гость.
– Так это его повозка стоит у ворот?
– Да, а что ты хотел?
– Как уедет гость, передай пану, что я желаю с ним встретиться.
– Передам.
Козур пришел в палаты Отрепьева где-то через час и сказал:
– Великий князь, пан Вишневецкий готов принять тебя.
– Хорошо. Он как обычно в главной зале?
– Да. Я провожу.
Вишневецкий сидел в своем кресле, читал какую-то бумагу, убрал ее.
– Ты хотел меня видеть, царевич? Проходи.
Отрепьев сел в кресло напротив магната.
Тот посмотрел на него.
– Что-то случилось?
– Ничего, князь. Ты повелел, чтобы казаки ушли в Сечь. Им нужны деньги. Путь неблизкий.
Козур стоял у двери. Князь повернулся к нему, кивнул. Помощник удалился, тут же вернулся с двумя мешочками, положил их на стол.
– Один отдашь старшему отряда, второй возьмешь себе. Вам тоже предстоит путь неблизкий, – сказал вельможа.
– Благодарствую.
– Как казаки восприняли приказ вернуться на Сечь?
– Без особой печали. Они привыкли к жизни вольной, разгульной, здесь же ограничены во всем. Даже в передвижении по подворью. Десятник заверил, что рано утром отряд уйдет на Днепр.
– Не пытался узнать, не мог ли среди его людей находиться предатель?
– Спрашивал. Бучинский уверен, что не мог. Я повелел ему через надежного человека проверить казаков, которые были здесь. На Сечи он присмотрит за ними.
– Это правильно.
– Вопрос дозволь, князь?
Вишневецкий усмехнулся.
– Зачем спрашиваешь, царевич? Разве я могу в чем-то отказать наследнику русского престола?
Отрепьев пропустил насмешку мимо ушей и осведомился:
– У нас будет проводник?
– Конечно. Иначе вы не дойдете до нужного места.
– Кто он?
– Узнаешь завтра.
– Да, князь. Я пойду?
– Ты волен делать, что захочешь. Дорожный костюм и оружие вечером доставит Козур. Коня для тебя уже подобрали. Молодой, сильный.
– Оружие? Ты считаешь, оно будет нужно?
– Сабля никогда не помешает. Как и легкая кольчуга. Не забывай, Годунов знает, что ты здесь. Что он предпримет, известно только ему. Сейчас его главная цель – это ты. Царь Борис предпочел бы видеть тебя мертвым. Слухи о выжившем царевиче Дмитрии заполонили всю Русь. Тебя ждет народ. В этом главный залог твоего продвижения к верховной власти.
– А почему, князь, ты ни разу не сказал о том, что потребуешь от меня за помощь?
– Какой смысл что-то требовать от тебя прямо сейчас?
– Это так.
– Ступай!
– Да, князь. – Отрепьев вышел.
Вишневецкий усмехнулся и тихо проговорил:
– Погоди, будут к тебе, самозванцу, требования. Впрочем, не к тебе, а к тем людям, которые ведут тебя к престолу и реально возьмут власть. Хотя все может случиться и не так.
Умный магнат умел просчитывать всевозможные варианты развития событий и не отметал тот, при котором Отрепьев попытается порвать оковы. Удастся ли ему? Но это уже забота Ивана Петровича Губанова. Адам Вишневецкий в любом случае не потеряет ничего, а вот приобрести может многое. Но тут уж как Бог даст.
Вишневецкий встал, перекрестился на образа и ушел в опочивальню. На сегодня встреч больше не запланировано, можно и отдохнуть.
Утром к Григорию пришел Козур и сказал:
– Адам Александрович желает видеть тебя. Он во дворе. Поспешай, царевич.
Отрепьев перекрестился на образа и покинул палаты.
Адам Вишневецкий прогуливался по двору.
– Готов? – спросил он.
– Готов.
– Деньги на дорогу казакам передал?
– Да, вчера вечером их забрал у меня Бучинский.
– Ну а теперь слушай. Ехать тебе предстоит в Вишневец, имение моего родственника князя Константина Константинови