Спустя некоторое время будни в Риоголизе вошли для супругов в привычное русло.
Ник больше не устраивал шумных празднеств, — ему не понравилось, что гости оставили после себя многочисленные следы своего пребывания в виде мусора в самых неожиданных местах, обломанных кустов, истоптанных клумб и даже попорченных скульптурных групп. Особенно последнее его злило, — он не понимал человеческой тяги к пакостям. В течение недели он занимался восстановлением порушенного паркового ансамбля и поклялся, что в его дом больше не ступит ни единая человеческая нога.
Тем временем Мари по старой памяти попыталась заняться хозяйством и готовить на автоповаре. Мирон скрепя сердце подпустил её к своему детищу, и она долго не замечала, что в её отсутствие он спускает её готовку в утилизатор и быстро готовит замену, которая внешне никак не отличалась от её блюд, чего не скажешь об их вкусе. Что делать, ей не давались технические ньюансы автоповара. Всё же однажды Мари поймала Марона за преступлением и, обидевшись, занялась своим садиком. Возня с растительностью приучила её к тишине и размеренной жизни. Перестав скучать, она с удовольствием посвятила себя садоводческому труду. Ведь зелёное царство платило ей благодарностью и с буйным восторгом реагировало на её заботу.
Однажды заметив, что беременной жене тяжело нагибаться, ухаживая за растениями, Ник принес ей складной деревянный стульчик. И этот небольшой знак внимания почему-то растрогал Мари куда больше, чем все драгоценности дома Восточного Гана, которые однажды он торжественно ей вручил. Правда, она любила разложить причудливые вещицы на кровати и, выбрав ту или иную понравившуюся вещь, расспросить мужа об её истории. В его пересказе, они звучали захватывающе. Выдумывал ли их Ник для её развлечения, или это были подлинные легенды и исторические события, Мари не знала, но всегда слушала его с большим удовольствием. По его лицу она видела, что ему тоже очень нравится та неподдельная заинтересованность, с которой она слушает его.
Как-то Мари вспомнила о своём сне в парижском поместье и рассказала его подробности мужу. Тот немного поколебался, но всё же сказал, что скорей всего ей приснилась королева из правящего дома Зимы райта Руана и что с ней в их семье связана древняя легенда, которую он и поведал жене.
«Руана спасла от смерти нашего предка Витатана, когда тот был маленьким мальчиком. Он в сопровождении матери и небольшой свиты приехал на празднество Лотилий в столицу королевства Зимы и там, в крупном магазине для знати на него напали убийцы. Витатан был ещё маленьким мальчиком, и его гибель была бы неминуемой, но вмешалась судьба в лице юной рабыни, которая оказалась непревзойдённым мастером боя на туаши.
В благодарность за спасение жизней сюзеренов соседнего государства, что позволило избежать международного скандала, король королевства Зимы рай Реотан сначала выдал храбрую рабыню замуж за своего высокопоставленного придворного, а после его гибели сам женился на ней. Но он славился запредельным коварством и жестокостью и однажды из ревности убил свою молодую жену. Перед смертью она успела родить ему наследника и многие боялись, что ребёнок разделит участь матери — слишком уж внешне они были похожи. Но к большому удивлению окружающих, Рай Реотан не только пальцем не тронул мальчика, но немедленно объявил его своим наследником по мужской линии. Мало того, король очень любил и баловал своего наследника. В юном возрасте тот стал правителем, когда однажды рай Реотан после жестокого приступа чёрной меланхолии разнёс один из храмов Квадратуры Круга и, придя в себя, раскаялся. Он отрекся от трона в пользу сына и ушёл в странствие. О его похождениях ходили смутные слухи, но больше он не объявлялся в своём королевстве, во всяком случае, публично. К счастью наследник не унаследовал тигриной жестокости своего отца и, после небольшой смуты утвердившись на троне королевства Зимы, прославился в веках другими выдающимися делами. В более просвёщенные века его назвали бы выдающимся учёным. Он тоже является одним из наших предков, поскольку выдал свою дочь замуж за райделина Витатана, который впоследствии тоже стал королём и занял трон королевства Лета. Но говорят, что он всю жизнь любил только свою спасительницу райту Руану».
В этом месте своего повествования Ник усмехнулся и рассказал, что его пращур Витатан в ранней юности мечтал, что райта Руана разведется с мужем, и потому разыскал древнейший свиток, называемый договором Зантурана, в котором предусматривался способ одностороннего развода по инициативе женщины.
«Буквально перед её смертью Витатан пробрался во дворец и на коленях молил её бежать с ним, но она лишь посмеялась и благополучно выпроводила влюблённого подростка из дворца. Слава богам! Страшно подумать, что было бы попадись Витатан в этот момент раю Реотану. Наверняка, у нашего королевства Лета поменялся бы наследник».
Из дальнейших слов Ника Мари узнала, что древний свиток ему подарила прабабка и завещала ни в коем случае не показывать его своей невесте или жене, а лучше уничтожить, чтобы у женщин их семьи не было соблазна. Он вздохнул и с насмешкой высказался в том духе, — что написанного на роду, по-любому не избежать. И будь на то его воля, то Мари никогда бы в жизни не увидела свитка. Но обстоятельства сложились таким образом, что она умудрилась заполучить древнюю формулу развода через свою далёкую пращурку.
