оветского общества. Этот трагически-торжественный мотив восходил к глубокой древности, к мифу об Аврааме, готовому вместо жертвенного барашка отдать на заклание своего сына Исаака, если того потребует племенное божество. Обжигающая по накалу чувств история, явно жреческого происхождения, ставила древнего скотовода перед суровым выбором: предпочесть беззаветную любовь к божеству и определенный образ жизни, не чурающийся множества добровольно взятых на себя ограничений и утеснений, или потворствовать своим инстинктам, своей «крови», своим изначальным, доставшимся от природы привязанностям. Авраам выбирает первый путь, но божество не жаждет смерти Иакова и милостиво сохраняет тому жизнь. Эта легенда никогда не будет озвучена в СССР, но получит множество реальных истолкований и станет играть ключевую роль в формировании сознания советского гражданина.
Суть этих истолкований заключалась в том, что нет и не может быть любви сильнее, нежели любовь к советскому строю: к его вождям, к партии и комсомолу, к достижениям и успехам советской власти, к столице советского государства, освященной мавзолеем и рубиновыми звездами на кремлевских башнях, к священным границам государства…. Если сын-подросток оказался расхитителем социалистической собственности (украл с картофельного поля несколько клубней, чтобы испечь их в костре), то «сознательные» родители сами должны отвести такого недоросля в милицию, как преступника. А если вдруг оказался друг («оппортунистом» или «троцкистом»), то следует немедленно отречься от такого друга, но, предварительно, сообщить о таком «фрукте» куда следует. А если жена подпала под влияние «загнивающего империализма», стала всеми правдами и неправдами добывать вещи и вещицы, призванные создать в квартире буржуазно-мещанский уют, то с такой женщиной лучше порвать все отношения и забыть ее, как дурной сон.
Если в период советизации страны, средостения между «прирожденными» и «приобщенными» марксистами были фактически упразднены (часть «прирожденных» подверглась отбраковке, а многие «приобщенные» заняли ключевые посты в партии и правительстве), то затем партию стали пополнять коллаборанты, простые сельчане и горожане, а также воспитанники молодого государства — бывшие сироты, малолетние преступники, бродяжки, прошедшие систему детских домов, колоний, казарм, общежитий и доказавшие своей специфической комсомольской активностью преданность «делу партии». В связи с этими процессами трансформировалась не только власть (из террористической организации в своеобразный «клир»), но и общество (из сословного — в двухслойное). Общество стало состоять из «сознательных» (тех людей, кто горячо поддерживали власть) и «не сознательных», (тех, кто предпочитали занимать пассивную общественно-политическую позицию). Причем число «сознательных» быстро росло, а число «не сознательных» неуклонно сокращалось. Эта многообещающая тенденция привела уже в первой половине 30-х годов партийный аппарат, «компетентные органы», госструктуры, вооруженные силы, производственные коллективы к полному единству в лоне церкви красного дьявола (сокращенно ЦКД). Власть уже могла опираться на поддержку миллионов «сознательных», которых, в свою очередь, уже смело можно было назвать советским народом. А властитель (мудрый вождь, командир всех командиров, начальник начальников, первый человек в партии и Отец народов) уже никак не умещался в образе древнего Соломона, потому что сочетал в себе черты антихриста европейской истории (Наполеона) и свойства государя императора, поставившего всю Россию на дыбы (Петра I); причем, превосходил своими качествами всех выше названных правителей, ибо стал несравненным аватарой — воплощенным божеством.
Что такое христианская церковь? Это собрание людей, которые объединены общностью веры в бессмертие своей души и в наступление Судного дня. Они придерживаются нравственного закона, регламентирующего их повседневную жизнь, читают и почитают Библию, не подлежащую обсуждению вследствие того, что Слово Божье наделено беспримесной правотой. Христианских церквей несколько, но их отличия не столь уж существенны, как это может показаться на первый взгляд. Самая древняя из них — православная, которую еще называют ортодоксальной и которая на протяжении многих веков являлось духовным стержнем истории России.
А что такое ЦКД (церковь красного дьявола)? Это — псевдоцерковь. Да, это тоже собрание людей, которые объединены убежденностью в наступление «светлого завтра» и верой в то, что марксизм есть изреченная истина. Они верят в «закон» (смены общественно-экономических формаций), который действует вне зависимости от волеизъявлений отдельных индивидуумов, социальных групп и целых народов. Действие такого закона неостановимо, как восход солнца. Адепты этой псевдоцеркви почитают «Капитал» в качестве своей главной книги, проливающей свет на подлинный характер происходящих событий. Они имеют свой «клир» (партработников и тружеников агитпропа), свои святыни (в первую очередь, это мавзолей с мумией Ленина), свои праздники и ритуалы, начиная с пионерских линеек и заканчивая торжественными похоронами видных деятелей партии и правительства.
