ча Вишневецкого. Примерно четыреста пятьдесят верст отсюда. Вот тебе мое письмо к нему. – Магнат протянул Григорию бумагу, повернулся к конюшне, где стоял крепкий мужик с саблей на поясе. – Подойди!
Тот подошел, поклонился.
– Это твой проводник, царевич, человек надежный, Лех Лапник. Он доведет тебя и твоих друзей до Вишневца.
Отрепьев кивнул этому человеку, попрощался с князем. Вскоре они были на подворье Мариуса Гритенского.
Там уже ждали Холодов и Костыль, держали под уздцы коней. Не было только Бучинского.
Отрепьев представил им проводника и спросил:
– Ян провожает отряд?
– Да, – ответил Холодов. – Сейчас должен вернуться.
Бучинский словно услышал его и остановился у ворот. Все остальные подъехали к нему.
Отрепьев взглянул на проводника.
– Куда, Лех?
– Следуйте за мной.
Через два часа всадники въехали в лес.
– Почему тут пошли? – спросил Отрепьев. – Была же дорога по полю.
– По этой короче. К тому же впереди поляна, там привал сделаем.
– Это дело! – воскликнул Костыль. – Есть уже хочется.
Небольшой отряд выехал на поляну, посреди которой рос вековой дуб. Путники решили встать на привал в его тени.
Но при подъезде к дубу проводник Лапник вдруг крикнул:
– Впереди пять вооруженных всадников!
Тут же раздался голос Костыля:
– И сзади пятеро! Похоже, братцы, кто-то решил нас прикончить.
– В засаду нас заманил, пес? – крикнул Отрепьев проводнику.
– Да что ты такое говоришь, царевич? Как можно? Это короткая дорога, за лесом село Сиково, тут всегда спокойно было.
– Вижу, как спокойно. Погоди, я еще разберусь с тобой. К бою, проводник!
Всадники обнажили сабли, встали вокруг дуба, очень кстати росшего на поляне. Он надежно прикрывал тыл.
Противники приближались со всех сторон. Их намерения были ясны. Непонятно было только, что это за люди, кем посланы.
– Хотя бы одного надо подранить и взять живьем! – крикнул Холодов.
Он не сомневался в исходе схватки.
Андрюша, Фадей и Григорий понимали друг друга без слов, подпустили врага поближе и кинулись на него. В первой же сшибке каждый из них положил своего противника. Затем друзья развернули коней, кинулись обратно к дубу и зарубили еще по одному.
Бучинский и Лапник вдвоем бились с четырьмя всадниками.
– Обходим! Берем этих стервецов в кольцо! – крикнул Андрюша.
Численное превосходство сыграло свою роль. Четверо чужаков один за другим рухнули на землю.
– Не добивать! – крикнул Холодов. – Живые нужны.
Бой окончился. Всадники соскочили с коней. Холодов бросился к телам, разбросанным на поляне, осмотрел всех, вернулся и заявил:
– Все мертвы. Говорил же, хоть одного надо взять живым.
Ян Бучинский, держась за руку, проговорил:
– Я своего только слегка задел. Он сам дернулся и напоролся на саблю.
– Ладно, чего уж теперь. А ты никак ранен, десятник?
– Пустое, задело руку. – Из-под пальцев Яна, закрывавших рану, стекала кровь.
– А ну покажи.
– Да пустое, боярин!
– Покажи, я сказал!
Бучинский подчинился.
Рана оказалась довольно серьезной. Кость не повреждена, но разрез длинный и глубокий. Требовалось срочно остановить кровь. Андрюша сорвал ремень, рассек рубаху, приложил к ране листки подорожника, перевязал ее, выше затянул жгут.
– Слышал я, Андрюша, как один из этих людей крикнул другому, тому, которого рубанул Костыль: «Клыч, вон он, в рогатывке!» А в такой шапке только я и был. Они за мной охотились, а этот Клыч был у них старший.
– Клыч, говоришь?
– Да.
– Не ослышался?
– Андрюша, я еще не оглох.
– Извиняй, царевич. – Холодов глянул на Лапника. – Откуда взялись эти люди?
– Христом Богом клянусь, не ведаю, боярин.
– Почему ты нас лесом повел, а не полем?
– Так говорил же, что здесь короче.
– Но в лесу и засаду удобнее устроить.
– Пан боярин, да коли я хотел бы завести вас в засаду, то разве стал бы рубиться со своими? Я бы на их сторону переметнулся или еще хуже, ударил бы в спину царевичу. Ведь от меня он не ожидал такой пакости.
– Он прав, Андрюша, – сказал Костыль.
– Ладно, поверю, но гляди, если еще кто-то попробует напасть, снесу башку с плеч. До Вишневца и без тебя доберемся. Дорогу люди подскажут.
– Да откуда мне знать, нападут или нет? Уж коли так, то руби башку прямо сейчас.
– Успею. В селе знахарь или лекарь какой есть?
– Должен быть. Без них никак.
– Ты как, Ян?
Тот заметно побледнел, потерял много крови.
– Ничего. Не такое бывало.
– Сам доедешь или волокушу соорудить по-быстрому?
– Да ладно. Доеду.
За лесом сразу же открылось село, стоявшее на высоком берегу реки.
– Это и есть Сиково? – спросил Холодов.
– Да, – ответил проводник.
– Давай вперед, ищи лекаря. От его хаты знак дашь.
