Лишь когда одна из селянок заметила, что Охотники наблюдают за ними, она ткнула локтем другую. Каждая оборачивалась на мгновение к Охотникам, затем шептала что-то подругам, а те передавали весть остальным. Девушки разбежались, позабыв про Дария, спеша скорее скрыться с глаз. Охотник проводил их тоскливой улыбкой и лишь затем пустил лошадь рысью. К удивлению Морена, Истлав не отчитал его, когда тот поравнялся с ними.
– Я не опоздал, – заявил Дарий вместо приветствия и кивнул на солнце. – Закат ещё не отгорел.
– На твоё счастье, – всё с той же прохладцей ответил Истлав. – Выступаем.
И отряд ступил в Русалий лес.
Морен не знал, есть ли хоть какой-то смысл объяснять Охотникам, как вести себя в этом лесу. Всё же то были не случайные путники, а опытные воины с годами выучки за спиной, и обучали их убивать именно проклятых. Когда появились Охотники – всего каких-то полвека назад, – Скиталец сильно потерял свой авторитет у простого люда. Многим казалось, что надёжнее обратиться за помощью к Церкви, чем искать защиты у чудовища, которое в их глазах не сильно отличалось от тех, кого они так боялись.
Охотников же было много. Они жили почти в каждом городе и близ крупных поселений, их нет нужды ждать месяцами или выпрашивать их милости у епархия. Скиталец же всего один и никак не мог поспеть всюду. А ещё Охотники были людьми, из той же плоти, что и другие, и в жилах их текла красная, а не чёрная кровь. Но по той же причине всегда находилась напасть, с которой мог справиться лишь Скиталец или за которую Охотники не желали браться.
Сейчас же Морен искренне не понимал, зачем он здесь. Истлав вёл себя так, будто Скиталец – лишь очередной боец в его отряде. Им не пытались командовать – и на том спасибо, – но и руководить походом не позволяли, словно и так известно, где растёт цветок. А может, так оно и было?..
Придя к этой мысли, Морен спросил в спину Истлава, ведущего их отряд по тропе в лес:
– Вы хоть знаете, куда путь держите?
– Знаю. Нам нужно в западную часть леса. Цветок видели там.
– Тогда зачем вам я?
– Чем больше бойцов, тем надёжнее. После захода солнца этот лес опасен. К тому же мало отыскать папоротник, нужно ещё заставить его расцвести. Либо найти тот самый, который цветёт в Купальи ночи. Отец Ерофим сказал: возможно, твои проклятые глаза пригодятся. Они видят то, чего не видят другие.
«Так вот в чём дело», – Морену захотелось горько рассмеяться.
– Местные знают про этот цветок, – не унимался он. – Значит, предположение епархия лишено смысла. Если цветок и существует…
– Если, – с саркастичной нотой повторил Истлав.
– …они его видели. А проклятых среди них я не заметил.
– Истлав, в самом деле, зачем он нам? – подал голос Михей. – Что мы, сами не справимся с кучкой русалок?
– Михей, как давно ты служишь под Липовцом?
Вопрос прозвучал столь внезапно, что Михей оторопел, во все глаза уставившись на старшого.
– Так-с… э-э-э… Ну-у-у… вот как нас перевели. С полгода, значит.
– А всего сколько служишь?
– Э-э-э… Лет десять уже.
– Тогда ты должен знать, как ведёт себя та или иная нечисть. Русалки сбиваются в стаи, и если рядом с поселением объявилась русалка, это всегда означает скорую гибель для всех мужчин близ реки, где они завелись. Этот же лес местные зовут Русальим как раз потому, что русалок здесь больше, чем во всей остальной Радее. Однако люди спокойно строят поселения близ него, ходят по здешним тропам, и лишь пришлые неизменно гибнут. Как думаешь, почему?
– А я почём знаю? Они ж безмозглые.
– Не настолько. – Истлав поджал губы. – Очень опасно недооценивать врага. Если русалки живут здесь по определённым законам, значит, в этом лесу есть нечто более сильное и древнее, ещё со времён Чёрного Солнца, что подчинило их себе.
Морен мысленно выругался. Истлав сказал верно: врага опасно недооценивать. А он очень сильно недооценил его.
– Возможно, это нечто, – продолжал Истлав, – как раз и охраняет цветок. И именно поэтому мы до сих пор не нашли его.
– Тогда пусть наш знаток нечисти и скажет, что это может быть, – вмешался Дарий.
Его голос звучал при этом столь бодро и весело, будто они собирались на пир, не иначе.
– Леший, – без раздумий ответил Морен. – Они большие, свирепые, если их потревожить, и живут в каждом лесу. Коли цветок растёт рядом с жилищем лешего, нет ничего удивительного, что он убивает каждого, кто подойдёт близко.
– Лешие не живут близ рек, – поправил его Истлав не терпящим возражений тоном. – И считают своим домом весь лес, а не единственный его участок.
– Это в том случае, если леший один. А если их несколько, они могли поделить лес меж собой. К тому же проклятые, обратившиеся в День Чёрного Солнца, чаще всего уникальны и непохожи друг на друга.
– Это верно.
Истлав словно поставил точку в разговоре, но Морен продолжил задавать вопросы:
– И всё же, как именно вы намерены искать цветок?
– Нужно дойти до речки Тишьи, – подал голос Неждан, не дождавшись ответа от Истлава. – Вдоль неё до острова и оттуда на запад в глубь леса.