Другими словами, оккупационный режим, установленный мононациональным меньшинством, никак не связанным с культурой, историей России, просуществовав полтора десятка лет, отнюдь не был свергнут, а трансформировался в весьма специфическое религиозное образование. И эта трансформация сопровождалась массовым энтузиазмом со стороны тех, кто на себе ощутил притягательную силу социальных лифтов, а также поддерживалась энергией всех тех, кто стал обладателем комсомольского или партийного билета.
Несмотря на то, что количество «несознательных» сокращалось, почему-то множились и ряды откровенных врагов советского народа. Эти хитроумные враги продолжали проникать в силовые ведомства и даже в генералитет армии, таились в бюрократических структурах и в артистической среде. Внешне ничем не отличимые от советских людей, враги были опасны вдвойне: им доверяли государственные секреты, а они сотрудничали с разведками из других стран, становились подлыми агентами «международного влияния», изыскивали любую возможность, чтобы убежать заграницу и оттуда строить козни молодому государству.
От русского общества сначала отсекли элиту, затем украинцев и белорусов, затем представителей множества малых народов и национальностей, затем репрессировали «контру» и «вредителей», затем оставшихся великороссов отождествили с русскими. Но названия русский народ, тем не менее, никто не отменял, потому что такие архаичные названия должны были отпасть сами собой, как отпадают болячки с выздоравливающего тела. А здоровое тело, как раз и есть советский народ — строитель нового мира. Каждый советский человек готов умереть во имя «заветов Ильича» по первому требованию партии. Советские люди — это дисциплинированные трудяги, просыпающиеся спозаранку, чтобы идти к станку или в поля, или на стройку, или в учебные аудитории, где необходимо что-то делать конкретное и в чем государство остро нуждается.
А враг народа уклонялся от выполнения подобных обязанностей или выполнял их спустя рукава, или все делал вроде бы хорошо, но одновременно собирал данные, занимаясь шпионской деятельностью. Он завидовал величавой поступи советского строя и радовался любым временным трудностям, неизбежно возникающим в ходе строительства коммунизма. «Враг народа» — это вердикт, схожий с обвинениями в ереси или в колдовстве в средние века. Стоит подобный вердикт огласить и сразу же коллективное мнение поддерживает эту огласку, а вокруг бедолаги, подпавшего под действие столь сурового приговора, образуется «мертвая зона». Бедняга мгновенно выпадает из всей системы социальных отношений, обречен на исчезновение, и никто не смеет даже взглядом посочувствовать ему. Он быстро утрачивает человеческий облик, становится кожаным мешком, набитым переломанными костями или «строительным мусором». «Врагом» может стать любой человек: бухгалтер заготовительной конторы и «недобитая белая сволочь», известный режиссер и начинающий художник.
Неустанное выявление коварных врагов дисциплинирует все общество, мобилизует его энергию на ударные направления и стройки, поднимает уровень политической сознательности и общественной активности. Каждый гражданин, проживающий на территории СССР, должен стремиться к тому, чтобы заслужить почетное звание — «советский человек», а для этого ему необходимо неустанно и ревностно доказывать свою полезность требовательному государству.
Вся страна превращена в гигантскую селективную станцию, где денно и нощно идет отбраковка негодного материала, сортировка годного и дополнительный отсев. Наряду с демонстративными акциями и судилищами происходит и скрытый отбор, в ходе которого люди пропадают самым таинственным образом, и никто не может внятно объяснить: что с ними произошло, и где они находятся? Селекторами являются «люди в галифе», но есть немало и тех, кто в штатском. Не жалея своих сил, они усердно трудятся над «человеческим материалом» достойным «светлого будущего». Работы — непочатый край. Ведь Россия — это сплошная «не поднятая целина». Но селекционеры не унывают. Они живут во имя того самого «светлого будущего», приближают его наступление, как могут, как умеют, как у них это получается. А когда и к ним, другие «люди в галифе» предъявляют обвинения в «шпионаже» или «вредительстве», селекционеры-неудачники даже не возражают. Если прежде были неисповедимы пути Господни, то почему же все действия советского государства должны быть понятны и объяснимы. Эти действия следует просто принимать, как грозу на небе, как карстовый провал под ногами или как проявление высшей воли.
Входящая во взрослую жизнь молодежь была уверена в том, что вся история человечества началась с 1917 г., а до этого имела место длительная цепь заблуждений, в ходе которой наивные люди только напрасно тратили свои силы и свои жизни. Не пристало человеку, устремленному в будущее, всматриваться в позорное прошлое и тем более восторгаться «буржуазными» достижениями науки и техники. А об искусствах тех давних эпох и говорить было нечего, потому что они насквозь пропитаны церковным ладаном и только дурманили мозги недалеким верующим людям. Но, наконец-то, проб