– Царь выдал меня за свою дочь, чтобы уберечь дочь от позора. Я здесь, потому что хотела тебя увидеть, хотела поговорить. Василиса моя матушка, а отец мой – ты!
Кощей застыл, веки его распахнулись. Дмитрий, бледный и испуганный, метался глазами от одной девушки к другой. Василиса не смела пошевелиться, в очах её и на лице застыл такой ужас, что, казалось, она боялась дышать. Настенька по наитию отступила на шаг, когда Кощей вдруг отмер и направился к ней.
– Нет… Нет! Оставь её! – завопила Василиса, надрывая горло, пытаясь высвободиться из ледяных рук.
Морен снова дёрнулся в оковах, желая закрыть девочку собой, но цепь натянули туже, не дав ему даже подняться. Скрипя зубами, он рвался изо всех сил, но звенья не поддавались.
Однако Кощей и не думал обижать девочку. Осторожно и почти ласково он взял её за подбородок, поднял её лицо и всмотрелся в него. Настенька не отвела глаза и не подала виду, что боится, только грудь её вздымалась высоко и часто.
– Сколько тебе лет? – уточнил Кощей.
– Не отвечай ему!
– Девять, – честно призналась Настенька, несмотря на крик Василисы.
Глаза Кощея словно вспыхнули яростью. Оттолкнув девочку, он широкими шагами вернулся к трону, схватил Дмитрия за волосы и одним движением перерезал ему глотку.
– Нет!
Крик Настеньки болью отозвался в душе Морена. Рухнув на колени, она горько заплакала, слёзы градом бежали по её щекам, пока она тихо всхлипывала. Василиса же взвыла раненым зверем и поникла, точно упала в руках девушек, что держали её. Морен снова рванулся в цепях от бессилия, да так яростно, что содрал кожу на запястьях.
Тело Дмитрия упало к ногам Кощея. Тем же кинжалом, не вытирая кровь, Бессмертный разрезал свою ладонь. Чёрное смешалось с алым, окрашивая сталь в тёмно-багровый. Опустившись на колени, Кощей заботливо приподнял голову Дмитрия и влил ему в рот несколько капель своей крови. Через три удара сердца парень зашевелился. Дёрнулась рука, открылись веки. Глаза его были затянуты мутной поволокой, он медленно поднялся. Настенька перестала плакать – в немом оцепенении она наблюдала за ужасным превращением.
Дмитрий встал на ноги, пошатнулся было, но затем осанка его распрямилась, а тело застыло, готовое нести службу, и всё это несмотря на алую кровь, что продолжала мерно капать из рассечённого горла. Кощей плашмя развернул кинжал, всё так же испачканный тёмно-багровым, и провёл им по открытой ране на шее Дмитрия. И там, где её коснулась смешанная кровь, кожа стянулась и зажила, не оставив даже шрама.
– Вот что вас ждёт, – произнёс Кощей без тени чувств. – Всех вас. Рассвет наступил, и я сдержу слово. Убейте их.
Орда мертвецов бросилась на них. Настенька вскрикнула, прижалась к Морену, и в этот момент ему удалось вырвать руки. Кандалы содрали кожу с кистей, оголив их до кровавого мяса, и боль застилала глаза, но Морен всё равно сжал цепь в ладони и ударил ею по толпе, не давая мертвякам подойти ближе. Удар пришёлся в грудь, сразу троих удалось снести с ног, однако остальные продолжали наступать, сужая кольцо. Морен спрятал девочку за спину, оттеснил её к колонне, пытаясь защитить, но и сзади кто-то уже хватал её за кафтан и его за полы плаща. Ещё один размашистый удар цепью снёс тех мертвецов, что были позади, кому-то даже удалось отсечь голову, но и этого оказалось недостаточно. Их всё ещё было слишком много, а близ Кощея и по его велению, даже лишённые головы и ног, они продолжали сражаться.
– Нет, нет, отпусти их!
Кажется, это кричала Василиса. Она надрывала горло с того мгновения, как Кощей отдал приказ. В пылу битвы Морен только и слышал её рыдания и мольбы:
– Пожалуйста, прекрати, пожалуйста!
Но Кощей лишь наблюдал беспристрастно, как его возлюбленная бьётся в истерике, пока её родную кровь окружает живая смерть.
Кто-то схватил Настеньку за полы, опрокинул её наземь, потащил за собой в толпу. Настенька закричала, и Морен в два счёта оказался рядом. Боясь её задеть, он не стал размахивать цепью, а ударил стопой в сгиб локтя, ломая мертвяку кости. Рука его безвольно повисла, и Морен пнул его по лицу, откидывая назад. Но не успела Настенька подняться, как уже новые руки потянулись к ней, и Морену таки пришлось ударить их цепью, рискуя задеть ноги девочки. Обошлось – цепь раздробила кости мёртвых рук, не коснувшись Настеньки, и та тут же вскочила, бросилась к Морену, хватаясь за его одежды.
Их пытались разнять, оттащить друг от друга. Сразу несколько мертвяков схватили Морена за плащ, потянули в разные стороны. Рядом с ухом просвистел меч, от которого он едва успел увернуться. Но плащ Морен просто скинул с себя и размашисто ударил цепью, раскидывая тех мертвяков, что подошли слишком близко. Однако чем дольше он сражался, тем больше их становилось. И если поначалу мёртвые только хватали и рвали руками, теперь из толпы к ним вышли те, кто был вооружён топорами и мечами.
– Я согласна, я буду твоей, только отпусти их!!!
Толпа остановилась. Кощей обернулся к Василисе, и та, обессиленная, упала на колени.
