или бетон. Многие старинные погосты стали парками и скверами с непременными чайными, закусочными, танцплощадками и тирами для стрельбы — чтобы жизнь советских людей казалась веселей. Прах великих московских и нижегородских князей также был вытряхнут из нутра кафедральных соборов.
Старинные кладбища, а также погосты в церковных оградах или под защитой монастырских стен уничтожались потому, что представляли собой скопища крестов: деревянных, мраморных, чугунных, гранитных. Великое множество людей некогда тщательно готовилось к последнему месту своего пребывания в этом бренном мире. Те люди исповедовались, причащались, соборовались, отпевались, упокаивались рядом с могилами своих близких и родственников: они уходили в мир иной с твердой верою, что воспрянут из праха в самом расцвете лет, восстанут из этих могил в день второго пришествия Спасителя, а дождались лишь прихода осквернителей могил и хулителей самой памяти деяний тех поколений, которые на протяжении тысячи лет обустраивали Русскую землю.
Исторический опыт крупных европейских стран, созданных великими нациями, подсказывает нам, что революции взрывают буднично размеренную жизнь тогда, когда страна находится на подъеме — в экономике, науках, искусствах. Социальные низы начинают играть возрастающую роль в различных сферах жизнедеятельности общества и, соответственно, пытаются притязать на доминирование в этих сферах. Создается взрывоопасная ситуация, когда достаточно любого повода, чтобы «низы» поднялись на борьбу против «верхов». Власть выборная смело противопоставляет себя власти наследственной и побеждает последнюю. Но по истечении примерно двух десятков лет после социального катаклизма, который неизбежно сопровождается вспышками самого отвратительного насилия и прочими безобразиями, происходит частичная реставрация институтов бывшей, свергнутой формы правления. В чертоги власти возвращаются родственники казненных монархов, а аристократы — в свои замки и родовые имения. «Возвращенцы» развивают активную деятельность в политике, в научных изысканиях, в искусствах, в благотворительных и прочих филантропических организациях, щедро пополняя сокровищницу национального достояния своими шедеврами и свершениями.
В России процессы реставрации практически отсутствовали. В 30-е годы разве что вспомнили о том, что век тому назад убили на дуэли Пушкина, естественно, причислили поэта к галерее борцов с самодержавием. Еще извлекли из небытия полководца Суворова и флотоводца Ушакова, как наглядные примеры для командиров Красной армии победоносных действий: ведь шла полномасштабная подготовка к новой мировой войне. А во всем прочем советское государство прилагало колоссальные усилия к тому, чтобы показать и доказать всем: завоевания «Великого Октября» носят необратимый характер. И поэтому не стоит искать аналогий в Великобритании или во Франции, но есть резон внимательнее присмотреться к турецкой действительности, и, в частности, к Стамбулу, который стал так называться как раз в описываемую нами эпоху, а в предыдущие полторы тысячи лет именовался Константинополем.
Этот город на протяжении восьми веков являлся столицей всего греко-христианского (универсального) мира: из той столицы на Русскую землю и пришел свет православия. Именно образ этого великого города в качестве Второго Рима лег в основу многовековой стратегии русского народа, который отстраивал Третий Рим. Теперь в Стамбуле не высится ни одного православного храма. Знаменитую Софию (православный храм, воздвигнутый в честь божественной мудрости) переделали в мечеть вскоре после завоевания Константинополя турками-османами в середине XV в. Схожая судьба постигла и церковь св. Ирины, которая стоит неподалеку от Софии. Ныне оба эти храма превращены в музеи и стали туристическими достопримечательностями. А купола всех прочих православных церквей снесены. Сохранились разве что крипты этих древних церквей. И греков в Стамбуле практически нет. Остатки их общин изгнали из города в середине XX в. Конечно, не сохранилось ни одной из могил византийских басилевсов, а на месте величественного императорского дворца высятся всего лишь жалкие торговые палатки. Константинопольский патриарх ютится в крайне запущенном квартале Фенер, где проживает турецкая беднота: улицы в том квартале грязные, а дома обшарпанные. Могил знаменитых патриархов также не сыскать, а захоронения патриархов, почивших в новейшую историю, находятся на одном из отдаленных островов в Мраморном море, вдали от города. Короче говоря, на протяжении пяти с половиной веков после того, как Константинополь был захвачен иноверцами, шло последовательное, методичное вытеснение или уничтожение всего православного, исконного для этого великого города. И никаких признаков реставраций там не наблюдалось.
Дело в том, что религиозные, мировоззренческие перевороты, к тому же осуществляемые другим этносом, носят более радикальный характер, нежели перевороты социально-политические, имеющие место в историческом русле одного и того же народа. В этом нетрудно убедиться в том же Стамбуле. В историческом центре города сохранились так называемые «цистерны» — подземные водохранилища, которые созданы в раннем средневековье для нужд быстро растущей столицы Византийской империи. Так вот, на постройку самой крупной такой цистерны, для поддержания каменных сводов пошло более трех сотен великолепных колонн, взятых из разрушенных христианами языческих храмов. На отдельных колоннах до сих пор сохранились изображения языческих божеств. Античность была загнана христианами глубоко под землю. А начиная со второй половины XV в. победоносные мусульмане загнали православные церкви в подвалы (крипты), чтобы над городом могли горделиво выситься только мечети. Серп ислама скосил все кресты, а православные храмы, лишившись в своем подавляющем большинстве своих куполов, превратились в приземистые постройки.
Носители другой религии, утвердившейся в городе, не могли равнодушно взирать на остатки или останки религии, которая переживала свои триумфы на данной территории в предшествующие эпохи. Поэтому магометане так старательно и последовательно стирали все приметы и признаки триумфов христианства в Константинополе. И следует признать, что их усилия и старания оказались не напрасными. В современном Стамбуле чтут и всячески охраняют места захоронений дервишей и шейхов, султанов, а также выдающихся мусульманских зодчих, воздвигших на константинопольских холмах грандиозные мечети — всех тех людей, которые закопали глубоко в землю приметы существования прошлой религии и жизнедеятельности другого народа. И действующая власть, уже давно не монархическая, тщательно следит за тем, чтобы прошлое великого православного города не проросло сквозь плотно выложенную брусчатку настоящего Стамбула.
И, все же, мировоззренческие реставрации происходят, но не столь прямолинейно, как политические. Порой они веками и тысячелетиями ждут благоприятного момента, чтобы заявить о себе в полный голос или показать свой жестокий оскал. Несмотря на то, что античность была полностью разрушена христианами и глубоко упрятана под землю правителями Византии, она вновь проступила на поверхности жизни уже в северных городах Италии, причем проступила в то самое время, когда христианская столица (Константинополь) содрогалась под ударами завоевателей-магометан. Итальянцы, а вслед за ними и другие европейские народы, православным иконам противопоставили живописные полотна. Если на иконах изображались лишь лики и кисти рук, а остальная плоть полностью отсутствовала, то на полотнах европейских художников тела библейских пророков и христианских апостолов, персонажей античных мифов буквально пульсировали и светились от переизбытка жизненных сил. Развитие скульптуры позволило европейцам перекинуть мост в давние времена основательно забытой культуры античности и осознать значимость той культуры в качестве сокровенного побудительного мотива к творчеству и поиску новых выразительных средств. Картины и скульптуры до сих пор играют важную роль в культуре европейцев. Ныне этим произведениям искусства отданы лучшие дворцы, а шедевры практически бесценны и являются неразменными национальными достояниями.
На исходе XIX в. дали о себе знать и другие древние божества, надолго придавленные величественными христианскими храмами. Из глубоких подземелий и узких горных расщелин выбрались древние архетипы, напомнив людям о своей бессмертной природе. А в XX в. роль и значимость этих божеств и архетипов проявилась в целом ряде политических систем, среди которых советская система правления заняла, пожалуй, самое заметное место. Данное вступление понадобилось, чтобы показать: октябрьский военный переворот 1917 г. по своим последствиям мало похож на политические катаклизмы, имевшие место в других крупных европейских странах во второй половине II тысячелетия н. э., а больше напоминает радикальный мировоззренческий переворот, религиозный, в своей сущности. Этот переворот и последующие за ним события, заложили основу для системных изменений в стране, касающихся таких фундаментальных институтов, как семья, церковь, общество, личность правителя. Само слово утратило значимость божественного глагола и стало инструментом манипулирования сознания, сжимая объемный русский мир до плоскости. Раб Божий превратился в раба идеологической системы, а свобода морального выбора трансформировалась в жесткую необходимость беспрекословного выполнения команд начальника. Попутно следует заметить еще одно немаловажное обстоятельство. Практически никто из советских историков не называет события, произошедшие в России в 1917 году русской революцией, но все охотно прибегают для их характеристик к названиям месяцев. Первый ее этап называется «февральской революцией» или просто «февралем», а второй этап — «октябрьской революцией» или «октябрем». «Февраль» также именуется «буржуазной революцией», а «октябрь» — «пролетарской».
Если события, имевшие место в Англии в середине XVII в., закрепились в исторических хрониках, как «английская революция», а социальный переворот во Франции, разразившийся на исходе XVIII в., как «французская революция», то завоевание турками Константинополя никто не именует словом «революция», как и гибель античного мира под волнами нашествий варваров. Пытаясь понять истоки зарождения тоталитарного правления в советской России, а также причины крушения этой системы, поневоле обнаруживаешь массу несоответствий с революционным ходом событий, пережитых др