Две следующие карты были не хуже: пятерка и четверка бубен. Боже правый! Сдача на миллион долларов! Шелли едва не запел «зип-а-ди-ду-да, зип-а-ди-дзень, о да, о да, какой прекрасный день». Единица, двойка, четверка и пятерка бубен — удавиться за такую сдачу! Наконец-то фортуна улыбнулась ему. Он знал, что это случится, если он выжмет все из этой ситуации. И, видит бог, он это сделает!
Еще три карты, и, чтобы собрать флеш от туза, ему нужна была одна-единственная бубновая карта, а чтобы у него на руках оказался стрит-флеш, не хватало тройки бубен — тогда он возьмет верхнюю часть банка. Любой младший козырь — тройка, шестерка, даже семерка — и он забирает нижний банк. Если к нему придет и бубновая карта, и младший козырь, то ему достанется и верхняя, и нижняя части банка — в общем, все ставки. Такая сдача поправит его положение, но не окончательно; он проиграл двенадцать тысяч.
Обычно, в тех редких случаях, когда к нему приходила хорошая карта, большинство игроков рано раскрывали свои карты. Какое невезение! Неужели? На самом деле его подводили эти его «маячки» — игроки открывали карты, как только замечали его возбуждение, видели, как он подсчитывает в уме сумму ставок, как он старательно охраняет свои карты от посторонних глаз, как он делает ставки более решительно, чем обычно, как он отводит глаза от игрока, делающего ставку, чтобы он ставил на кон больше, как трогательно он притворяется, что изучает верхний банк, когда на самом деле рассчитывает на нижний.
Но на этот раз никто и не думал раскрываться! Казалось, все довольны своими картами. Эта игра обещала стать особенной.
Чтобы обеспечить себе как можно больший банк, Шелли начал ставить на третью карту. На четвертую он поставил сто долларов (для первого круга у них был установлен двадцатипятидолларовый порог, на остальные — сто долларов, а на последние два — двести долларов) и сильно удивился, когда Лэн поднял ставку. Карты, лежавшие перед Лэном, были не слишком хороши: две пики, двойка и король. Максимум, на что мог рассчитывать Лэн, был пиковый флеш от короля (туз пик сидел напротив Гарри).
Повышай, Лэн, повышай, умолял его Шелли. Прошу тебя, повышай. Дай бог тебе твой флеш от короля! И я умою тебя своим бубновым флешем от туза! Он снова повысил ставку, и все семь игроков откликнулись. Все семеро — потрясающе! Сердце Шелли стучало все быстрее. Ему, черт возьми, светило целое состояние! Боже правый, жизнь хороша! Боже, он любил играть в покер!
Пятая карта разочаровала Шелли — бесполезный валет червей. Но оставались еще две карты. Пора разыграть эту руку. Он быстро оглядел стол, пытаясь оценить ситуацию. У него на руках были четыре бубны, еще три карты лежали на столе. Значит, вышло семь бубновых карт из тринадцати. Оставалось шесть. У него были все шансы собрать флеш. К тому же были еще младшие козыри. На столе лежало всего несколько младших козырей, в колоде их еще много, а ему нужны были всего две карты.
Голова Шелли шла кругом — слишком сложно все точно просчитать, но шансы его были сказочно велики. Все складывалось в его пользу. К черту оценку ситуации — он собирался выиграть с этим раскладом во что бы то ни стало. Если учесть, что на кону — ставки семи игроков, он вернет по три с половиной доллара за каждый свой. К тому же у него был неплохой шанс сорвать весь банк, тогда за каждый доллар возвращалось по семь.
Следующим к нему пришел туз червей. Шелли передернуло. От двух тузов мало толку. Он начал волноваться. Все зависело от последней карты. При последней раздаче открылась лишь одна бубновая карта и два младших козыря; шансы его все еще были велики. Он поставил по максимуму — двести долларов. И Лэн, и Билл повысили ставку. Повышать можно было только три раза, и Шелли воспользовался этой возможностью. Шесть игроков объявили карты. Шелли посмотрел, что было у них на руках. Ни у кого ничего особенного не было. На весь стол лишь две небольшие пары. Так какого же черта они делают ставки? В чем подвох? Шелли попытался украдкой подсчитать деньги на кону. Гигантская сумма! Вероятно, около семи тысяч.
Раздали седьмую и последнюю карту. Шелли схватил три свои карты, которые лежали рубашками вверх, тщательно их перетасовал и медленно раскрыл их. Он тысячу раз видел, как делал это его отец. Туз треф! Вот черт! Хуже карты просто быть не могло. Начать с четырех небольших бубен и закончить тремя тузами. Они были бесполезны — даже хуже, чем просто бесполезны, потому что ему наверняка не удастся выиграть, но и раскрывать их было жалко. Не рука, а проклятие судьбы! Он попал в ловушку; и он должен был остаться в игре. Он проверил обстановку. Лэн, Арни и Вилли делали ставки, повышали их снова и снова. Тед и Гарри сбросили карты. Его восемь сотен. Сбросить карты? Пять игроков в игре. Шансов на победу нет. Трудно поверить, что ни у кого не найдется чем побить трех тузов.
Но все же… все же… хорошей карты не было ни у кого. Может быть, думал Шелли, ведь может быть так, что остальные четыре игрока рассчитывают на нижний банк! Лэн выложил пару троек; может, он пытался собрать две пары или тройки? Это было на него похоже. Нет! Спустись с небес на землю, мечтатель! Спаси свои восемь сотен. У тебя нет шансов выиграть с тремя тузами — у кого-то должен быть на руках флеш или стрит. Обязательно должен быть. Иначе за каким чертом они делали ставки? Сколько на кону? Тысяч двенадцать, как минимум, может, и больше. Он мог вернуться домой, к Норме, победителем.