Мари засмеялась и ласково провела по его щеке. «Дорогой, ты такой изворотливый тип, что тебе нипочём любые препоны и указания судьбы». В ответ Ник грустно улыбнулся. «Будем надеяться, что я именно такой гад, которому подвластно невозможное». Мари смерила его обеспокоенным взглядом. Она заметила, что в последнее время Ник частенько хандрит, но спрашивать в чём причина было бесполезно, и она постаралась отогнать от себя тревогу. Почему-то ей казалось, что его беспокоит не только её беременность. И тогда мысли Мари неизменно возвращались к пророчеству Лотиэль, которое Ник тщательно скрывал от неё, наглухо перекрыв доступ ко всем источникам информации на эту тему. Мирон явно был в курсе легенды, но молчал как партизан на допросе и тем усугублял тревогу Мари. Но она решила не поддаваться панике и исподволь выяснить, в чём тут дело. Со временем она всё же успокоилась, считая, что верить всяким древним пророчествам является верхом глупости в век звездолётов и сверхсветовых скоростей. Тем более Ник перестал хандрить и почти не отходил от неё, и она решила, что ей показалось, что с ним творится что-то неладное.
Как-то к ним заглянул Палевский и привез с собой Аннабель. Родичи дружно воззрились на Мари, встречавшую их без малейшего смущения в чудненьком наряде, но та не особо смутилась — всё-таки привычка вторая натура. Но она пожалела Аннабель, покрасневшую до слёз. Усмехнувшись, Мари пояснила родичам, что на ней надет традиционный эрейский наряд для беременных и побежала переодеваться. Михаил иронично хмыкнул ей вслед и весело покосился на вошедшего Ника. Поздоровавшись с ним, он с серьёзным видом одобрил закалку дочери, только попросил не очень увлекаться и не выгонять её на снег чаще четырёх раз в день. Закатив глаза, тот клятвенно пообещал не особо зверствовать, и в самый лютый мороз не больше двух раз вывешивать жену за окно. Только у них зашла речь о делах, как вернулась Мари и поинтересовалась у сестры, какого чёрта та испуганно таращит на нёё глаза. Выяснив у смеющихся мужчин, в чём дело, она презрительно фыркнула, и пообещала кое-кого другого подвесить за ноги за окном — в назидание всем Синим Бородам, и потащила всех в столовую.
Во время оживлённого застольного разговора, Ник с радостью отметил, что из его генетического отца полностью выветрились несвойственные ему эрейские воспоминания и привычки вместе с чуждыми добавками, появившееся было после приснопамятного посещения ими виртуала. Ещё он заметил, что сёстры несколько теплее общаются друг с другом и Мари не стала выяснять у Аннабель, как грозилась, почему её одну обошли приглашением на свадьбу.
Вечером в спальне Мари насмешливо спросила мужа, заметил ли он, что Аннабель, как встарь фениксом, заливается краской смущения стоит только ему обратить на неё внимание.
— Нашла к кому ревновать! Она же совсем ещё ребёнок, — хмыкнув, сказал Ник.
— Этот ребенок уже увёл у меня одного парня, и я не хочу потерять другого! — сердито буркнула Мари. — Учти, увижу, что ты строишь глазки Аннабель, пристрелю обоих!
— С ума сошла? Она же твоя сестра!
— Ну и что! В любви все враги, в ней нет ни родственников, ни друзей!
— Да-а! Мари ты становишься настоящей эрейкой не только по происхождению, но и по воспитанию.
— Мой дорогой, неужели я слышу нотки разочарования в твоём голосе? — иронично спросила она, с ожесточением расчёсывая волосы, уложенные в сложную причёску, и с прохладцей в голосе добавила: — А ты о чём думал, приставая ко мне со своим ритеном и кучей эрейских правил? Теперь терпи. Как говорят, за что боролся на то и напоролся.
Ник неслышно вздохнул. Беременная жена по характеру оказалась далеко не подарок.
— Да, нет, моя любовь, я не в претензии. Ты мне и такой нравишься.
Резко повернувшись, Мари смерила его недоверчивым взглядом.
— Ну-ну! Надеюсь, ты мне не лжешь.
— Можешь проверить хоть на детекторе лжи…
— Нашёл дурочку! Да ты обманешь любой прибор!
С тяжёлым вдохом Ник повалился на кровать.
— Крейд! Никакого доверия любимому мужу!
— Его ещё нужно заслужить, моё солнце, — вкрадчиво пропела Мари и, сев на кровать, скомандовала: — Ну-ка, кыш на свой край! Дай нам с Таятаном больше места.
— Слушаю и повинуюсь, моя райдиэль! Ваше слово для меня закон! — с улыбкой проговорил Ник. Мгновенно откатившись, как приказано, он нашупал невесомое пуховое одеяло и бережно укутал им свою недовольную командиршу. — Как ты себя чувствуешь, моя любовь?
— Как жена, которой муж уделяет слишком мало внимания, — фыркнув, мстительно отозвалась Мари. — Нет! Я не это имела в виду! Ник, ты ничего не делаешь, чтобы мы стали ближе друг другу! У тебя только секс на уме!..