– Вдоль реки? Это самоубийство.
– Близко к ней мы не подойдём, – всё же заговорил Истлав, – только чтоб напоить лошадей. Будем держать её в поле зрения.
«Отвратительный план», – выругался Морен в мыслях. Он всё больше злился, но виду не подавал.
Они вошли в чащу на закате, и лесные тени поглотили гаснущее у горизонта солнце. Сизое небо, проглядывающее сквозь листву и ветви, почернело на глазах. Облака так и не подтянулись, и пухлый месяц разгорелся ярче, обещая светлую звёздную ночь. Всадники держались тропы, протоптанной, вероятно, теми, кто месяцы и года́ ранее уже искал огненный цветок. Морен давно не был в здешних краях и очень хотел знать: как долго Ерофим охотится за местным преданием? Тропа казалась старой, по её краям буйно цвёл подлесок, кустарник щекотал бока лошадей, а репей цеплялся к их хвостам. Но пока затихающий лес казался вполне безопасным.
Когда совсем стемнело, Истлав приказал достать и разжечь факелы. Как только огонь занялся и окрасил чащу в золотые тона, Куцик открыл глаза, моргнул несколько раз и недовольно каркнул, точно ворона. Морен снял его с плеча, посадив на руку, шепнул пару слов и отправил в полёт. Один взмах широких крыльев – и Куцик скрылся в лесном пологе, поглощённый тьмой за пределами факелов. Морен думал, что никто не обратит на это внимания, пока Дарий не поравнял ход своего рыжего жеребца с его кобылой.
– Интересная у тебя птица. Заморская?
– Да.
– Зачем она тебе?
– Пожалел просто. Хозяин мёртв уж давно.
– А-а-а, – протянул Дарий. – А я-то думал, она у тебя вроде почтового голубя. Или охотничьего сокола.
– Второе более верно.
– Не боишься отпускать его? Коли на нас нападут, вдруг пригодится.
– Не коли, будь уверен, нападут. Когда станет нужен, сам вернётся.
– А ты, я смотрю, немногословен.
– Разве не слышал? По деревням молва ходит, почему именно я ношу маску.
Дарий отчего-то рассмеялся.
– Стало быть, правду говорят? – спросил он с улыбкой. – И под маской ты прячешь собачью пасть?
Морен не ответил, но Дарий не унимался.
– Мы начали знакомство не с той ложки, предлагаю это исправить. Моё имя Дарий.
– Морен.
– Эй, Дарий, хорош уже! – окликнул Михей. Он ехал впереди, сразу за Истлавом, но, услыхав их разговор, придержал вороного коня и замедлился. – Сдался он тебе?
– Знаешь, я предпочитаю не ссориться с теми, кто сильнее меня, а скорее наоборот, дружить с ними.
Михей фыркнул и отвернулся, а Дарий вновь улыбнулся Морену.
– Не обращай внимания. Его жизнь обидела, вот характер и дурной. Не все Охотники такие, как он.
– Я знаю об Охотниках больше, чем ты думаешь. Единая Церковь начала растить и воспитывать вас на моих глазах.
– О, правда? Так ты и в самом деле немолод? А по глазам и не скажешь.
Факелы держали Неждан и Милан, поэтому руки остальных были свободны. Когда они поравнялись с лесной яблоней, Дарий сорвал розовеющий плод с ветки, подбросил в руке и не мешкая надкусил. Но тут же поморщился от кислоты и скормил его своему коню.
По правую руку от них сквозь редеющие стволы ив и берёз заблестела, отражая лунный свет, река Тишья. Заметив её посеребрённый поток, Истлав придержал коня, внимательно вгляделся в спокойные воды и велел остальным:
– Следите за лошадьми. Если они спокойны – нечисти рядом нет. Как начнут дёргаться – беритесь за оружие.
Он развернулся к берегу, и отряд последовал за ним. У воды все спешились, подвели лошадей напиться, но Истлав дал распоряжение держаться к коням как можно ближе и внимательно следить.
– Они первыми почувствуют опасность, – объяснил он.
Морен не спорил, хоть всё ещё считал, что идти вдоль реки – дурная затея. Небо ещё светлело вдали, короткая летняя ночь не спешила укрывать мир, но месяц уже поднялся над деревьями и серебрил воду. Морен вглядывался в блёклые, прикрытые дымкой набежавших облаков звёзды и думал, что Купальи ночи всегда очень красивы и светлы. За пределами чащи они даже в факелах не нуждались, и когда вышли из-под полога, Истлав приказал затушить их, чтоб не тратить зря.
Река Тишья казалась спокойной и мирной. Лишь иногда робкий ветерок колыхал плакучие ивы, склонившиеся над водой, и шедшая от них рябь дробила лунную дорожку на осколки. Послышался плеск, и все как один повернули головы. Но то оказался бобёр, плывущий куда-то по своим делам.
– Э-э-эх, – протянул Михей. – Поймать бы его да на шапку!
– Вперёд! – усмехнулся Дарий. – А я деньги поставлю: доплывёшь до него или тебя раньше русалки на дно утащат. Выгадаю больше, чем ты с его шкуры, уж поверь.
– А как они выглядят? Ну, русалки, – поинтересовался Милан.
Голос у него оказался тихий и тонкий, сломаться ещё не успел.
– По-разному, – ответил Морен. – На лицо – обычные девушки, а вот ниже пояса и со спины… Тут уж от срока зависит, как давно Проклятье взяло верх. И от той местности, где они обитают.