Мало этого: кто поручится, что призрак все еще в теле Йонаса?
Однако заниматься Маликом Ульдиссиан больше не мог. Придется ему целиком положиться на Мендельна. Мендельн не подведет.
Тут рядом с ним возник Ратма. Внезапность появления Древнего нимало не удивляла, и это кое-что говорило об Ульдиссиановом настроении. К подобным вещам бывший крестьянин давно привык.
– Есть у меня мысль, – объявил Ратма.
– Толку от твоих мыслей… Что на сей раз?
Древний склонил голову набок, однако же удостоил Ульдиссиана продолжения.
– Из этой кое-какой толк выйти может… по крайней мере, я так полагаю.
– Шансы на успех – те же, что и у разговора с отцом? – не скрывая сарказма, осведомился смертный.
Ратма поджал губы.
– Несколько больше. Но, может быть, ненамного.
Мысли Ульдиссиана были полностью заняты тем, что сейчас замышляет Инарий. Взглянув на север, он увидел вдали только Собор Света, но знал: что-то да назревает. Не станет Инарий просто сидеть сложа руки…
– Помочь тебе мы на этот раз не сможем ничем.
Древний плотнее закутался в плащ. На нечеловечески привлекательном лице Ратмы не отразилось никаких чувств.
– Помощи я и не жду. Но попробовать следует.
Что б Ратма ни замышлял предпринять, отговаривать его, очевидно, было бессмысленно, однако Ульдиссиану, по крайней мере, хотелось бы знать, какие планы, по разумению Древнего, настолько важны. Чего ради решил он оставить эдиремов в столь отчаянном положении?
– Скажи попросту: чего ты рассчитываешь добиться? Куда на сей раз собираешься?
Лицо сына Инария по-прежнему оставалось недвижным, точно могильный камень.
– Я, – как ни в чем не бывало, ответил он, – собираюсь заручиться любой помощью, какой удастся. И для этого созываю семейный совет…
Бегущий сквозь толпу эдиремов, Мендельн, вне всяких сомнений, выглядел в их глазах, точно сама смерть, явившаяся за новой добычей. Завидев его приближение, даже самые умелые из сторонников старшего брата – при всей своей мощи – спешили отвести взгляд. Приветствовала его только одна из горстки «учеников», однако Мендельн сразу же дал ей понять: он занят делом, не терпящим лишних глаз.
Останавливался Ульдиссианов брат лишь по необходимости, расспрашивая встревоженных эдиремов, не видали ли те партанца. Казалось, Йонас исчез бесследно, но вот, наконец, двое встречных указали Мендельну путь туда, где в последний раз его видели. Совсем не уверенный, что отыщет фальшивого Йонаса именно там, Мендельн, однако ж, пустился по единственному обнаруженному следу со всех ног. Кинжал он неизменно держал перед собой, но на близость жуткого призрака клинок пока не указывал. Опасаясь, что Малик мог подыскать себе новое тело, младший из Диомедовых сыновей пристально вглядывался в каждого, кто попадался навстречу.
Атаки Инария и ответные удары оборонявшихся эдиремов изменили луга до неузнаваемости. Повсюду вокруг громоздились курганами огромные глыбы льда, обрушившиеся с неба. Да, теперь они быстро таяли, однако по-прежнему преграждали путь, а еще могли послужить укрытием тому, кто задумал спрятаться.
Но вот, приближаясь к одной из самых неровных, островерхих груд льда, остроглазый Мендельн разглядел в шаткой куче обломков нечто бледное… и в то же самое время почуял где-то неподалеку присущее Малику зло.
Приготовившись произнести заклинание, Ульдиссианов брат подошел к заваленной землей пополам с камнем находке вплотную и с осторожностью принялся разгребать завал свободной рукой.
Из-под земли пополам со льдом показался израненный, мертвенно-бледный локоть. Да, как он и предполагал, то было мертвое тело, но одевался погибший вовсе не так, как Йонас. Скорее всего, тело принадлежало кому-либо из партанцев, поскольку светлокожих кеджани среди эдиремов не имелось – вот и все, что Мендельн мог бы о нем сказать. По-прежнему чуя поблизости Малика, он поспешил отвернуться от трупа.
Духов бы порасспросить… однако с той самой минуты, как Ульдиссиан с эдиремами пересекли границу лугов, все духи куда-то исчезли. Даже недавно погибшие, против обыкновения, рядом не задержались, как будто не смея остаться на поле боя. Лишившись привычной компании, Мендельн был раздосадован до глубины души. Именно в тот момент, когда их глаза и познания оказались бы как нельзя кстати, духи…
Вдруг с севера донеслись голоса – неслыханный, небывалого великолепия хор. Небо над головой озарилось сиянием, отраженным огромными глыбами льда, осветившим окрестные земли от горизонта до горизонта – все, кроме истоптанного, дочерна выжженного поля сражения.
Мендельн замер, как вкопанный. Что предвещает это сияние и хор, он понял вмиг.
На бой с эдиремами выступил сам Инарий.
Явление ангела вкупе с тревогой об Ульдиссиане заставило Мендельна на время забыть про Малика. Все мысли о духе жреца разом вылетели из головы. Захотелось немедля броситься брату на помощь, хоть Мендельн и понимал, что Серентия с Ратмой уже на месте. Пришлось дать себе слово: едва-де Пророк покажется на глаза, Мендельн тоже даст ему бой, ну а пока…
Пока что оставлять Малика без внимания было недопустимо.
Кинжал вспыхнул ярче.
Мендельн обернулся назад, и…
Пожалуй, только проворство его и спасло – не то лежать бы Ульдиссианову брату с проломленным черепом. От удара камнем, зажатым в кулаке Малика, голова загудела, и Мендельн рухнул на груду льда.
Перед его помутившимся взором возникла зловещая ухмылка на лице Йонаса. Помнится, именно так улыбался и Малик…
– Да, грубоват метод, зато весьма действенен, – заметил дух, продемонстрировав ему камень в руке. – Прибегать к чарам, помимо тех, что укрывали меня, я, правду сказать, не отважился. Нам требовалось, чтобы ты всего лишь заметил меня, и не более…
«Нам»? Это могло означать лишь одно: Инарий с Маликом в сговоре, а происходящее – очередная их хитрость.
– Так, значит, – заговорил Мендельн, превозмогая боль в голове, – значит, все это…
– Да, все это было подстроено, если я верно тебя понимаю!
Отшвырнув камень, плешивый партанец поднял оброненный Мендельном кинжал.
– А вот это весьма пригодится.
Сунув руку в кошель у пояса Йонаса, Малик извлек из него багрового цвета камешек.
– Располагая и тем и другим, на сей раз я переселюсь в твое тело без затруднений, – пояснил он.
Мендельн никак не мог постичь, зачем Малику могло понадобиться столь серьезно пострадавшее тело, но, поразмыслив, понял, что удар по затылку был отнюдь не смертелен. Он попросту оглушен, а это духу совсем не помеха.
Ну, а зачем он Малику вообще – тут уж ответ был очевиден. «Мендельн уль-Диомед» отправится в бой плечом к плечу с братом… а там одним-единственным прикосновением погубит Ульдиссиана, завладев его телом.
Таким образом, Пророк разделается с противником, даже пальцем не шевельнув.
Попытавшись собраться с мыслями и сотворить заклинание, Мендельн понял, что верховный жрец все рассчитал безошибочно. Метил он именно туда, куда был нанесен удар, а Мендельн по недомыслию сыграл ему на руку, обернувшись, как Малику и требовалось. Пожалуй, уж лучше б он остался стоять к этой твари спиной: быть может, тогда его просто постигла бы смерть.
Впрочем, на самом-то деле рассчитывать на это не стоило. Не настолько Малик беспечен: ему ведь нужно Ульдиссианово тело, а без Мендельна он желаемого не добьется.
– Тебя же… тебя же используют! – едва ворочая языком, выдавил младший из Диомедовых сыновей. – Инарий… и ангелы…
– В скором времени обнаружат, что над судьбой Санктуария больше не властны, – осклабившись, закончил за него Малик.
Тут Мендельну разом вспомнилась находка Серентии – орды демонов, ждущих своего часа. Однако с Инарием демоны больше не заодно. Вместо того чтоб помочь ангелу, они готовятся к битве за Санктуарий и род людской – а особенно за эдиремов – с воинством Тираэля.
Ну, а верховный жрец решил извлечь из этого выгоду, рассудив – и, может статься, ошибочно, – что Преисподняя одержит верх. Поразмыслив, не указать ли двуличному духу, как тот рискует, Ульдиссианов брат предпочел промолчать. В голове его мало-помалу начало проясняться, и сие обстоятельство отодвинуло замыслы Малика на второй план. Вспомнив слова заклинания, Мендельн поспешил произнести первое… но тут Малик поднес багровый камешек к самому его носу, и Мендельн против собственной воли устремил взгляд на самоцвет, а все остальные слова замерли на губах.
– Взгляда тебе не отвести, – глумливо сообщил призрак, склонившись к нему поближе. – Разум же твой способен только слышать меня.
Пленник хотел было возразить, но не сумел. Последней связной мыслью оказалась мысль о том, что помощи от кого-либо ждать бесполезно: все остальные целиком поглощены скорым появлением ангела.
Чуть позади кристалла в руке Малика замерцал кинжал. Нет, резать Мендельна дух даже не думал – он замышлял обернуть магию неземного оружия против его же владельца.
– Еще немного, – эхом отдался в оцепеневшем мозгу голос Малика. – Еще немного, и…
Вдруг завораживающий самоцвет исчез из поля зрения. Мендельн моргнул. Казалось, разум его разлучен с телом, но слух, определенно, не отказал. Услышав поблизости шум борьбы, Ульдиссианов брат заморгал усерднее…
И, едва в глазах прояснилось, увидел Йонаса – то есть, Малика, борющегося с кем-то, ухватившим верховного жреца за руки со спины. Рука с кинжалом – за него-то и шла борьба – была поднята к небесам, а кристалла будто и след простыл.
Но сильнее всего Мендельна поразил тот, кто пришел ему на подмогу, тот, кого брат Ульдиссиана вовсе не ожидал здесь увидеть.
Ахилий…
Глава двадцатая
Первым свидетельством появления небожителя оказался незримый хор. Казалось, безупречной красы голоса, что тянут хвалебные гимны без слов, доносятся отовсюду, со всех сторон. Пение их приводило в восторг, и в то же время ввергало в ужас: да, голоса тронули за душу даже Ульдиссиана, однако лишний раз напомнили ему о скорой схватке с Пророком.