А открыть карты сейчас — и узнать, что три его туза могли принести ему выигрыш, — видит бог, он никогда не простит себе, что у него не выдержали нервы. Он никогда не забудет этого. Черт! Черт! У него не было выбора. Он слишком сжился с мыслью о выигрыше, чтобы отступать. Шелли послал к черту восемь сотен.
Развязка была быстрой и милосердной. Лэн открыл флеш от короля, и три туза Шелли почили в бозе. Но даже Лэну с его флешем не удалось выиграть: Арни открыл фулл-хаус, полностью закрытый, а это значило, что он собрал его с последней картой. Черт! Шелли понял, что, даже если бы ему удалось собрать бубновый флеш, он не смог бы выиграть. И даже если бы он получил желанную тройку или четверку, он все равно не получил бы нижний банк — Билл открыл прекрасную руку младших козырей: пятерка, четверка, три двойки и туз. Шелли почувствовал, как слезы подкатывают к горлу, но, одарив игроков своей ослепительной улыбкой, он произнес: «И не говорите мне, что это развлечение не стоит двух тысяч долларов!»
Все пересчитали фишки и обменяли их на деньги у Лэна. Их игры перемещались из дома в дом, и хозяин брал на себя роль банкомета и в конце вечера разбирался со счетом. Шелли проиграл четырнадцать тысяч триста долларов. Он выписал чек и извиняющимся голосом объявил, что датирует его более поздним числом. Вытащив толстенную пачку сто долларовых банкнот, Лэн ответил: «Забудь об этом, Шелли, я плачу. Принеси свой чек на следующую игру». Так они и играли. Они до такой степени доверяли друг другу, что ребята не раз шутили, что, если случится наводнение или землетрясение, они будут играть в покер по телефону.
«Да нет, никаких проблем, — беспечно заверил его Шелли. — Я взял другую чековую книжку, и мне просто придется перевести деньги на этот счет».
Но проблемы у Шелли были. И проблемы крупные. На его банковском счету лежало четыре тысячи, а долг его составлял четырнадцать тысяч долларов. А если Норма узнает о его проигрыше, его семейная жизнь на этом закончится. Просто эта игра в покер должна была стать для него последней. Покидая дом Лэна, он на прощание окинул его ностальгическим взором. Может статься, он последний раз находится в его доме и никогда уже не увидит жилища остальных ребят. Слезы наворачивались на глаза, когда он видел антикварную карусель с лошадками на лестничной площадке, блеск огромного полированного обеденного стола, кусок песчаника в шесть квадратных футов, в котором навеки застыли доисторические рыбы.
Семь лет назад вечер начался с пирушки с участием горячей солонины, языка и сандвичей с копченой говядиной, приготовленных Лэном. Он свалил их в огромную кучу, обложив половинками маринованных огурчиков, салатом из шинкованной капусты и салатом из картофеля с майонезом — все это было специально доставлено заранее из нью-йоркского «Карнеги Дели». Лэн любил поесть до отвала и повеселиться от души. А потом он сгонял набранные калории, по крайней мере, большую их часть, на «Stairmaster» и бегущей дорожке в своем навороченном спортзале.
Шелли вошел в гостиную, где остальные с восхищением рассматривали старинное полотно, только что приобретенное Лэном на аукционе в Лондоне. Не узнав автора и опасаясь показать свое невежество, Шелли воздержался от комментариев. Искусство не было единственной темой, в разговорах на которую Шелли старался не принимать участия. Были и другие: вино (некоторые его партнеры по покеру имели погреба размером со средний ресторан и часто вместе посещали аукционы вин), опера, балет, морские путешествия, трехзвездочные парижские рестораны, ограничения по ставкам в казино. Шелли себе этого позволить не мог.
Он подолгу смотрел на каждого из игроков, словно хотел, чтобы их образы навеки отпечатались в его памяти. Он знал, что это было хорошее времечко, и когда-нибудь, спустя годы, — может быть, когда он, разбитый параличом, будет сидеть на лужайке перед домом престарелых, завернутый в потрепанный клетчатый плед, прекрасным осенним днем, когда ветер теребит сухие листья, — он хотел бы помнить все эти улыбающиеся лица.
Здесь был Джим, Железный Герцог, или Гибралтар, как его часто называли. У Джима были огромные руки и мощная нижняя челюсть. Да, он был крут. Никому никогда не удавалось надуть его в картах.
И Винс — огромный. Или иногда огромный. Иногда он таким не был. У Винса были интересные взаимоотношения с центрами здоровья и похудания, работающими по системе Притикина: он либо ложился в один из них (пару раз он понимал, что стоит это сделать, когда стул, на который он садился, когда они собирались играть, разваливался под ним), либо выписывался из него, тощий и довольный, нагруженный диетической пищей: персиковая газировка, свежие яблоки, обезжиренные печенья. В основном, когда они играли у него, он закатывал роскошные пиры — его жена прекрасно готовила итальянскую пищу, но первые пару месяцев после возвращения из центра Притикина ребятам приходилось давиться тем, что он предлагал им: печеные маисовые лепешки, сырая морковь, грибы, китайский салат из цыпленка без кунжутного масла. Большинство игроков предпочитали поесть заранее. Всем им нравилась калорийная пища — чем больше калорий, тем вкуснее.