ть развивается у человека примерно к трем годам, одновременно со способностью связно и бегло говорить. И как только мы овладеваем этой «теорией», нас уже не остановить.
В ходе одного экспериментального исследования, которое проводилось в США, группу трехлетних детей на некоторое время оставили в помещении, запретив смотреть на одну из игрушек. Когда пять минут спустя организатор эксперимента вернулась в комнату, она спросила каждого ребенка: «Ты смотрел(а) на ту игрушку?» И хотя видеозапись доказывала, что по крайней мере 90% детей смотрели на игрушку, лишь 38% сказали правду. Схожие эксперименты, которые проводились с детьми разных возрастов, доказали — чем старше дети, тем больше развивается их способность лгать. В пятилетием возрасте уже никто из малышей не признался, что тайком смотрел на игрушку.
Дети — лжецы от природы, и притом весьма талантливые. В этом убежден психолог Олдерт Фрай из Портсмутского университета. В качестве примера он приводит случай с трехлетней малышкой, которая восторженно и, казалось бы, от души благодарит свою бабушку всякий раз, когда та вручает ей какой-либо подарок, хотя очень часто эти подарки девочке совсем не нравятся. «К подобному типу лжи детей обычно подталкивают родители», — объясняет Фрай.
Родители знают, как трудно заставить ребенка сознаться даже в самом незначительном прегрешении. Для того чтобы вынудить малыша признаться в нехорошем поступке, у нас припасена целая гамма методов — от обещания разлюбить его или отменить запланированный (и уже оплаченный) поход в Диснейленд до угрозы перестать разговаривать с ним, нажаловаться Санта-Клау-су и попросить его перестать приносить подарки такому плохому мальчику (или плохой девочке). С течением времени маленький озорник убеждается, что ни одна из этих угроз никогда не осуществляется, и получает совершенно недвусмысленный сигнал: мама и папа далеко не всегда делают то, что говорят. И коль скоро они могут врать, значит, могу и я.
Мы, взрослые, невольно побуждаем детей лгать, для того чтобы избежать наказания. Вот как объясняет это Олдерт Фрай:
Двухлетней девочке запрещают есть печенье. Затем ее мама спрашивает, съела ли она это лакомство. Девочка сознается, что действительно съела его, и тогда мама сердится и наказывает ребенка. После нескольких таких случаев девочка понимает, что признание проступка всегда ведет к наказанию. И тогда она начинает лгать, дабы избежать кары. Затем ребенок убеждается, что иногда обман всплывает на поверхность. Родители говорят, что лгать — плохо и что за вранье она будет наказана. Перед ребенком встает дилемма: рассказывать всю правду о своих проступках и неизбежно получать наказание либо обманывать в надежде на то, что не всякая ложь будет раскрыта, и наказания можно будет избежать. Поскольку ребенок быстро убеждается в том, что далеко не всякая ложь всплывает на поверхность, а некоторые виды обмана не раскрываются вовсе, он предпочитает лгать во всех случаях, когда рассчитывает, что не будет пойман, и признаёт свои проступки только тогда, когда ясно видит, что попытаться скрыть их или не признать невозможно.
Что-то в этом духе имел в виду Филип Ларкин[9], написавший:
Задалбливают мать с отцом:
тебе суют они, «любя»,
свои огрехи, все, гуртом,
плюс кучку сверх — лишь для тебя[10].
Мы забрасываем детей невероятным количеством лжи. Рассказываем им вымышленные истории про фей и Санта-Клауса, про чудовищ, которые прячутся в лесах. Затем мы учим их: если будешь сосать палец, на нем вскочат бородавки. А сыновей предупреждаем, мол, если они станут заниматься известными манипуляциями со своим телом, то непременно ослепнут. Стоит ли удивляться, что в результате дети сами учатся лгать и притворяться, а повзрослев, становятся агентами по недвижимости, продавцами подержанных автомобилей и политиками? Мы уподобляемся Франкенштейну, создавая маленьких монстров, которые без труда извращают правду.
Оттачиваем искусство обмана
Итак, с маленькими лжецами все ясно. К моменту достижения половой зрелости мы превращаемся в довольно умелых обманщиков. Когда мы достигаем переходного возраста, способность лгать становится для нас средством выжить. Мы перестаем воспринимать обращенные к нам призывы взрослых говорить правду и начинаем существовать по своим собственным правилам. Когда переходный возраст заканчивается, мы обычно превращаемся в исключительно умелых и поднаторевших в искусстве лжи обманщиков.
Решив посетить психолога Мартина Скиннера в Уорвикском университете, я невольно провел бóльшую часть нашей встречи, выслушивая объяснения его студентов, которые не смогли вовремя выполнить задания и выпрашивали у доктора Скиннера дополнительное время.
«Пытаясь объяснить, почему они не выполнили свои задания вовремя, студенты обрушивали на меня целый водопад причин — от кончины родственников до внезапной болезни и поломки компьютера, — прокомментировал ситуацию Скиннер. — Некоторые объяснения оказались весьма сложными и запутанными. По сути, это было не одно объяснение, а целый набор причин, настоящее портфолио мелких обстоятельств, призванных доказать, что студент не справился с заданием не просто так. Однако я скорее поверю тому, кто представит мне один-единственный яркий повод — например, что собака сожрала выполненную им работу, — нежели тому, кто попытается предоставить мне сложный и тщательно скомпонованный рассказ с объяснением, почему он не смог этого сделать вовремя».
Однако студенты доктора Скиннера обычно получают возможность отсрочки и в том, и в другом случае. «Не могу же я проводить расследование истинных обстоятельств задержки, вызывать свидетелей и проводить экспертизу, — поясняет доктор. — Мне приходится полагаться на честность студентов».
Мартин Скиннер осознает, почему обман так важен для людей. Ложь, говорит он, — своего рода смазка социальных и общественных взаимоотношений. Осваивая речь и обзаводясь «внутренней жизнью», мы учимся притворяться, льстить и втираться в доверие, а также начинаем разбираться в правилах лжи. Правда часто бывает слишком болезненна. Поэтому на вопросы типа: «Я выгляжу толстой в этой одежде?» или «Ты меня любишь?» — мы отвечаем спасительной ложью.
Ложь во спасение важна потому, что она позволяет нам поддерживать чувство собственного достоинства. «Это чувство служит своего рода буфером, позволяющим нам справляться с тревогами и страхами перед жизнью и смертью, — говорит ученый. — Позитивный настрой защищает нас от них. Не случайно в пору нашего раннего детства родители специально культивируют исключительно позитивное отношение к нам, своим детям, говоря, что мы красивы и умны, даже если это не так. В ответ на такое отношение человек приобретает чувство самоуважения. Остальную часть жизни мы стараемся поддерживать в себе это ощущение и, обмениваясь с другими людьми, поддерживать и свое, и чужое чувство собственного достоинства».
Подобная ложь во спасение в целом ряде случаев способна сделать нашу жизнь более удобной и приятной, однако порой она может привести к самообману и разочарованию. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть программу типа «Секрет успеха» или «Народный артист», где горящие желанием петь юные конкурсанты выступают со своими номерами перед строгими судьями. Припоминаю, как на одной из передач «Секрет успеха»[11] совершенно бесталанная конкурсантка в течение некоторого времени изводила судей абсолютно бездарным исполнением песни Бритни Спирс, пока наконец ее не прервали, сказав, что она попросту уродует песню и совсем не умеет петь. «Дайте мне шанс, — взмолилась девушка. — Уверяю вас, я умею петь. Я смогу спеть эту песню».
Но этой возможности ей так и не предоставили, и тогда, выбежав в слезах из помещения, где жюри прослушивало конкурсантов, она объявила, что судьи отнеслись к ней несправедливо и не захотели признать ее песенный талант. Сразу после этого ничуть не смущенная своей неудачей девушка попыталась принять участие в конкурсе красоты «Мисс Бирмингем», но дальше первого тура так и не прошла. Эта девушка — всего лишь невинная жертва обмана. В течение всей ее жизни родители и друзья твердили, что она красива и талантлива. Бедняжка просто-напросто совершила ошибку, поверив им на слово.
Некоторым людям вообще не требуется высказанное вслух одобрение со стороны родителей или друзей, чтобы думать о себе в превосходной степени. «Иным личностям недостаточно довольствоваться той же мерой самоуважения, какой довольствуются остальные, — отмечает доктор Скиннер. — Они стремятся быть звездами, хотят блистать. Поэтому всячески преувеличивают свою значимость, свои достижения и знания».
Мы еще коснемся этой проблемы, разбирая случай с Джеффри Арчером.
Разумеется, мы прибегаем ко лжи не только ради того, чтобы повысить свое или чужое самоуважение. Побудительными причинами обмана становятся также жадность, амбиции и злоба. Что же все-таки, по мнению доктора Скиннера, лежит в основе лжи и заставляет нас врать?
«Мы лжем потому, что умеем это делать, — утверждает Скиннер. — Лживость — часть человеческой природы, человеческой сущности. Способность ко лжи — это неотъемлемое свойство человеческого разума. Он сам и его способность обманывать развиваются одновременно. Это две составляющие одного и того же процесса. Поэтому для людей лгать — совершенно естественно. Разумеется, все это очень пагубно и печально. Умение мыслить, обладать сознанием и разумом — замечательные вещи, но проистекающая из этого способность ко лжи — серьезный недостаток».
Ну что ж, теперь мы можем двигаться дальше.
Краткая история лжи
Эта книга прежде всего посвящена исследованию современного мира лжи, однако нам следует помнить, что за плечами у нынешних обманщиков — весьма долгая, хоть и не слишком благородная, историческая традиция лжи, восходящая по крайней мере к IV веку до н. э., когда древнегреческий философ Диоген искал, но так и не смог найти ни одного честного человека.