– Я… я согласна… – В наступившей тишине она повторила свои слова через силу, с затаённой болью в голосе. И то ли охрипшее горло было тому виной, то ли осознание, чему именно она покоряется.
Мертвяки начали расходиться. Кощей ни разу даже руки не поднял, повелевая ими какой-то внутренней неведомой силой. Морен так и не бросил цепь. Настенька по-прежнему хваталась за него, жалась к его ногам, и иногда ему казалось, он чувствует, как она дрожит.
Кощей же смотрел только на Василису.
– Я на всё согласна, – уже твёрдо повторила она, поднимая голову и глядя в глаза Кощею. – Если отпустишь их, останусь по доброй воле.
– Так бы сразу.
– Дай мне только попрощаться, молю тебя.
Кощей размышлял недолго, но было видно, что решение далось ему с трудом. И всё же он махнул рукой, и мёртвые девушки отпустили Василису, позволяя ей окончательно упасть на ледяной пол. Голова её низко склонилась, а руки безвольно опустились, и казалось, будто она не может решиться подойти к дочери, хоть и сама о том просила. Морен видел, как пальцы её сжались, сгребая снег.
Мертвяки, обступившие их с Настенькой, разошлись, открывая дорогу, и Настенька тут же бросилась к Василисе, кинулась ей на шею, обняла и жарко зашептала:
– Не надо, не соглашайся!
– Я сделала свой выбор, – молвила Василиса.
Она взяла Настеньку за руку и ласково улыбнулась ей, поднялась и подвела девочку к Морену. Тот протянул раскрытую ладонь, и Василиса передала Настеньку ему. Когда его пальцы крепко сжались на маленькой ручке, Василиса шепнула одними губами:
– Пожалуйста, не дайте ей этого увидеть.
Она резко развернулась и с гордо поднятой головой взглянула в лицо Кощея, принимая свою участь. Настенька бросилась было за ней, но Морен поймал её и притянул к себе.
– Не надо, не делай этого! – взмолилась Настенька. – Не отдавай себя ему!
Василиса даже не обернулась, всходя по ступенькам к престолу. Кощей встретил её улыбкой и распахнул объятия.
– Я знал, что ты передумаешь. Клянусь, я сделаю всё, чтобы осчастливить тебя, дорогая.
– Что бы ты ни думал, я всегда любила тебя, Иван.
Ни глаза её, ни губы не улыбались, когда она потянулась к Кощею в намерении поцеловать.
Морен цепко схватил Настеньку, отвернул её голову, прижал крепко к себе. И как бы она ни рвалась и ни брыкалась, он держал её, как и обещал Василисе. Её губы накрыли губы любимого, утянули его в поцелуй. Кощей обнял её осторожно и бережно, чтобы не ранить. Когда объятия его стали крепче, а поцелуй увереннее, Василиса подняла руку с чем-то белым, зажатым в ней. Морен узнал обломок кости – один из тех, что он срубил, когда сражался с Кощеем. Во́т что она загребала в снегу, пока собиралась с силами! Твёрдой рукой она вонзила его под рёбра Кощея, целясь точно в сердце.
Бессмертный сдавленно вскрикнул, глаза его распахнулись, и в то же мгновение кости, защищающие его, вырвались из тела, пронзая Василису насквозь. Из её груди вырвался глухой стон, по губам побежала кровь, но она удержала своё оружие и вонзила глубже.
– Мама!
Морен удержал Настеньку, не дал ей вырваться из его рук, не дал даже повернуть голову. Когда глаза Кощея начали угасать, мертвяки один за другим повалились, точно скошенные порывом ветра. Медленно, из последних сил цепляясь за жизнь, Бессмертный осел на ледяной престол, увлекая за собой возлюбленную. Василиса уже не дышала, поникшая в его объятиях.
Зал окутала тишина, даже вьюга утихла к рассветному часу, одна лишь Настенька тихо плакала. Как только хватка Морена ослабла, она вырвалась из его рук и подбежала к Василисе, упала перед ней, стянула свои варежки и дотронулась до холодной щеки. Когда Морен подошёл к ней, она подняла на него красные, полные слёз глаза.
– Вы можете помочь мне? Мы освободим её, залечим раны, как Кощей сделал с Дмитрием, а потом…
– Хочешь, чтобы я напоил её своей кровью? – спросил Морен, не дослушав.
Настенька кивнула, в глазах её горела надежда.
– Я не стану этого делать.
– Почему?
– Уверена, что хочешь для неё такой участи?
Он обвёл рукой залу, полную мертвецов, некогда ходивших по земле, но почивших много месяцев, а то и зим назад. Среди них был и Дмитрий. Настенька распахнула глаза шире, взгляд её потускнел. Больше она не плакала.
Они возвращались вдвоём. Хоть пегая и осталась цела и здорова, её повели на привязи, а Настенька жалась к Морену, сидя перед ним на вороном. Лошадей, оставшихся в лесу, разыскать не смогли – метель за ночь замела дороги, а блуждать ради них по горам Морен счёл излишним риском. Настенька не спорила. За всю дорогу она не произнесла ни слова.
Дружинники князя встретили их у городских ворот и пропустили без помех и вопросов. Никто, даже сопровождающие, не смел заговорить с ними, но Морен видел, сколько боли, тоски и страха было в тех взглядах, что бросали они на Настеньку. Но как только они спешились в дворцовых садах, её отняли у Скитальца. До последнего цеплялась она за него и не хотела отпускать его руки, однако подчинилась, когда уже знакомый Морену десятник объявил: