— Что… Что ты здесь делаешь?
Мои слезы усилились, когда я посмотрела на капельницы, на его бледную кожу, прерывистое дыхание.
— Ты что, с ума сошел? Тебе следует п-отдыхать…
Он наклонил голову, раздвинул мои губы медленным движением языка и глубоко поцеловал меня. Мои слезы потекли сильнее, когда он захватил мой рот долгими, неторопливыми движениями.
Он пришел.
Поцелуй страстный, захватывающий дух и отрезвляющий, с настойчивостью в каждом прикосновении, укусе, ласке.
Он пришел за мной.
Меня охватила дрожь, и я переполнена эмоциями, боль сжала мое сердце. Облегчение не должно причинять боли, и все же, даже когда я обнимала его, а он меня, страх того, что могло с ним случиться, парализовал меня. Вот каково это — любить кого-то? Неужели это цена, которую я должна заплатить за то, чтобы найти то, чему никогда не суждено было стать моим?
Он оторвался от моих губ, чтобы оставить дорожку мягких поцелуев вдоль моего подбородка, на щеке. Его язык стер мои слезы и заменил их успокаивающими ласками.
— Шшшш, — он укачивал меня, но я не могла перестать дрожать. — Не плачь.
— Но т-ты в порядке. Что с тобой случилось? Я думала… Я думала… И я ничего не смогла бы сделать…
Его большой палец провел по моей дрожащей нижней губе. Его кадык заходил вверх-вниз, голос хриплый, когда он спросил:
— Ты беспокоилась обо мне?
Мои глаза ненадолго закрылись, вырвался прерывистый выдох.
— Конечно, я волновалась. Что, если ты… Что, если ты не вернешься? Что, если бы ты умер? Из-за меня? Что бы я тогда делала? К-как бы я проснулся завтра?
Уголок его губ приподнялся, затем снова опустился, а глаза… Его глаза такие серьезные.
— Тогда хорошо, что я не умер, — это хриплый шепот, и от него мои легкие сжались только сильнее.
— Заткнись.
Я вытираю нос тыльной стороной ладони.
— Не шути на эту тему. Я никогда… — я сглотнула и отвела взгляд. — Я никогда не была так чертовски напугана.
Он вздохнул, его брови нахмурились, и он изучал меня так пристально, что у меня внутри все сжалось. В затянувшейся тишине страх подкрался к моей груди, сдавливая горло.
Я сказала слишком много.
Меня это слишком волнует.
Это слишком больно.
Как раз в тот момент, когда я начала отворачиваться, чтобы отвергнуть его прежде, чем он смог бы отвергнуть меня, он притянул меня к своей груди и крепко сжал. Его сердце так быстро билось у моего уха, его присутствие обволакивало меня чем-то тихим, стабильным и прекрасным, и его хватка отказывалась отпускать меня.
Я рыдала, прижавшись к нему.
Он слегка вздрогнул, и глубоко вздохнул.
— Не позволяй им прогнать меня, Истон. Я не хочу уезжать, — услышала я свой плач, приглушенный его больничной рубашкой. — Я хочу остаться с тобой.
Я говорила как маленькая девочка, как кто-то сломленный, а не как выжившая, какой я теперь знала себя, но мне даже все равно. Потому что Истон не видел кого-то сломленного, когда смотрел на меня. Сила, которую он видел во мне, дала мне смелость бояться, и я очень серьезно отнеслась к этому: я хотела остаться с ним навсегда.
— Никто никуда тебя не отправляет, — его руки сжались вокруг меня. — Иди, куда хочешь, Ева, — грубо сказал он, — и куда бы то ни было, я тоже пойду за тобой. Я последую за тобой. Я последую за тобой куда угодно.
Мои глаза сжались. Я не могла дышать от такого количества эмоций. Если я еще раз заплакала бы, я уверена, что затопила бы больницу.
— К-куда угодно?
— Куда угодно.
Я шмыгнула носом. Сглотнула.
— Хорошо.
Я слегка отодвинулась, и он ослабил хватку настолько, что я обхватила себя за одно из его плеч и пыталась направить его к выходу. Я тянула, но он не двинулся с места. Черт, он тяжелый. Я посмотрела на него снизу вверх.
Он приподнял бровь.
— Что ты делаешь?
Я снова потянула, и на этот раз он позволил мне подтянуть себя на шаг вперед.
— Ты сказал… — еще шаг, — куда угодно.
Я выдохнула и, подняв взгляд, нашла его глаза затуманенными мрачным весельем. Я бросила на него сердитый взгляд.
— Ты мог бы быть немного более полезным.
Его губы лениво приподнялись. Он оперся большей частью своего веса на стойку для капельницы и сделал последний шаг к двери, затем остался спокойным, пока я повернула ручку и открыла ее. Я проигнорировала горящие взгляды мисс Сент-Клер, Зака, небольшой группы медсестер и Бриджит, у которой отвисла челюсть при виде того, как я практически выносила Истона из палаты. Зак кивнул в знак приветствия, затем бросил на Истона вопросительный взгляд. Истон небрежно пожал плечом, преданно следуя за мной через расступающийся проход из пристально смотрящих лиц.
Его губы коснулись моего уха, голос низкий и хрипловатый, отчего у меня по спине пробежала тяжесть.
— Ты собираешься сказать мне, куда мы направляемся, или это сюрприз?
— Смотря что, — выдохнула я, прищурившись на табличках в конце коридора, когда мы приближались к ним.
Он перенес на меня наименьшую долю веса, и все равно мне казалось, что я тащила дерево на плече.
— Тебе нравятся сюрпризы?
В его скрипучем голосе слышалось что-то серьезное и тяжеловесное.
— Я люблю их.
Бабочки сжали мой желудок. Уверена, что это не должно было прозвучать так, как прозвучало.
— Хорошо. Тогда это сюрприз. Однако я должна предупредить тебя, что это неортодоксально, требовательно и немного грязно.
Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, ожидая увидеть игривое выражение лица. Вместо этого я встретилась с темным взглядом из-под тяжелых век, от которого у меня свело живот, и в нем нет ничего игривого.
Я сглотнула, переключая свое внимание прямо перед собой. Его взгляд обжигал мне щеку, и если он не перестал бы так смотреть на меня, мы заблудились бы еще до того, как я поняла бы, куда идти. Наконец я поднимала его на лифте в отделение интенсивной терапии.
Я подняла глаза и увидела, что он все еще наблюдал за мной, и прочистила горло.
— Какой номер комнаты?
В его глазах мелькнуло замешательство. Он отвлекся от меня, чтобы оглядеться, и когда понял, где мы находились, то, прищурившись, посмотрел на меня.
— Ты сказал — куда угодно, — я мило улыбнулась. — Та-ак что…
Прежде чем он успел ответить, мужчина в модном костюме вышел из комнаты напротив нас. Мои губы приоткрылись.
— Мистер Резерфорд…
Он коротко кивнул мне, отвел взгляд, затем снова встретился со мной взглядом.
— Ева. Я… Как ты?
Я тупо смотрела на него, а он покачал головой и потер лоб.
— Извини, — пробормотал он. — Глупый вопрос. Спасибо. Спасибо тебе за то, что вернула моего мальчика.
Я подняла глаза и вопросительно посмотрела на Истона, чтобы понять, согласен ли он с этим. Не знаю, почему я не ожидала, что Винсент ждал бы в палате. Медсестра сказала мне, что они здесь, и я видела Бриджит внизу. То, что они не пришли навестить меня, не означало, что они не захотели бы увидеть собственного сына.
Глаза Истона ласково смотрели на меня, и он тихо сказал:
— Все в порядке, — затем его дыхание коснулось моей щеки, и он прошептал: — Я больше не позволю им причинять тебе боль.
Мои губы задрожали, и я прикусила их, чтобы не расплакаться снова. И все же одной-единственной глупой слезинке удалось вырваться. Всю свою жизнь я мечтала услышать эти слова.
Он приподнял мой подбородок большим пальцем, прищурившись, изучал мое лицо.
— Доверяешь мне?
Я сглотнула. Кивнула.
— Хорошо.
Он сделал глубокий вдох, а когда выдохнул, выдох получился прерывистым. Боль разрывала мне сердце, когда я смотрела на него. Я вложила свою руку в его и сжала.
Не волнуйся. Я тоже больше не позволю им причинить тебе боль.
На этот раз, когда он шел, он крепко обнимал меня, как будто хотел убедиться, что я его не бросила бы. Как будто я когда-нибудь смогла бы его бросить.
Следуя за Винсентом, мы зашли в палату Истона, и он застонал от боли, когда я помогла опустить его на кровать. Когда он, наконец, лег, он тяжело дышал и закрыл глаза. Мой желудок сжался, когда я увидела, каким слабым и измученным он выглядел. О Боже. Что я наделала? Позволила ему пройти весь этот путь ради меня? Насколько тяжело, должно быть, ему было притворяться, ради меня, что каждый шаг не был пыткой?
У меня заболело в груди, и я жалела, что не я одна выскользнула из своей комнаты и не нашла его. Я никогда не думала… Я никогда не думала, что он сделал бы это… И ради меня. Мои глаза наполнились слезами, но я сморгнула их.
Больше не плачь.
Не сейчас.
Я пережила этот гребаный день, с Истоном все в порядке, и я не обязана оставлять его. Словно прочитав мои мысли, он все еще с закрытыми глазами нежно сжал мою руку, и впервые за долгое время я улыбнулась. Через несколько мгновений его дыхание замедлилось, и его хватка вокруг моих пальцев немного ослабла, когда он засыпал.
Позади меня кто-то прочистил горло.
Я обернулась и увидела Винсента, сидящего на диване для посетителей. Мои глаза сузились при виде его обычно уложенных гелем светлых волос, которые теперь торчали во все стороны, ослабленного галстука и наполовину расстегнутой рубашки. Он определенно выбрал чертовски неподходящее время, чтобы решить стать отцом.
Он перевел взгляд с меня на Истона, затем на наши сцепленные руки.
— Как долго? — он спросил. — Сколько времени прошло с тех пор, как вы двое, э-э… — он поерзал на диване. — Ну, с тех пор, как это произошло?
Я выгнула бровь.
— Дольше, чем ты ведешь себя как его отец.
Он вздернул подбородок.
— Я это заслужил.
— Почему ты здесь? — спросила я. — Зачем вернулся сейчас, когда ты так долго был ему нужен раньше?
Винсент закрыл глаза. Когда он открыл их снова, он такой осунувшийся, что выглядел постаревшим лет на десять.
— Потому что, независимо от того, выбрали мы этот путь или нет, я его отец. Быть вдали… Отсутствовать какое-то время, а потом получить звонок о том, что произошло сегодня…