– Понял! – Лапник рванул к селу.
Вскоре друзья увидели его. Он стоял возле хаты и махал рукой. Всадники подъехали к нему.
К ним вышел мужик лет шестидесяти и без всяких приветствий велел:
– Раненого в хату. Остальным тут быть.
Десятник вышел от лекаря через час. Его рука была перевязана чистой тряпицей.
– Порядок, царевич, – сказал он Отрепьеву.
1 сентября путники въехали в местечко Вишневец. Они еще издали завидели богатый большой дворец, стоявший на берегу реки Горынь. Рядом с ним сияли золотом купола православной церкви.
Отряд ждали. Из калитки вышел мужчина лет сорока в довольно дорогой одежде. Не простой слуга, но и не князь.
– Дозвольте узнать, кто такие и по какой нужде приехали?
Отрепьев гордо поднял голову и спросил:
– А тебе что, неведомо, кто должен приехать?
– Ведомо. Человека Адама Александровича я знаю. – Он кивнул на Лапника. – Но порядок есть порядок.
– Сам-то кем будешь?
– Управляющий имением Стефан Павловский.
– Ну а я великий князь Московский и всея Руси Дмитрий Иванович.
Управляющий опять остался невозмутимым, слегка склонил голову и заявил:
– Извини, ясновельможный пан, но я просто обязан проверить, тот ли ты человек, именем которого представляешься.
– Что? – вспылил Отрепьев. – Да как ты смеешь, холоп?
Холодов тронул Григория за руку.
– Не горячись, царевич, человек на службе, исполняет свои обязанности. Дай ему грамоту.
Отрепьев передал Павловскому бумагу, полученную от Адама Вишневецкого.
Ознакомившись с ней, управляющий крикнул за спину: – Открывай ворота! – Он низко поклонился. – Милости просим тебя, великий князь, и твоих бояр в поместье князя Константина Константиновича.
Ворота открылись. Отряд въехал во двор, вымощенный камнем. Подбежала челядь, взяла коней под уздцы.
Всадники спешились.
Управляющий еще раз поклонился Отрепьеву.
– Не гневайся, великий князь. Твой боярин прав, я на службе, исполняю свои обязанности.
– Князь во дворце?
– К сожалению, нет. Он будет только завтра. С женой, пани Урсулой уехал к знакомому вельможе по поводу крестин внука. Мне же приказал оказать вам надлежащие почести, принять должным образом. В общем, я в полном вашем распоряжении.
– Значит, князь знал о нашем приезде и все же покинул замок?
– Он волен поступать, как пожелает. К тому же день вашего приезда точно известен не был. Впрочем, это вряд ли повлияло бы на соображения Константина Константиновича. Он обещал быть на крестинах, а слово свое держит крепко.
– Ладно, – смилостивился Отрепьев. – У нас раненый.
– Вот как? – искренне удивился управляющий. – Боже, я сразу не обратил внимания на перевязь. Но почему?.. На вас что, напали?
– Да.
– Где?
– Примерно в двадцати верстах от Брагина. В лесу у села Сиково.
Управляющий повернулся к слуге, застывшему у переднего входа.
– Ларек, бегом к доктору Стемнику! Пусть немедленно придет в гостевую залу. В свите русского царевича раненый.
– Слушаюсь, пан Павловский!
Управляющий указал на вход:
– Прошу вас во дворец, дорогие гости!
Путники прошли через коридор, увешанный, как и в замке Адама Вишневецкого, старинным оружием и охотничьими трофеями, в залу для гостей. Здесь все было так же дорого и красиво.
Гости присели на резные деревянные стулья.
Явился мужчина лет сорока.
– Патрик, осмотри раненого, – сказал ему управляющий.
Доктор Стемник бросил взгляд на Бучинского и спросил:
– Кто оказал первую помочь и когда?
– Лекарь из Сиково, – ответил десятник. – Сразу после боя.
– Лекарства давал?
– Настой вот из этого. – Ян достал из котомки, которую держал при себе, траву, завернутую в тряпицу. – С собой дал, сказал, что пригодится.
– Угу, – проговорил доктор. – Лекарь опытный попался. Пойдем со мной, воин, посмотрим твою рану.
– Жить будете во дворце, в левом крыле второго этажа. Для каждого приготовлена отдельная комната, не считая великого князя. Ему выделены палаты в том же крыле. На первом этаже столовая, где будете трапезничать, там же домовая православная церковь, хотя наш господин и католик.
– А чего мы тут сидим? Может, комнаты покажешь, пан управляющий? – спросил Холодов.
– Как пожелаете. Я думал сначала пригласить всех к столу, а после…
Отрепьев прервал его:
– Баня натоплена?
– Нет, но растопить недолго.
– Тогда так, управляющий. Смотрим комнаты, за это время твои люди пусть топят баню, да пожарче. Потом трапеза и отдых.
– Хорошо. Прошу за мной. – Павловский поднялся.
Встали и все остальные.
Управляющий показал приезжим комнаты, Отрепьеву – палаты. После этого все вернулись в гостевую залу.
Григорий сделал вид, что привык к роскоши и ничего его не удивило.
– На мне одежда грязная, прикажи служанкам выстирать.
– Да, великий князь, конечно. А чистое белье у тебя с собой есть или приказать доставить на выбор?
– Пусть принесут, что есть, поглядим.
Появились доктор и Бучинский.